А Мия? Плетётся в конце всех. Значит, слабенькая. Значит, пора кушать.
Выхватываю её из паровозика, сажаю на колено.
Так, фиолетовая маечка. Кажется, Мия. Она же малоежка?
Пытаюсь покормить, а дочка только отворачивается, отказываясь от еды.
Значит, это Лея? И она поела? Или не она? Агата?
Голова кипит, и я отпускаю дочь играться с сёстрами.
Готов начать рычать от злости.
Где моя жена?!
Ах, я же сам сказал ей отдохнуть и отправил в СПА-салон. Бедняжка так устала и замучилась, что я взял отпуск на работе. Когда режутся зубы сразу у троих… это тотальный пиздец, я вам скажу.
И чтобы у жены не сдали нервы, решил дать ей отдохнуть. Детей я своих люблю, души в них не чаю. Много провожу с ними времени, но… так различить их не могу.
Жёнушка как-то справляется, одевая их в одежду разных цветов. Замечает их отличия, а я, как бы ни пытался – кроме сыпи на заднице, отличий не вижу.
Точно! Сыпь!
Попу с сыпью я ещё не кормил!
– Агата, иди сюда, – подхватываю малышку с ковра и сажаю к себе на колени. Сую бутылочку, соску которой она тут же обхватывает губками. А я смахиваю пот со лба и пытаюсь запомнить майку.
Так, фиолетовая.
А разве не у Мии фиолетовая?
Боже, я что, кормлю их по второму разу?
Мне не жалко, но, боюсь, одна из них, наоборот, останется недокормленной.
Всё, я окончательно запутался.
И чтобы этого больше не было, я без зазрения совести нахожу маркер под гомон всех детей. И на футболке только что покормленной дочи рисую на всю грудь цифру «1».
Всё проще, чем запоминать цвета майки и пытаться их различить.
Стою посреди комнаты и довольно бью себя в грудь.
Ну, теперь дело пойдёт живее.
Первая, Вторая, Третья.
Первую покормил, памперс поменял…
Делаю всё то же самое с остальными.
И через полчаса без сил падаю в кресло.
– Ну и замучили же вы меня… – жалоба сама вылетает из горла и привлекает внимание красной маечки с номером «3». Лея, кажется…
Ой, ладно, плевать. Слишком много всего навалилось на меня одного.
Вдвоем проще. Поэтому часто помогаю Алиске – беру выходные, стараюсь работать дистанционно. И вроде привык к детям, но в одиночку… справиться нереально. Они ещё бегают как заводные. Везде лезут, что-то в рот тянут.
И попытайся за каждой угнаться – они ж врассыпную бегут.
Я нашей мамочке памятник во дворе поставлю. За то, что она одна справляется с ними как-то.
Неожиданно маленькая ладошка падает на мою здоровую ладонь.
Опускаю взгляд, гляжу в голубые глаза своей доченьки.
Вижу их моськи, которыми они пошли в меня, и готов всё им простить.
Вот так вот… Делали детей вдвоём, а всё им досталось от меня. Даже нос мой. Алиска первое время обижалась, а потом смирилась, понимая, что у неё теперь не один Горячев, а четверо. Мои маленькие копии…
Хватаю Вторую на ручки и обнимаю.
– Что случилось, солнышко? По папке соскучилась?
Не высовывая соску изо рта, обнимает меня своими крохотными ручками и подаётся вперёд, дотрагиваясь носиком. Мило настолько, что я тут же становлюсь мороженкой под июльским солнцем.
И силы откуда-то появляются.
Подрываюсь с кресла и бегу к своим малышкам, которые с радостным визгом разбегаются по сторонам. А потом мы играем чуть ли не до потери пульса. Я устаю так, как не удавалось в тренажерном зале.
И теперь, спустя час, уложив девочек в кроватки на дневной сон, лежу на полу и смотрю в потолок.
В голове играет: «Пусть мама услышит, пусть мама придёт…»
И, словно в ответ на мой зов, я слышу стук каблуков, исходящий из коридора.
Распахиваю глаза, подрываясь с пола. Бегу в коридор, где вижу свою женушку. Вешает пальто на крючок и поворачивается ко мне. Свежая, обновлённая, счастливая! После СПА-салона будто ожила! Она ещё и покрасилась, кажется. Кончики волос теперь не тёмные, а какие-то серые.
– Вы живы? – спрашивает, тут же подбегая ко мне и бросаясь на шею. Рефлекторно обнимаю её, потому что скучал. После того, как отказываешься от работы, сидишь дома с семьёй, привыкаешь к ней. И расставаться даже на полдня становится тяжело. Истосковался. Вдыхаю аромат её волос и схожу с ума. – Всё хорошо?
– Подгузники всем поменял, всех подмыл, покормил, кого-то даже по два раза, спать уложил, – отчитываюсь гордо, но с опаской.
– По два раза? – отрываясь от меня, округляет от шока глаза.
– Прости, – искренне извиняюсь, сильнее обнимая её. Задабриваю. А то сейчас прилетит по шапке.
– Ладно, – неожиданно улыбается она, засияв. Ох уж эти её губы… Так бы целовал и целовал. – Главное, что без жертв. Пойду гляну, как они там, и начну обед готовить. Ты, наверное, проголодался?
Она быстренько вырывается и, проведя своими пальчиками по плечу, бежит в детскую. И одним этим невинным движением заводит меня так, будто я сожрал пачку виагры.
– Я заказал доставку, отдохни, – извещаю её, рассматривая изящную спинку и округлые бёдра. Как быстро она пришла в форму после родов…
– О, это хорошо. Но детей надо проверить.
Захожу следом за ней в детскую. Чтобы услышать в свою сторону похвалу. Я же молодец?
Она останавливается у кроваток, умильно смотрит на деток и тихонько спрашивает:
– А это что? – указывает на цифры на майках.
Вот млять… А переодеть-то я их забыл.
Пожимаю плечами.
– Так проще было, – жалуюсь жене. – Путался много. Как ты с ними справляешься – не знаю.
Она тихонько смеётся, но тут же бьёт себя по губам, понимая, что наши малышки могут проснуться. Хватает меня за руку и выводит из комнаты. Игриво сверкает глазками, идёт по коридору спиной вперёд и тянет меня в сторону нашей спальни.
