в пояснице до легкой боли, а он перехватывает, не давая упасть обратно на покрывало. Чувствую ладонь на горле, поворачиваюсь, хочу посмотреть на него, но не дает. Возвращает обратно, головой вниз, на покрывало, и все, что мне остается, только скулить от каждого жесткого движения, каждой ласки-не-ласки.
Он что-то шепчет, я не слышу. А так хочу услышать! Почему-то мне это необходимо сейчас…
Но поднять голову сил нет, повернуться тоже. Все внутри умирает и возрождается снова, это такое страшное и чудесное ощущение, я сосредотачиваюсь на нем, чтоб не сойти с ума.
И в итоге он вознаграждает меня, опять переворачивая на спину и накрывая собой.
Я упираюсь взглядом в его глаза, по-прежнему темные и жесткие, в такой ситуации особенно жесткие, но что-то в них не отпускает, заставляя пораженно всматриваться и всматриваться, искать и находить то, чего раньше не было…
Хазаров сжимает меня, до боли, перехватывает так, чтоб затылок уложить на предплечье, чтоб еще ближе, чтоб одно дыхание на двоих. И я позволяю. Я дышу им. И ловлю отголоски своего безумия в всегда холодных глазах.
Сейчас они не холодные. Они обжигают. И я горю. И, когда он ускоряется, не позволяя мне отвернуться, нанизывая взглядом на острый, горячий стержень своего безумия, все-таки умираю.
А как по-другому? Если он приказывает?
Последней мыслью перед тем, как окончательно упасть в темноту, звучит странное: “Не пожалею. Нет”...
Потому что о таком хотят забыть и забывают. Но не жалеют. Никогда.
_____________________________
Я не пожалею, слышишь, нет.
Это странно: слышать "да" в ответ
Это странно: так вот умирать
Не странней, чем дальше выбирать
Не странней, чем думать о простом
Жизнь, работа, бизнес, деньги, дом…
Не страшней холодных простыней
и чужих в тех простынях людей
Может, будут в жизни берега
И похожа на мою тоска
Только свято место не святО
Коль не ты, зачем мне этот кто?
16.04.2023
Утром я с легкой оторопью рассматриваю четыре черных внедорожника, плотно перегородивших проезд перед домом, и ловлю себя на детском желании протереть глаза. Моргаю, жмурюсь, опять смотрю.
Нет, все на месте.
Черные танки перед домом, у одного из них Хазаров , спокойно беседующий с мужиками самого неприятного и опасного вида.
Понятно, что эти люди — явно его друзья или подчиненные, издалека определить сложно уровень общения. А ближе подходить опасаюсь.
Я вообще в серьезном таком раздрае после случившегося. И понимаю, что, наверно, надо поговорить о том, что произошло… Наверно… Но вот как? И когда, главное?
Ночью меня никто не слушал, да и говорить не позволялось, впрочем, не сказать, что я осталась недовольна этим.
А утром Хазарова рядом не оказалось.
Я встала, поймала головокружение, почувствовала легкую боль в растянутой ноге, но уже на полпути в ванную все прошло.
Испуганно вздрогнула, мельком поймав свое отражение в зеркале над умывальником, провела растерянно пальцами по искусанным губам и синим следам на шее. Вот уж в самом деле, словно под танк попала, или бульдозер…
После душа немного поизучала разодранные в хлам трусики и полностью пришедшее в негодность платье, вздохнула и пошла искать замену. Все это время старательно запрещая даже думать, как себя буду вести с Хазаровым дальше и что делать вообще.
Понятно, что ночью случился легкий катаклизм, нас обоих выключило от дикого количества эмоций… Хотя, это меня, скорее, выключило, а вот насчет Хазарова совсем не уверена. Он выглядел на редкость вменяемым… в процессе, так сказать. Четко понимал, чего хочет, и добивался этого. А я, как овца на заклание, только блеяла и не могла ничего сказать против… Да и, если быть честной, не хотела. Стресс требовал выхода… Вот и вышел. Надеюсь, что весь.
Насчет незащищенности нашего секса тоже думать не хотелось. В принципе, вероятность забеременеть минимальная, дни у меня не опасные… Понадеюсь на русский авось. Если вдруг будут последствия… Ну, значит, будут. Пить таблетки экстренной контрацепции я не собиралась, зная, насколько сильно они расшатывают гормональную сферу и дают крайне неприятную побочку, причем не сразу, а отложенным воздействием, иногда даже через много лет одна-единственная необдуманно принятая таблетка сказывается…
В шкафу нашлась футболка, большая, мне чуть ли не до колен, и спортивные штаны, тоже большие, но зато с утягивающим шнурком на талии. Я им обрадовалась, как родным, потому что перспектива ходить без белья и в одной футболке, очень напрягала.
Переодевшись, я выдохнула и отважно двинулась искать хозяина дома. Он явно прятался где-то поблизости, вряд ли уехал, даже не предупредив меня… Хотя, это Хазаров… От него всего ждать можно.
На кухне, очень современной, оснащенной всем необходимым, меня ждала чашка кофе возле кофеварки. Такой ненавязчивый знак внимания.
Подхватила, отпила, умирая от удовольствия, настолько это было нужно сейчас, а затем подошла к панорамному окну, выходящему на ворота, через калитку в которых мы вчера прошли на территорию, а там…
Движуха.
Куча машин, я в оторопи насчитала четыре только в пределах видимости, мужики ходят туда-сюда с самыми серьезными и озабоченными мордами… Сердце упало в пятки, потому что в первое мгновение я решила, что нас выследили.
А затем у одной из машин увидела высокую фигуру Хазарова, мирно беседующего с кем-то. И выдохнула, уже более спокойно разглядывая движ во дворе и за его пределами.
И вот сейчас кофе допит, чашка убрана, и я все больше волнуюсь, потому что удается рассмотреть детали.
Суровые физиономии мужиков. Напряженные, жесткие движения и сканирующие взгляды. Оружие. Огнестрельное оружие, причем, и не просто пистолеты. Один из мужиков зачем-то открывает заднюю дверь внедорожника, и я мельком вижу масляно блеснувшие приклады винтовок… Или автоматов? Короче говоря, чего-то большого, внушительного…
Хазаров резко отмахивается от разговаривающего, даже со спины заметно, насколько он зол. И меня бьет по ногам еще одной , поистине жуткой мыслью: а вдруг что-то с Ванькой? Вдруг, не уследили?
Об этом настолько страшно даже думать, что чувствую дрожь, цепляюсь за откос окна, не отрываясь, смотрю на Хазарова, изо всех сил борясь с диким желанием выбежать и начать его трясти, выяснять, что с ребенком? Понимаю, что это глупо и истерично, но, боже мой, как страшно! Страшно! Страшно! Если с Ванькой что-то случилось, пока я здесь… Развлекалась… Я же не прощу себе.
Довожу себя этими паническими мыслями чуть ли не до
