Моя Оксана.
— Вот это номер! — не дав улыбающейся мне женщине и слова вымолвить, хохотнула громко и неприятно полная тетка, тоже сидевшая за накрытым столом. — Это как так-то, Сашок? Девушка твоя, а недели две назад я ее видела с Лешкой в торговом центре. Обжимались да миловались так, что мы с дядь Петей и подходить не стали. Эт че, модно теперь так, а? Один брат по магазинам водит и по углам тискает, а второй к родителям как невесту ведет?
Под конец ее тон стал откровенно ехидно-мерзким, как и взгляд на меня, и к моему горлу подступила тошнота от шока и стыда.
Оксана
Это было как наблюдать за неумолимо несущимся на тебя смерчем, от которого укрываться уже и поздно, да и негде. Причем он застал тебя совершенно врасплох, хотя был давно предсказан и так или иначе я ждала шторма, только совсем с другой стороны сегодня. По другому поводу и не настолько эпичного масштаба. Отдавала себе отчет, что после того, как сообщу о своей инициативе пойти в группу обучения на личного охранника, парни будут возмущаться, спорить и пытаться отговорить. Но не такое же! То есть понятно, что однажды подобное случилось бы неизбежно, но вот таким поганым образом…
Полуминутное общее шокированное молчание прервала мама парней, имени отчества которой я еще не успела узнать.
— Тома, ты чего болтаешь то? — торопливо двинулась она мне навстречу, раскрывая руки и явно тоже намереваясь обнять, — Обознались вы с Петром небось. Надо же такое придумать! Здравствуй, Оксаночка, меня Людмила Алексеевна зовут…
— Да ничего я не обозналась. Видела и Лешку и ее, вот как ва… — повысила голос тетка, дернув головой, так что массивные золотые серьги в ее ушах замотались и я успела засечь в глазках-щелках алчное предвкушение скандала, но Лекс оборвал ее, буквально рявкнув.
— Теть Том, хорош! Это наше семейное дело и не вашего ума оно!
Мне отчаянно захотелось попятиться и броситься наутек из-за вмиг сгустившейся атмосферы и затрещавшего между всеми электричества. Ну вот не хотела же я ехать, чувствовала, что не нужно, не к добру. А теперь стою, горю от стыда и все внутри сжалось комом от ауры агрессии, затопившей пространство, бывшее меньше минуты назад территорией комфорта и доброжелательности.
— Чего-о-о?! — мигом взвилась та из-за стола, подтверждая мое подозрение, что только и ждала повода устроить сцену. Наставила обвинительно на моего парня указательный палец-сосиску, сверкнув кольцами и перстнями на каждом. — Да ты как с теткой то разговариваешь, паршивец! Стас, это что еще такое?
Она мне напомнила мою двоюродную тетку Марину, которая обожала вваливаться к нам, в бытность моего житья с мамой и отчимом, и другой родне без приглашения, пользуясь тем, что ей из вежливости и нежелания идти на конфликт на дверь сразу не указывали. Лезла всегда, во все и ко всем со своим бесценным мнением и обязательно умудрялась испаскудить любое застолье и столкнуть кого-нибудь лбами и сидеть потом довольной удачным исполнением главной миссии в своей никчемной жизни.
— Саша! — строго одернул Лекса отец, — Ты чего?
— Ничего. Я привел к вам познакомиться девушку нашу. — последнее слово он сказал с откровенным вызовом и его мама ахнула и прижала руку ко рту. — К вам. Какого черта в это лезут посторонние? Что она тут делает?
— Я?! У тебя, сопляк, язык поворачивается ответа требовать, что я делаю в доме моего брата когда мне только вздумается?! И это я-то посторонняя? Сестра отцу твоему? — окончательно перешла на визг противная баба, выкатившись из-за стола под позвякивание всего обилия навешанных на нее украшений. — Я ему вообще-то кровь родная, не то, что некоторые…
— А ну не смей! — застывшая в первый момент в изумлении Людмила Алексеевна произнесла это негромко, но так веско и даже страшно, что звучание ее голоса перекрыло ор тетки. — Не смей моих детей трогать!
— Людочка! — положил ей руку на плечо и шагнул вперед отец братьев, как будто стремился прикрыть собой.
Скандалистка даже попятилась чуть, очевидно не ожидавшая такого отпора, но живо опомнилась.
— Ты посмотри, голос у нее против меня прорезался! Да какие они тебе дети, Людка! Выродки детдомовские! Сама нарожать моему брату не смогла, так набрали вон! А они там все кто? Сплошь отродье алкашовское да наркоманов с проститутками каких!
— Тамара! — попытался вразумить ее брат, но не тут то было. Стерву уже понесло.
— А мы с матерью, царствие ей небесное, тебе, Стас с самого начала говорили: бросай ты эту Людку бесплодную, найди себе бабу нормальную, чтобы родную кровь растить, а не этих…
— Тамара, замолчи и уходи! — грохнул так, что и посуда звякнула Станислав Яковлевич.
— Это что же? — добавила децибел тетка, — Ты меня гонишь из своего дома? Меня?! Сестру свою родную?! Забыл, как я тебя с пеленок нянчила? Забыл, как мой Петя вам, нищебродам тогда, строиться помогал? Как каждый месяц занимать приходили? Что мы вам участок этот оставили и сплатить ни копейки не попросили? Ах ты, неблагодарный! Да ты мне по гроб жизни ноги целовать должен и богу за меня молиться, а ты орать позволяешь этим своим…
— Тома! Вон! — Станислав Яковлевич схватил ее за локоть и потащил из комнаты и уже в дверях они столкнулись с входящим запыхавшимся Лешей.
— О, второй явился! — продолжила плеваться ядом изгоняемая фурия. — Вырастил на свою голову кого! Вдвоем одну девку тягают! Да еще и шалаву эту как невесту к родителям притащили! Стыдобища и позорище! А все кровь потому что не наша, поганая черте чья! Вот попомни мои слова, Стас — ты дураком был и дураком помрешь! Жену пригрел на груди — змеищу. А она тебе на шею еще и выползков таких же навешала! Ой, попомни, братец, будешь помирать ты в канаве на старости лет, выкинут тебя эти ублюдки чужеродные! А сестры у тебя больше нет, так и знай!
Еле вопли были слышны даже после хлопка входной двери, а уже набирал обороты новый виток скандала.
— Ты какого натворил, баран упертый! — процедил Леша, подступая к нам с Лексом. — Я же просил тебя подождать!
— А чего ждать? — набычился в ответ Саша.
— Мальчики, а ну прекратите. — тихим, каким-то усталым голосом попросила Людмила Алексеевна.
Они послушались, но напряжение нисколько не спало и братья продолжили сверлить друг друга гневными взглядами. И моя выдержка иссякла.
— Простите меня за все, — пробормотала я, — Простите пожалуйста.
Я вырвала свою руку у Лекса и рванула из дома.
— Оксана! — кинулись парни за
