Лидка смыла свою вину кровью… Что ж, теперь, значит, очередь за ней…
Ольга намылила жесткую мочалку и принялась безжалостно тереть свое тело до боли, до ссадин. Почему-то в тот миг, когда очередь дойдет до нее, ей хотелось быть чистой-чистой…
Накинув халатик, она даже не запахнула его. Отодвинула пластиковую занавеску, отделявшую душ от кухни, прошлепала босиком к раковине и быстро напилась, прямо из крана. Потом мельком глянула на себя в зеркало и замерла, не в силах отвести глаз.
Из зеркала на нее смотрел какой-то чужой мужчина…
Он сидел на стуле позади Ольги и спокойно ждал когда она придет в себя. Серый плащ, серые, словно припорошенные пылью волосы, гладко зализанные! на висках, стертые, невыразительные черты лица. Все в нем было таким незапоминающимся, словно природа специально потрудилась над тем, чтоб, раз взглянув на ее творение, любой человек потом никогда не мог бы его вспомнить и описать.
Но Ольга все-таки вспомнила… Это он подходил к ней на кладбище в день похорон Никиты. И запомнился ей именно этой своей неброскостью.
— Кто вы? — резко спросила она, запахнула халат и повернулась. — Как вы вошли?
— Через дверь.
Мужчина пожал плечами и показал ей два ключика на колечке — от нижнего и от верхнего замка.
— И что вам надо?
Ольга встала перед ним, скрестив на груди руки, готовая к любой неожиданности. Она понимала, что этот тип может сейчас запросто убить ее, иначе зачем же он сюда явился? Но страха не было. И тип, кажется, оценил ее бесстрашие, потому что изобразил на губах что-то похожее на улыбку.
— Я пришел предупредить…
— Вы уже предупреждали. Я прекрасно помню, — жестко отрезала Ольга.
— А я думаю, откуда у такой молодой прогрессивный склероз? — хмыкнул он. — И почему же ты не вняла голосу разума?
— Потому что это бесполезно, — Ольга села напротив него и посмотрела в выцветшие, бледно-серые глаза. — Потому что будет то, что должно быть…
— Боже, что за фатализм! — поморщился мужчина. — Ты еще расскажи мне, детка, о механизме воздаяния…
— О чем? — переспросила Ольга.
— Неважно. Просто ты начала играть во взрослые игры. И лезешь туда, куда тебе лезть не следует.
— Например?
— Например… — прищурился он. — Кое-кто очень ценит поговорку, доносчику — первый кнут…
Ольга замерла, не в силах поверить, что она поняла правильно.
— Вы имеете в виду письмо?
— Ну конечно! — он как будто даже обрадовался ее догадливости. — Как тебе только в голову пришло отправлять его отсюда? Я думал, ты умная девочка и все понимаешь… Я даже радовался, что ты догадалась смыться и не разделила участь своей напарницы. Я и представить не мог, что, вместо того чтобы заметать следы на бескрайних просторах нашей родины, ты лезешь опять головой в пекло.
— Ну и что? — разозлилась Ольга. — Что в этом плохого? В конце концов, я просто должна была это сделать! Не все же такие трусы, как вы!
— Я не трус, но я боюсь, — серьезно сказал мужчина. — За тебя. Твое письмо прочли те, кому не следовало этого делать. И теперь они знают, что ты вернулась.
— Ну и что? — дерзко вскинула голову Ольга.
— Не надо было тебе возвращаться…
— Это мой дом, — запальчиво сказала Ольга. — Я здесь живу!
Он вздохнул.
— Ты многих разозлила своей безапелляционностью. Зачем все валишь на чеченцев? У нас здесь все рядом, все друг с другом общаются. Обижаешь людей.
— Вы что, не поняли?! — задохнулась Ольга. — Это они…
Он задумчиво рассматривал свои ногти. Ольга машинально отметила, что они у него холеные, ровно подстриженные и подпиленные овалом. Потом он поднял на нее глаза.
— Ты газет не читаешь? — с сожалением спросил он. — Зря. Надо новостями интересоваться. Сейчас, кстати, выдвинули новую версию. Говорят, что это самому ФСБ были выгодны взрывы. Они их и организовывали…
— Зачем? — ошалела Ольга.
— Чтобы развязать новую войну и оправдать свои действия…
— Нет! — крикнула она. — Этого не может быть! Вы что?! Это чудовищно! И потом я сама видела…
— Ты видела ровно то, что должна была видеть, — сказал он. — Ты понимаешь по-чеченски? Ты знаешь, на каком языке они говорили? Ты в состоянии отличить чеченца от дагестанца, ингуша или осетина?
— Нет… — потерянно пролепетала Ольга.
— Ну вот… И потом, для боевых операций чехи используют лиц со славянской внешностью. Что они, идиоты самим в пекло соваться?
Мужчина поднялся, положил на стол ключи и посмотрел на Ольгу.
— Что вы на меня так смотрите? — не выдержала она.
— Это хорошо, что ты косы отрезала. Это твой шанс, — задумчиво сказал он. — Может быть, тебе еще раз повезет…
Все кувырком, все всмятку… все несется вихрем мимо… театрального капора пеной… Жизнь встала с ног на голову, насмешливо оскалилась и… выдернула у Ольги из-под ног прочную основу, опрокинула ее навзничь, сорвала с привычной колеи и принялась гнать прочь, в неизвестность…
Никогда она не любила этот дом, вечный источник ссор с Ксенией. Всегда спешила вырваться отсюда, старалась поменьше бывать дома, побольше ездить. Хотела свить собственное гнездо и навсегда разорвать связывающую ее с этим семейным очагом нить. И вот разрывает, вылетает в неизвестность… И словно выдирает из сердца кровоточащий живой кусок.
Никогда не думала, что так больно будет прощаться со своим домом… И неизвестно, когда она сможет сюда вернуться. Может, и никогда…
Ксения хотела, чтоб они по-прежнему жили вместе, втроем…
Хотя разве это вместе? Корешок в интернате, а они обе но очереди, а то и одновременно мотаются по городам и весям всей страны. Где они только не побывали! Куне скорого поезда стало им настоящим домом, а не эти две комнатки с крошечной кухней.
Ольга собрала вещи в спортивную сумку. Никаких платьев, никаких пальто — куртки, джинсы, кроссовки, все то, что могут носить как женщины, так и мужчины. В ее мальчишеской внешности ее спасение? Значит, надо ее утрировать еще сильнее.
Она взяла ножницы и тщательно срезала едва отросшие кончики волос, оставив только крошечный чубчик надо лбом. Потом присела на дорожку, обводя знакомые с детства вещи задумчивым взглядом. Все они казались такими случайными и ненужными…
Вот кресло. Зачем оно? Ведь можно сидеть на полу, поджав под себя скрещенные ноги. Вот кровать… Но ведь спать можно и на земле, укрывшись курткой. И ковер ненужная роскошь, и шторы на окнах… Для чего люди окружают себя таким количеством вещей, что начинает казаться, что они и живут-то только ради их приобретения?
Она решительно поднялась, закрыла все окна, как всегда требовала Ксения, заперла дверь на два замка, размахнулась и бросила ключи в
