Инна Волкова - Медовый месяц

— Вы уже уходите? — пискнула я ему вслед. Как же я хотела его остановить!

Он обернулся:

— Еще нет. Пожалуй, прилягу посплю час-полтора, вам, кстати, тоже советую.

Мне вдруг показалось, что это обращение на «вы» прозвучало как-то особенно холодно и официально, и я по-идиотски глупо крикнула ему вслед:

— Не называйте меня на «вы», пожалуйста! Говорите мне «ты», очень вас прошу!

Он посмотрел на меня, немного удивленный моей реакцией.

— Да, конечно. Я иногда забываю. Извини. Тебе тоже советую отдохнуть, Маша.

Он ушел. А я сидела, зачем-то допивая остывший невкусный кофе, и думала: кто бы мне посоветовал, как мне перестать сходить по тебе с ума! И кто бы ответил мне, к чему может привести моя так некстати и так неожиданно вспыхнувшая страсть к тебе? К человеку, которого я любить не должна и даже не имею права, ибо моя страсть почти преступна и безнравственна? Я пыталась убедить себя в том, что я все придумала себе, что это просто лето, солнце и моя дурная голова, что ничего на самом деле нет, все обман, вымысел. Но мое плечо, которое еще помнило прикосновение твоей ладони, горело словно огнем. Я приложила руку к плечу, а другую к своей пылающей щеке и прошептала: «Я дура, господи, какая же я дура! Но что же мне делать?..»

Он отдыхал на кожаном диване в своем кабинете, куда входить не разрешалось даже Людмиле и Пашке, не говоря уже обо мне, но я не могла удержаться. К тому же чуть приоткрытая дверь словно манила меня заглянуть внутрь. Я, стараясь ступать на цыпочках, предварительно сбросив тапочки, вошла туда. В этой комнате с плотно зашторенными окнами было прохладно, несмотря на жару. Она выходила на северную сторону, кроме того, здесь работал кондиционер. Мне тут понравилось. Собственно, я была в этом месте всего два раза, да и то очень недолго. Движимая жгучим любопытством, я так же на цыпочках прошла к столу. Бросив настороженный взгляд на диван в углу, на котором он спал, не раздеваясь, подложив под голову только одну подушку, я присела в глубокое кожаное кресло возле стола. Оно было удобным и комфортным. Наверное, за таким столом здорово работать, читать и просто думать… На нем лежала раскрытая книга Бунина и рядом маленький томик стихов Рембо, на французском языке. Не слишком ли романтичные авторы для такого практичного и делового человека, как Саша? Впрочем, я, в сущности, так мало о нем знаю! Что он любит, а что — нет. А поэзию, он, похоже, в самом деле любит и знает. Я вспомнила строчки Рембо, процитированные им во время одной из наших странных и таинственных бесед лунной ночью на балконе. Возможно, в душе он другой. И его спокойствие и бесстрастность всего лишь маска, скрывающая его истинное лицо? Нечто такое, чего он не хочет показывать другим людям. Вот только бы знать, что именно скрывается в его душе! Но боюсь, мне этого никогда не узнать. А жаль…

