на обочине. В сугробах. Нет.
— Я знаю, что из моих уст это прозвучит странно, но… — и опять мнётся.
— Говори, — поторапливаю, начиная выходить из себя. Где бывалая решительность?
— Я хочу поделиться с тобой опасениями. Насчёт Евы. Поверишь ли ты или нет…
На момент сбиваюсь. Даже по газам немного бью.
Что с Евой? Они на дух друг друга не переваривают — я вижу. И? Что, сейчас нажалуется на неё?
Я пока не знаю, что делать с ними двумя.
Но кажется, к девушке, за которой я охотился год… Я охладел. Сука, только жалость испытываю. И не знаю, что с ней делать совершенно. Раньше дышал ей, а сейчас… На другую смотрю постоянно.
— Она была на нашей свадьбе.
Я чуть резко не бью по газам. Но вовремя вспоминаю, что на дороге. Ещё метель. Только сильнее сжимаю руль.
— С чего ты взяла? — выгибаю бровь. Шизофренией она не страдает.
— До того, как ты пришёл ко мне в комнату… — она слегка кашляет, прочищая горло. Помню. У меня башку сорвало. — Я ходила и искала воду. Столкнулась с одной девушкой и… От неё пахло также. Отвратительными духами. Она даже не извинилась, пошла дальше. Но я запомнила её затылок, силуэт и… Спину. У Евы ведь родинка под лопаткой. У той девушки она была на том же месте. И на тот момент она была цела. И я более чем уверена, что она что-то замышляет.
Хочу ответить, что всё это бредни, вызванные паранойей Валевской. Но не успеваю.
Нас резко заносит на снегу, и я дёргаю руль в сторону, выкручивая его. Но мы всё равно съезжаем с дороги в сугроб.
И глохнем.
Я бью рукой по рулю.
— Да сука, — ругаюсь. Поворачиваюсь к Ди. Немного перепугана. Вцепилась в ремень. — В норме?
Энергично кивает.
Опять пытаюсь завести тачку.
Та заводится и глохнет.
Выдыхаю и достаю телефон.
Не ловит.
Проклятье!
Застрять на половине пути!
Если бы хоть недалеко от дома застряли — могли бы вернуться! А тут, бля, на трасе!
— Всё плохо? — спрашивает рядом испугано. — Мы же не умрём?
Я раздражённо выдыхаю.
Открываю дверь машины и наступаю в сугроб по колено.
Да твою мать!
Ругаюсь себе под нос, закрываю двери и высматриваю горизонты. Лес. Зашибись. Но вроде… Дом вдалеке стоит какой-то. Может, там связь есть?
Обхожу машину, стучу по стеклу. То вниз опускается.
— Что там?
— Вылезай, — говорю, осматриваясь. — Поработаем немного ножками.
Она кивает и вылезает из машины. Ставлю её на сигналку. Смысла нет, но что же. Главное, запомнить, где она стоит. А то заметёт.
Снег беспощадно бьёт прямо по лицу.
Валевская съёживается, и я уже решаюсь оставить её в машине. Но вечер уже. Даже если связь найдём — нас не заберут. Метель херачит. Ещё кто-то в такую дорогу застрянет.
Поэтому перед тем как взять Ди за руку, срываю шарф с её шеи.
— Ты чего?
Заматываю ей не только её, но и голову с ушами. Чтобы не простыла.
— Пошли, — хватаю за руку.
Ди беспрекословно подчиняется.
До домика мы доходим за двадцать минут. По сугробам, утопая в снегу.
Дом оказывается охотничьим и пустующим. Дверь некрепкая. Ломаю замок одним движением и захожу внутрь. Следом за мной вваливается Валевская. Закрываю за нами дверь, подпирая первой попавшейся верёвкой.
И осматриваюсь по сторонам.
Небольшой домик. Одна комната. Но и вполне сносная для ночёвки. В нём жили не так давно. Наверное, недели две. Как раз, когда похолодания начались. Тонкий слой пыли это подтверждает.
— Раздевайся, — докручиваю последний узел на верёвке, которую нашёл на стене. Чтобы дверь не билась из-за ветра. Нахожу выключатель. Ага, не работает. Мы без света. Благо из-за снега светло. Но включаю фонарик. Обнаруживаю камин.
— Хоть не замёрзнем, — утешаю девушку. Вижу, как пугается. Снимает с себя шарф, пальто. И обхватывает себя руками, съёживаясь. Дрожит как котенок. Нос и щёки розовые, румяные. — Обувь тоже. И под кровать иди.
Киваю на постель. Маленькая. Вдвоем не поместимся.
— Под одеяло.
— А ты? — потирает плечи и обеспокоенно осматривается.
— Камин зажгу. Не хочу до утра в холоде сидеть.
Благо рядом лежит небольшая стопка дров.
— Нет, я помогу.
Я вздыхаю. Даю ей телефон в руки.
— Тогда свети.
Она перехватывает его из моих рук. Скидываю с себя мокрое до нитки пальто и закатываю рукава рубашки. Закидываю несколько дров в камин. Ищу бумажки. Нахожу какой-то журнал. Чиркаю спичками и создаю хоть какое-то освещение.
Выхватываю из рук Ди телефон.
— Под одеяло иди, говорю, — твержу уже второй раз. Сам на связь смотрю. По-прежнему нет. Хотя вышка недалеко стоит — должно ловить. Скорее всего, из-за погоды не ловит.
— Переждём мы ночь, а дальше что? — всё же девчонка слушается. Разувается, бредёт до узкой кровати. Хватается за одеяло и обматывается им. Судя по словам — зуб на зуб не попадает.
— Я предупредил начальника охраны, что если не отзвонюсь через двадцать четыре часа, значит, что-то случилось. Когда на связь не выйду — поедут искать. Машину увидят. И найдут.
Перед этим могут сами попасть в аварию, или застрять, но я молчу. Не обязательно ей об этом знать.
— Мне страшно, — резко выпаливает.
Хочется закатить глаза.
— Это не конец жизни, — успокаиваю. Смотрю на огонёк и горящие дрова.
На этом и замолкаем. Через двадцать минут чувствую исходящее из камина тепло. Пододвигаю слегка пыльный коврик к нему. Взмахиваю им, вытряхивая. Сам сажусь.
— Одеяло хватай и сюда иди, — кидаю через плечо. И невольно усмехаюсь. Сидит, трясётся, нос в одеяле прячет.
А сейчас резко подскакивает со своего места и семенит ко мне. Внезапно скидывает одеяло, накрывает мои плечи. И приземляется прямо на меня.
