Я смеюсь и качаю головой. Шляпа слетает.
– Вот видишь, к чему привел разговор о фильмах? Ладно, обещаю: я вернусь и буду прикрывать твою задницу.
– Попробуй только не вернуться! – смеется Кэмрин. – Я разделяю мнение тех, кто верит, что их любимые после смерти продолжают находиться где-то рядом. У меня есть причины в это верить.
Уж не знаю, как бы я выполнил обещание. Там видно будет.
– Если ты просишь, то обещаю, – говорю я.
– Я требую.
– Номер восемь, – продолжаю я. – Не хоронить меня там, где холодно.
– Целиком согласна. И меня тоже!
Кэмрин снова вытирает вспотевший лоб.
– Полезли внутрь, а то изжаримся. – Спрыгиваю с капота и протягиваю ей руку.
Проходит два часа. Эвакуатор до сих пор не приехал. Начинает темнеть. Похоже, нам предстоит любоваться закатом в жаркой техасской пустыне.
– Так я и знала, – вздыхает Кэмрин. – Какого черта! Они что, издеваются над людьми?
И в эту же минуту ослепительно вспыхивают фары подъезжающей машины. Свернув с шоссе, она направляется к нам. Нашей радости нет предела. Мы вылезаем из салона и одновременно подмечаем интересную особенность: водитель эвакуатора – точная копия Билли Фрэнка. Мы молча переглядываемся.
– Вам сменить колесо или отвезти вашу машину? – спрашивает он, оттопыривая лямки комбинезона.
– Только колесо, – отвечаю я и иду к его фургончику.
– Но мне некогда ждать, пока вы его смените, – говорит водитель, сплевывая на землю куски жевательного табака. – Справитесь сами?
– Конечно справимся. Одну минутку. Сейчас двигатель проверю.
Просовываю руку, поворачиваю ключ. Двигатель мгновенно оживает. Выключаю его и возвращаюсь к фургончику.
– Все в порядке.
Расплачиваюсь с двойником Билли Фрэнка, и вскоре габаритные огни эвакуатора исчезают в предвечернем мареве. Возвращаюсь к нашей машине и с удивлением вижу, что Кэмрин, орудуя домкратом, уже приподняла ее.
– Ай да девочка у меня!
Она улыбается и продолжает работать. Светлая коса елозит по плечу.
– Это не так уж и трудно, – говорит она, подкатывая новое колесо к оси.
Ей удалось самой открутить стопорящие гайки на старом колесе. От такого зрелища может возникнуть эрекция… Уже возникла.
– Ты права, это совсем просто, – наконец отвечаю я и улыбаюсь во весь рот.
Еще через несколько минут Кэмрин опускает машину на новое колесо и убирает домкрат в багажник. Туда же я бросаю и старое колесо.
Мы забираемся в салон и сидим, наслаждаясь тишиной.
Как здесь тихо. По небу тянутся розовато-сиреневые и голубые облака. Их полосы уходят далеко к горизонту и исчезают там. Дневной зной сменяется вечерней прохладой. В салоне гуляет ветерок. Мы встречаем закат. Он действительно красив. Странно, но раньше я не обращал внимания на закаты. Наверное, все дело в том, что я не один.
Не знаю, что происходит сейчас между нами, но что-то происходит. Момент полного созвучия. Я смотрю на Кэмрин, она смотрит на меня.
– Ты готова возвращаться?
– Да, – отвечает она и замолкает, задумчиво глядя сквозь ветровое стекло.
Потом снова поворачивается ко мне, и на ее лице больше решимости, чем несколько секунд назад.
– Думаю, я готова вернуться домой, – говорит Кэмрин и улыбается.
Впервые с тех пор, как я покинул Галвестон, а она – Роли, мы оба чувствуем: эта стадия нашего путешествия… подошла к концу.
Думаю, мы действительно сделали полный круг. Но сейчас, семь месяцев спустя, возвращение в Галвестон ощущается совсем по-другому. Пребывание здесь не вызывает беспокойства. Я уже не боюсь, что наша с Эндрю совместная жизнь подходит к концу. Не жду, что страшный врачебный диагноз в любой момент может поднять свою змеиную голову. На этот раз мне здесь вполне комфортно. Мы выруливаем на парковку возле дома, где находится квартира Эндрю. Я довольна. Могу даже представить, что живу здесь. Но с такой же легкостью я представляю и свою жизнь в Роли. Свои ощущения я оцениваю как нашу готовность перейти к оседлой жизни. Не насовсем, конечно. На короткое время. Я ни за что не соглашусь годами безвылазно жить на одном месте. Мы с Эндрю уже говорили об этом. Нужно просто отдохнуть от дороги.
Эндрю соглашается.
– Да, – говорит он, вытаскивая из багажника наши сумки. – А знаешь что? – спрашивает он, вновь опуская сумки в багажник и глядя на меня поверх автомобильной крыши.
– Что? – с любопытством спрашиваю я.
– Ты права. – Его глаза улыбаются. – Когда едешь слишком долго, устаешь от дороги. А когда надолго застреваешь в одном месте – устаешь от этого. – Он потягивается и упирается в крышу. – Наверное, нам стоит отвести на путешествия весну и лето, а осень и зиму жить дома. Семейные праздники и все такое. Маму очень огорчало, что мы не праздновали с ней ни День благодарения, ни Рождество.
– Хорошая идея, – киваю я. – И разумная. Даже на юге не очень-то приятно путешествовать в холода.
Мы долго смотрим друг на друга, разделенные крышей «шевеля». Я буквально слышу, как поскрипывают колесики в наших мозгах.
– Идем в квартиру, – предлагаю я. – Об этом можно поговорить и там. Да и Джорджию твою надо проверить.
– Джорджия в лучшем виде, – отвечает Эндрю, вновь склоняясь над багажником. – Мама регулярно приходила и поливала ее.
Беру гитары и сумочку. Когда мы входим в квартиру Эндрю, здесь пахнет точно так же, как в первый раз. Пустым жилищем. Зато Джорджия жива и полна сил.
Буквально падаю на диван, свешивая ноги через боковую спинку.
– В следующий раз мы поедем далеко, – говорит Эндрю, проходя мимо дивана в кухню.
Связка ключей шлепается на кухонный стол.
– Далеко – это куда? – спрашиваю я, приподнимаясь на локте.
– В Европу. Или в Южную Америку. – Эндрю возвращается в гостиную, широко улыбаясь. – Ты же хотела побывать в Италии, в Бразилии и еще во множестве других мест. Выберем какое-нибудь и двинем туда.
Моей усталости – как не бывало. Я вскакиваю с дивана. Меня уже переполняют мысли о новом путешествии. Едва сдерживаю радостные эмоции.
– Ты серьезно?
Он кивает, продолжая улыбаться:
– Можем последовать традиционному способу. Напишем на клочках бумаги названия всех мест, где хотим побывать, свернем, положим в шляпу и будем вытаскивать по одному.
Испускаю вопль – совсем как маленькая девчонка, которую пообещали сводить в цирк.
– Эндрю, как это здорово!
Он опускается на диван, упираясь коленями в кофейный столик. Мне не сидится. Я вытанцовываю перед диваном, глядя на улыбающееся лицо Эндрю.