Тут же я заметила еще одну книгу, уже на русском, с леденящим кровь названием «Психология и поведение серийных убийц». Книга была испещрена карандашными пометками и подчеркиванием отдельных фраз и абзацев. На спинке кресла висел пиджак. Тот самый, который был на нем вчера и который потом он набросил мне на плечи. Красивый темно-синий пиджак. Я ласково, словно гладя, провела по нему рукой сверху вниз. Он уже высох, но еще не был поглажен. Вдруг моя рука наткнулась на нечто твердое во внутреннем кармане. Ругая себя за подобное поведение, я сунула руку внутрь кармана, и мои пальцы нащупали какой-то предмет. В это время Саша зашевелился, и я чуть не умерла от страха, что он проснется и застанет меня врасплох. Мало того, что я без спросу вошла в его кабинет, нисколько не смутившись присутствием хозяина, уселась за его стол и рассматриваю его книги, но еще и шарю по его карманам! Ужас! Что он подумает про меня после этого? И как я смогу оправдаться? От испуга я интуитивно сунула найденный предмет в карман своих шорт, собираясь потом положить на место. Попутно задела книгу, лежащую на столе, и та с грохотом упала на пол. Я вскочила и с сильно бьющимся сердцем рванула к двери, намереваясь, если он проснется, сделать вид, что я только что зашла и вообще заглянула лишь для того, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Или спросить, не выпьет ли он со мной чаю. Глупость несусветная, особенно если учесть, что мы недавно пили кофе, но в тот момент мне в голову ничего другого не пришло. Впрочем, мне не надо было оправдываться и ничего придумывать, потому что Саша, несмотря на грохот, произведенный мной, словно стадом слонов, так и не проснулся. Только слегка застонал во сне и поменял позу. Наверное, он сильно устал, бедный… Следуя здравому смыслу, мне бы убраться восвояси, но этот самый здравый смысл окончательно мне изменил, потому что вместо того чтобы уйти, я присела на краешек дивана… В комнате было темно, но и щели в шторах было достаточно, чтобы я могла видеть его лицо. Он крепко спал, и во сне его обычно бесстрастное и жесткое лицо казалось совсем иным. Сон словно смягчил его черты, и оно казалось нежным и даже беззащитным. Говорят, что во время сна на лицах людей отражается их истинная сущность. Не знаю, так это или нет…

Он спал на спине, положив одну руку на грудь, другая свешивалась вниз. Я напряженно и жадно всматривалась в его лицо, словно пыталась сохранить в памяти и в душе каждую черточку, каждую примету. Странно, я никогда так не смотрела на Пашку. Обычно меня хватало на несколько минут, не больше. Я с удовольствием отмечала, что он красивый парень, и мне это было приятно. Иногда Пашка казался мне смешным, когда спал с открытым ртом или чмокал во сне губами, словно ребенок. Это умиляло меня, но долго за спящим супругом я никогда не наблюдала. Мне просто было бы скучно этим заниматься. Ну в самом деле, что интересного — смотреть на спящего человека? Любопытно первые несколько минут, но затем начинает надоедать. Ничего нового все равно не увидишь. Но почему же сейчас я не могу оторвать глаз от его лица? Я не думаю, красив он или нет и насколько его внешность соответствует так называемым стандартам мужской привлекательности. Все это меня очень мало волнует. Я всматриваюсь в его усталое лицо и думаю о том, что для меня он самый прекрасный на свете, И я не в силах оторваться от созерцания линии его губ, лба, носа, от его прикрытых век, чуть подрагивающих ресниц, и мной владеет сумасшедшее желание коснуться губами его лица. Я понимаю, что это безумие, но ничего не могу с собой поделать, я словно сошла с ума, и никакие доводы разума не в силах меня остановить. Я наклоняюсь и нежно прикасаюсь губами к его щеке, затем покрываю быстрыми осторожными поцелуями его лоб, нос, подбородок, его закрытые глаза. Только к губам я не могу прикоснуться, хотя мне хочется этого больше всего на свете… Но я не решаюсь. Сама не знаю почему. Наверное, потому, что это слишком смело и… нечестно. В губы можно целовать только с взаимного согласия. А украдкой как-то нехорошо. Впрочем, все мои поцелуи краденые и нечестные. «Краденые поцелуи» — неплохое название для песни или рассказа. Неужели он ничего не чувствует? И что будет, если он вдруг проснется? Что я ему скажу? Что снова перепутала его с мужем? На миг мне кажется, что он сейчас проснется и откроет глаза, но этого не происходит. Только его дыхание становится менее глубоким и ровным, а более поверхностным и частым, как у человека, который просыпается или вот-вот проснется. И я замираю в предчувствии…