— Наточка, солнышко, до меня еще не совсем дошло, но я счастлив безмерно, и я тебя люблю!
— Я тоже тебя люблю, Ринков!
Антон позвонил Наталье, когда уже прошел таможню и регистрацию, возвращаясь домой, в Москву.
— Натка! Как ты там?
— Хорошо! — весело ответила она. — Ты где?
— В аэропорту, через полчаса вылетаю. Как ты себя чувствуешь?
— Все нормально! Не волнуйся!
— А дети как?
— По-моему, лучше всех — играют в футбол!
— Тяжело тебе? — заволновался он.
— Терпимо! Ты не переживай!
— Все, объявили посадку, скоро буду дома! Я тебя люблю!
— Я тебя тоже! Мы тебя ждем!
Ната была на восьмом месяце беременности.
Они уже давно знали, что родится двойня, только пол детей решили не узнавать — пусть будет сюрприз, они будут рады хоть мальчикам, хоть девочкам, лишь бы здоровые были!
Наталья на удивление легко проходила беременность, что нельзя было сказать об Антоне! Он безумно за нее боялся, ходил вместе с ней по врачам и устраивал им допросы, доводя их до белого каления!
В конце концов, Наталья не выдержала и запретила ему с ней ходить.
— Ринков, они же тебя боятся! Когда ты идешь по коридору, они разбегаются, как тараканы, и прячутся в кабинетах. Тебе уже сто раз объяснили, что я здорова и у нас все в порядке! Не бойся ты так!
— Я постараюсь, но это трудно! — пообещал он.
Последние недели живот стал огромным, как ей казалось, и она испытала все «прелести» беременности последних месяцев.
До родов оставался месяц, когда Антону по делам фирмы нужно было лететь в Швейцарию, в командировку. Он отнекивался, оттягивал отъезд как мог и хотел вообще отказаться от этой поездки, но Ната настояла.
— Ринков! Езжай немедленно! Я хоть от тебя отдохну, а то создается впечатление, что я при смерти! Потом тебе точно будет некогда!
— Натка! Я просто очень волнуюсь!
— Вот и съезди! Я не буду у тебя все время перед глазами, и ты немного успокоишься!
Они спорили до самого отъезда, но все-таки она его отправила.
Антон в ускоренном режиме, за неделю, решил все вопросы и рвался домой, как из заключения!
Обязательным условием его отъезда было то, что Михаил с Диной на время его отсутствия будут жить у них и присматривать за Натальей.
Дина тоже ждала ребенка и была на пятом месяце. Михаил просто сатанел от них двоих: то они смеялись, то плакали, то ели огурцы, то запивали их молоком! Он, как и Антон, сходил с ума от радости и волнения.
Ната с Диной украдкой посмеивались над мужьями.
— Представляешь, о чем они на работе говорят? — смеясь, рассказывала Ната. — Мне по секрету Мария Ивановна рассказала — закрываются в кабинете у Ринкова и обсуждают, какие у нас анализы, что говорят врачи и какие кульбиты выделывают дети у нас в животах!
— У меня вообще впечатление, что это не я беременна, а Михаил! Он мне звонит по часам, проверяет, приняла ли я витамины, а я про них все время забываю и про диету тоже, ем все подряд! А он помнит, какие-то правильные продукты покупает, соки! С ума можно сойти! Может, они за нас рожать будут?
— Ринков собирается присутствовать в исторический момент и держать меня за руку!
— Мишка сказал, что ни за что! Говорит, если увижу, что тебе больно и ты кричишь, полезу всем морду бить! Я предлагаю ему начать с себя, как с виновника события!
Поговорив с Антоном, Ната решила выпить соку.
Теперь это было сложное мероприятие. Надо было выбраться из кресла. По-хорошему в него не надо было садиться, но в нем, единственном, у нее отдыхала спина.
Она в несколько приемов выбралась из кресла и вдруг почувствовала резкую боль.
— Так! Дети, вы что, решили любимому папочке сюрприз устроить? Торжественную встречу? — Она теперь часто разговаривала вслух, обращаясь к детям.
Ее отпустило, и она пошла на кухню, налила себе соку, но выпить не успела — боль повторилась снова, став сильнее!
— Спокойно! Это просто роды, ты же не думала, что они останутся там или что все рассосется!
Так получилось, что именно сейчас она была одна — Мишка был на работе, а Дина ушла на занятие в школу будущих мам.
Ната позвонила своему врачу Наталье Алексеевне. Слава богу, она была на приеме и сразу ее успокоила:
— Наталья, все нормально, двойни очень часто рождаются раньше срока! Езжайте в роддом, я сейчас же туда выезжаю! Может, выслать скорую?
— Не надо, я такси вызову!
— Хорошо, я вас жду!
Схватки становились все сильней и чаще!
— Кажется, мне самой не справиться! Дети, дайте маме собраться! — призвала она детей к порядку.
Ната услышала, как кто-то открывает ключом входную дверь.
— Вот и хорошо! Помощь пришла! — И крикнула: — Кто там?
— Это я, Наталья, Полина Ивановна!
Пришла их домработница. Женщина выдающихся достоинств и талантов! Она была очень большая — размера шестидесятого при росте метр семьдесят, что не мешало ей быть невероятно быстрой и подвижной. Она боролась с грязью и пылью, как Ленин с контрреволюцией, как с личным, ненавистным врагом, чем доставляла Наталье с Антоном немало веселых минут. Но это ее священная война, и посмеивались они тайком, чтобы не обидеть Полину Ивановну.
Раньше, когда Антон жил один, она приходила к нему раз в неделю. Ринкова она обожала и почтительно называла по имени-отчеству.
Когда появилась Ната, Полина Ивановна перенесла свое обожание и на нее и очень расстраивалась, что Ната не разрешает называть себя так же почтительно. Теперь она приходила через день, будучи сама невероятно счастлива от этого.
— Полина Ивановна, соберите, пожалуйста, для меня вещи, мне надо в роддом!
— Как в роддом?! — всплеснула та руками. — Нам еще рано! Нам еще три недели!
— Это мы так думаем! — засмеялась Ната. — А дети решили иначе! И пожалуйста… — она тяжело задышала, началась очередная схватка, — вызовите такси!
— Боже мой! Антон Александрович не знает?
— Так, Полина Ивановна! — строго сказала Ната. — Вещи и такси! Иначе рожать будем дома!
— Да, да!
Полина Ивановна собрала вещи, вызвала такси, объяснив ситуацию, и они пообещали немедленно подъехать.
— А Диночка где? И Михаилу Захаровичу надо сообщить!
— Вот этого мы пока делать не будем! А то Ринков с боем через таможню прорываться начнет!
Позвонил телефон — сообщили, что такси ждет у подъезда.
Они подошли к двери, и тут Ната почувствовала запах сирени.
— Полина Ивановна, у вас новые духи?
— Да, племянник подарил! Вам не нравятся? Сирень! — забеспокоилась она.
