Перенеся эти словесные удары, Курту запоздало пришло в голову, что, как бы это ни было поучительно, это пустая трата времени.
Поэтому он отвернулся от Элайджи, сказав: «Приятно познакомиться», — и пошел к пикапу.
— Мужик, если она тебе хоть немного важна, — крикнул Элайджа, когда Курт открыл дверцу пикапа, — ты позволишь ее семье со всем разобраться.
Если бы она была ему хоть немного важна, он бы и близко не подпустил к ней ее семью.
Он не знал, что это за сестра, но ему было любопытно, даже если Кейлен по-прежнему с ней не общается, может, это какая-нибудь несчастная, вышедшая за него замуж, и ничего удивительного, если Кэди с ней сблизилась.
Касательно двух других сестер, он не знал, что думать, но на тот момент ему было все равно.
— Хороших праздников, — крикнул в ответ Курт, вскочил в пикап, развернулся на подъездной дорожке и поехал обратно в город.
В пути он позвонил Кэди.
Она не взяла трубку.
Он оставил сообщение.
— Сегодня утром я был на маяке, Элайджа сказал, что ты поехала в Коннектикут. Я понимаю. Но мне нужно знать, что с тобой все в порядке, Кэди. Тебе не обязательно звонить и разговаривать со мной, но когда остановишься сделать перерыв, просто напиши, что с тобой все в порядке. Пожалуйста, милая. Просто напиши мне, что ты в порядке.
Он отключился, запихнул большую часть сказанного Элайджей в дальний угол сознания и сосредоточился на том, что она вернется.
Проблема была в том, что она вернется, а «семья» проведет Рождество с ней.
Он не знал, дозвонились ли ее мать или отец (все же, должно быть, мать) до Кейлена и разобрались ли они с ним, но он не мог себе представить, чтобы какой-либо из их визитов, в том числе, и особенно, на праздник, пошел бы Кэди на пользу.
Хотя, ей бы этого хотелось.
Но они все испортят.
Так что теперь ему нужно было увидеть ее, по-настоящему увидеть, когда она вернется.
И более чем по одной причине.
Ее сообщение пришло через полчаса после того, как он сел за свой стол в участке.
«Я в порядке. Спасибо, что поинтересовался».
Он ответил ей не колеблясь.
«Позвони мне, когда вернешься домой».
Его ответ последовал незамедлительно.
Ее же ответ занял пятнадцать минут.
«Я ценю твою заботу, ты очень любезен. Но тебе не стоит беспокоиться. Со мной все будет в порядке».
Он не заставил ее ждать пятнадцать минут, чтобы ответить.
«Пожалуйста, позвони, когда вернешься домой. Нам нужно поговорить».
На этот раз она ответила быстрее, всего через несколько минут.
«Ты сорвался с крючка, Курт. Это очень мило, но, честно говоря, обо мне позаботились. Теперь все кончено для нас обоих. Будь счастлив и хорошего Рождества».
Его ответ снова был мгновенным.
«Просто позвони, когда вернешься домой».
И на этот раз она тоже ответила сразу.
«Прощай, Курт».
Он написал: «Увидимся, когда вернешься».
Она не ответила.
Курт посмотрел на стену кабинета, за которой виднелся маяк.
Каждое слово, вылетавшее из твоего рта, было ничем иным, как дерьмом. Оно нас всех накрыло с головой, но ее ты поимел. Могу сказать, что твой рот был хорош во многих отношениях. Держу пари, ты очень мило с ней разговаривал. Хорошенько одаривал ее этим ртом. Мужчина, к которому она была так чертовски привязана, что не могла оторвать взгляд, когда тот находился рядом.
Ему нужно было позаботиться о дочери. Ему нужно было разобраться с ее матерью.
И он это сделал. День Благодарения удался на славу. Джейни, казалось, не изменилась, но это не означало, что ей не нравилось, что ее мама и папа были рядом и ладили друг с другом. Он знал, что она чувствует то же самое, что и они, когда передавал Джейни матери. Ким позвонила, потому что розетка в ванной расшаталась, и она хотела, чтобы он пришел и подтянул ее. В тот день Джейни была у него, поэтому он отвез ее к матери и починил розетку. Сделал это для ее мамы. После этого они сели ужинать.
