— Боялся. Думал, ты меня сразу сдашь. — Виновато опускает взгляд Басов.
— Ну, что же… Семейные споры завершились? — вмешивается Козырев, демонстративно хлопая папкой. — Предлагаю мужчинам прогуляться с дочерью и внучкой. А мне надо получить подписи пострадавшей.
Басов ласково щебечет с Сонечкой, словно ничего и не было. Вацлав грустно смотрит на старика — жалеет его, пытается понять. Знаю — он простит его со временем. В жизни можно простить все… И, наверное, нужно? Пока жив…
— Тамила Аркадьевна, я благодарю вас от всего следкома, — начинает Козырев, когда мужчины с Софико скрываются за дверью. — Тело Василисы Симоновой обнаружили на участке банного комплекса. Там было еще одно тело… Пропавшей без вести три года назад Нины Сидорчук. Филонов передал ваши показания в наш отдел. Они помогли разоблачить банду преступников и закрыть сеть подпольных клубов отдыха. Зорину, как соучастнику убийства, грозит до пятнадцати лет лишения свободы. Он и за покушение на вас ответит…
— Я подпишу все, что нужно, товарищ следователь. — Выдавливаю, морщась от боли. — Позовите, пожалуйста, врача. Мне очень больно…
Эпилог
Прошло полгода…
Вацлав
— Сонечка, не бегай так быстро, детка! Пожалей нашу маму, — перевожу взгляд на Тамилку, сидящую в цветочной клумбе. Май выдался восхитительно теплым.
Тами уговорила меня поехать в «Дубовую рощу» — наше с ней счастливое место… Черные лебеди волнуют озеро, ветер теребит отросшие кудри моей иволги и целует ее нежные бледные щеки. Сонька бегает по берегу и собирает в пластмассовое ведерко камешки.
— Что, Вац? Чего ты так смотришь? — улыбается Тами, снимая перчатки. — Ну вот, теперь и здесь розы…
— Все, как ты хотела, иволга, да? — улыбаюсь, обнимая жену. — Семена еще остались?
— Да, сохраню для Сонечки, Кариши и…
— И?
— Вацлав, я хотела сказать…
— Что-то случилось, Тамилка? — прижимаю ее к груди. — Ты как-то побледнела. Говорил тебе, хватит самой копать землю. Но ты же упрямая, иволга…
— Похоже, у нас будет малыш.
— Что? Как, Тами? Ты же говорила про таблетки? — пытаюсь скрыть восторг, но выходит откровенно плохо.
— Я бросила их пить, потому что хочу родить тебе сына. Вацлав, что же ты… Не рад?
— Боже мой, Тами! Я и мечтать боялся. Господи… Я счастлив, — шепчу, покрывая ее щеки поцелуями. — Может, тогда Сонечка назовет меня папой? А то все Слава да Слава…
— Не торопи ее, Вац. Назовет, вот увидишь. Теперь надо комнату подготовить, ремонт там сделать, мебель купить, кроватку, коляску.
— Тпру! Тами, не разгоняйся так! В крайнем случае попроси Еву, пусть отвлечется от заведования учебным процессом и поможет тебе.
— Она будет только рада. Алексеева прирожденный дизайнер, я давно ей говорила, что школу надо бросать и открывать свое агентство дизайна и ремонта. — Улыбается Тами, устало потирая лоб. — Я есть хочу, Вацлав. Лови Соньку, и идем в ресторан.
— Замечательно. У моей жены хороший аппетит, что может быть лучше?
Мне нравится исполнять ее мечты… Одну из них я осуществил совсем недавно — купил своей иволге дом. Теперь она со старанием отличницы обустраивает наше семейное гнездышко — сажает розы и гиацинты, печет пироги и ждет меня с работы. А еще дарит невероятные ночи, полные любви и ласки, слов, что боялась не успеть мне сказать…
— Я люблю тебя, Вацлав… Ты лучший на свете муж. Я мечтать не могла, что со мной может такое случится.
Я все-таки получил чертово наследство. Сначала хотел отказаться, но Тами уговорила меня принять отцовские средства и потратить на нужное для общества дело.
— Вацлав, я хочу открыть реабилитационный центр для жертв домашнего насилия. — Робко предложила она. — Я была в этой шкуре и… В общем, я хочу, чтобы избитая или униженная женщина знала, что есть место, куда она может пойти. Где ее защитят и помогут психологически. Выслушают, дадут кров на первое время.
Разве я мог отказать? Каждый раз, лаская жену, я видел проклятые шрамы, оставленные ее ублюдком мужем. И каждый раз желал ему смерти! И даже сейчас — после смерти Нестерова, моей душе нет покоя. Мне хочется смыть грязные воспоминания и посадить в ее душе новые — светлые и живые, как розы, ароматные нарциссы и ландыши. Примерно такие, что сажает Тамила в нашем саду. Я не знаю, как усмирить ненависть к преступникам — они давно мертвы или несут заслуженное наказание, но я знаю, как ее притупить. Целенаправленно увожу ее в другое русло — строю большой реабилитационный центр, стремясь дать надежду тем, кого не защищает государство.
Уже весной закладываю камень в будущем фундаменте «Центра помощи жертвам домашнего насилия имени Василисы Симоновой», — Тамила предложила увековечить память о погибшей жертве. И весной же узнаю о ребенке… Не совпадение ли?
Тамила носит под сердцем нашего сына и контролирует строительство — деловито командует рабочими, ищет лучших специалистов-психологов для нашего детища. Не знаю, как иволге это удается, но клиенток нашего будущего центра соглашается консультировать Нина Добровольская. Огнев загорается идеей центра не меньше моего — готовит юридическую документацию, привлекает инвесторов для строительства филиалов в других городах. Региночка резко меняет имидж с сексуального на скромно-деловой — личному помощнику Ярослава Огнева теперь негоже ходить в ярких тряпках!
Я просто живу… Вижу возбужденный огонек в глазах жены, оказывается, ее счастье — не только быть женой и мамой, но и помогать другим…
Просто живу — глажу живот Тамилы, растущий не по дням, а по часам. Да, Тами была права — у нас будет сыночек. Мы почти многодетные родители — Каринка частенько гостит в нашем доме, а Стелла не строит препятствий к общению с дочерью. Знаете, как я заручился безоговорочной поддержкой семейства Басовых? Стараниями Синельникова компромат на Басова исчез из секретных документов Нестерова. Я вернул украденные Нестеровым деньги и продал проклятый дом с глаз долой… Да, может, я и дал слабину, но мне не хотелось лишать Карину «дедушки Вовы». Да и старый уже Басов по тюремным камерам шататься — пусть внуками занимается.