Джейни все также оставалась просто Джейни. Сладкой. Милой. Умной. Хорошей девочкой.
Прошло всего несколько недель. Может, она не изменится, не превратится в катастрофу, потому что знала, родители все равно будут ее любить, и он определенно не станет возражать, пока знает, все, что он делает — это то, что нужно его маленькой девочке.
Суть заключалась в том, чтобы вместе с Ким работать над тем, чтобы быть ей лучшими родителями. Вот, что важно.
Прошло всего несколько недель, но у него было время. У него было время взглянуть в лицо своему прошлому и тому факту, что Кэди стала частью его настоящего, и найти способ справиться со всем произошедшим.
Он просто не мог найти в себе силы взглянуть правде в глаза.
Посмотреть в глаза ей.
Он облажался.
Сильно.
Снова.
Вчера вечером она выглядела хреново, мужик.
Черт, он облажался.
Он облажался с Кэди.
Снова.
И он был чертовски напуган, точно так же, как и в прошлый раз, тем, что не найдет способа все это исправить.
За два дня до Рождественского сочельника Курт стоял у себя в гостиной, где единственными предметами, освещавшими комнату, были зажженная рождественская елка и лампа у дивана.
Это должно было выглядеть весело, особенно потому, что Джейни любила разноцветные огоньки на елке, и с тех пор, как ей исполнилось два года, он брал ее на особую прогулку и позволял выбирать кучу украшений, каждое на ее вкус. Так что вся елка была украшена по ее дизайну, по-детски простодушно, ни с чем не сравнимо, ярко, непредсказуемо и великолепно.
Даже с самой крутой рождественской елкой в Магдалене, Курт не чувствовал праздничного настроения.
Он смотрел на телефон, видя лишь одностороннюю переписку, что он три дня вел с Кэди с момента ее отъезда.
«Ты нормально добралась до Коннектикута?»
«Ты в порядке?»
«Кэди, все хорошо?»
«Ты дома?»
«Кэди, позвони мне».
Она не звонила и не отвечала, и Курт чувствовал себя гребаным преследователем.
Он ухватился за это слово, потому что оно куда лучше, чем «гребаный мудак».
Ему нужно вернуться на маяк. Тот парень, Элайджа, там, и, вероятно, все пойдет не очень хорошо. И Полночь, возможно, окажется больше не самой его большой поклонницей, если от Элайджи и Кэди будет исходить неприветливая атмосфера. Не говоря уже о том, что там могли находиться ее родители и Кейлен, и он понятия не имел, как они восприняли новость о том, что она жила с полицейским под прикрытием, которого не знала, но он не любил их (и ненавидел Кейлена), будучи Тони, а поскольку Тони был Куртом просто играющим роль Тони с Кэди, и полицейским, он не думал, что его чувства изменятся.
Но у нее было время.
И ее время истекло.
Когда раздался стук в дверь, он уже собирался положить телефон в карман и тащить задницу к пикапу.
Он посмотрел в сторону двери и собрался проигнорировать стук, когда он раздался снова, на этот раз громче, и не прекращался некоторое время.
Он все еще мог не обращать на это внимания, но он был шерифом. Люди нечасто заявлялись к нему на порог — в основном соседи думали, что он не только шериф, но и наблюдательный сосед, который бросит все и поможет отыскать потерявшихся собак или сядет в машину и отправится на поиски девочек-подростков, сбежавших в приступе подростковой драмы, — но такое случалось.
Когда стук прекратился и тут же возобновился, Курт подошел к двери, двери, с вставками из окон, чтобы увидеть мужчину, которого никогда в жизни не видел.
Он отпер дверь, шагнул в сторону и открыл достаточно, чтобы втиснуться в проем.
— Извините, у меня мало времени, — заявил он.
— Пожалуйста, не закрывайте дверь, — немедленно ответил мужчина, и плечи Курта напряглись, когда тот продолжил: — Я знаю, это неправильно. Совершенно неправильно. Я хочу, чтобы вы поняли, я это понимаю, и меня бы здесь не было, если бы я не чувствовал, что мне необходимо прийти. Меня зовут Пэт Морленд, я брат Кэди, и мне нужно с вами поговорить.
