– Ну и где венки? – начала было Дарья, обернулась и… тихонько пискнула.
– Всем к стене… Крикните – стрелять буду.
Перед женщинами стояла Татьяна и спокойно, по-будничному, направляла пистолет прямо на них. И по ее отрешенному лицу было понятно – пальнет не задумываясь. Понятно было всем, но не Аллочке.
– А-а-а-а!!! Сволочь!!! – взревела она и кинулась на Татьяну. – Сейчас ты у меня!..
И в тот же миг будто шальная, здоровенная оса впилась ей в ногу – Татьяна выстрелила.
– Я же сказала: стрелять буду, – не повышая голоса, как-то даже устало проговорила Татьяна.
Больше повторять не потребовалось. Аллочка упала на землю, зажимая рану выше колена рукой.
– Вот зараза, а? – шипела себе под нос Аллочка. – А я еще ей верила… Хамка!!. Да ладно, не тряси ты пушкой, молчу я… Ты хоть бинт дай!.. чего опять пистолетом уставилась, помру же!.. Вот зараза… Виктория Даниловна, чего вы торчите здесь статуей, окажите первую помощь – разорвите свою блузку на бинты!
Видимо, у Аллочки от нервов случилась словесная диарея, она никак не могла замолчать. Но на нее больше никто внимания не обращал.
Между тем Татьяна бросила скотч к ногам бывших подруг:
– Дарья Викторовна, Виктория Даниловна, перемотайте себе ноги. Аллочка, ты тоже.
– Да как я тоже-то?!! У меня тут кровь! – взорвалась было Аллочка, но увидев, как на нее снова нацелилось дуло пистолета, вырвала скотч из рук Дарьи. – Давайте ваш скотч, перемотаюсь куколкой и помру, вам же хуже будет.
Потом по приказу Татьяны Виктория замотала всем руки, ей самой руки замотала Татьяна.
– Ну вот, а теперь ждите, – улыбнулась Татьяна. – Сейчас попросим за вас денюжек и, если привезут…
– Можно подумать, ты нас отпустишь, – перекривилась Аллочка.
– Да кто его знает… – вздохнула Татьяна и набрала номер телефона Гути.
Конечно, и Аллочка, и Виктория Даниловна, и Дарья Викторовна ждали от Гути с Варькой чудес. Они даже дышать боялись эти два часа, все ждали – вдруг послышится звук приближающейся машины. Но время тянулось, как жевательная резинка за сапогом, а никаких обнадеживающих звуков не слышалось.
– Ну вы посидите немножко, – вежливо попросила Татьяна. – А я пойду сарай оболью.
– Эй!! Ты чем это там обливать собралась? – заволновались женщины. – Татьяна, если ты в туалет хочешь, так здесь садись… Куда пошла-то?!! Ты чем там обливаешь?!!
В общем-то, они могли не спрашивать: в сарае вдруг так завоняло бензином, что дамы поняли – Танечка их так просто не выпустит.
– А вот это совсем лишнее, – пробурчала Аллочка. – Сейчас какой-нибудь идиот спичку бросит, и все мы тут, как новогодние гирлянды… ярким пламенем…
– Тут же нет дураков, – фыркнула Татьяна.
– Да много ты знаешь! – вспыхнула Аллочка. – Дарья вон или Виктория… Да ты тоже хороша! Тебя человеком считали, а ты… маньячка, честное слово!
Татьяна поиграла желваками, у нее побелели пальцы на пистолете, но она сдержалась и тихо процедила:
– А если бы у тебя братишку с сестрой убили? Хорошие ребята были, добрые. Даже неловко, до чего добрые. Им по пятнадцать стукнуло, а они над каждым загубленным щенком в голос ревели. Соседушка у нас был – женишок твой, уж он убивал этих щенков два раза в неделю, по расписанию. Иногда такой визг стоял… И все в округе на него жаловались, а только ничего сделать ему не могли… А может, никто связываться не хотел или он откупался. Только визг по четвергам и понедельникам никому в округе спать не давал. Я ребятам собаку купила, чтобы они не так переживали – дорогого чау-чау, редкого такого, лилового окраса. Они его Лютиком назвали… Я еще недовольна была, ну что за кличка такая для породистой собаки, нам его по выставкам таскать, там всякие Луиджи, Арчибальды, а у нас Лютик!.. А потом посмотрела на морду – и правда Лютик. Ну такой уморительный! Иришка – сестренка – его научила лапу давать, он так важно ее подавал… Лешка, тот все серьезным командам учил. Вот так сядет в сторонке и командует «Лютик, марш!» – и тот идет по прямой, будто марширует… а еще, бывало, ребята пойдут с ним гулять, спрячутся, а он растеряется, ищет, а потом встанет на середину поляны и звать начинает – потявкивает. Да в общем-то все как у всех, но… так ребят любил… и они его… Его украли в четверг утром. А ночью, как обычно, вой… Ребята в эту же ночь прокрались во двор к Зеваеву и всех собак выпустить хотели… Только не получилось у них ничего – собаки подняли лай, из клеток выбегать не стали – не знали, что надо делать, а Лютика они так и не нашли… Мало того, Зеваев спустил с цепи Полкана, был у него такой… Иришке тогда здорово ногу распорол. Отец ругался, конечно, утром ходил к Зеваеву, грозился спалить все его гнездо, а его самого убить обещал… Но какое там убить, вы бы видели нашего папу! Добрейший человек… Иришка с Лешкой соседу даже денег предлагали, просили Лютика вернуть, но кого он им вернет, шкуру? Они тогда снова пошли к Зеваеву. Но… тот уже протянул проволоку и пустил по ней ток… И их обоих… током… – Татьяна тяжко вздохнула. – Отец после этого заявился к Зеваеву с охотничьим ружьем, но того дома не оказалось, сбежал. А через два дня нашего папу сбила машина… Правда, никто так и не стал заводить уголовного дела, хотя поговаривали, что его уже мертвого под колеса сунули. Хотелось этого гада Зеваева наказать, но мне не до того было – надо было хоронить ребят, отца, а тут еще и с мамой инсульт случился… Я, пока могла, держалась, а потом уже, когда одна осталась, пить начала… не знаю, кто из соседей меня лечиться отвел, но… когда вышла, решила по-новому жить. На работу в магазин «Солнышко» устроилась… а потом… пришла на кладбище… а там… у Иришки на могилке стоят унтики, как раз на ее ножку, а мех из… лиловый такой мех, я его из тысячи узнаю!! Сволочь!!! Гад!! Это он так посмеяться хотел или силу свою показать!! – по лицу Татьяны текли слезы ручьем, но она их не вытирала, не замечала, только сильнее сжимала зубы. – Я тогда в тот же вечер в Интернет сунулась, дней десять прошло, пока я наемника нашла, денег запросил много, пришлось продать дом. А Зеваева я сама и отыскала. Мне соседка сказала, что он теперь в альфонсах ходит, хочет себе дом подальше от города купить, да чтобы земли побольше – расширяться мечтал… Ну а если в альфонсах, значит, во всякие клубы записан, это уж я сама догадалась. И тоже во все клубы города записалась… нет, вру, в двух мне отказали, там женщин перебор, а к Гуте я и вовсе не хотела, но, видно, судьба была… Ну а потом уж дело киллера.
Татьяна вытерла лицо рукой и с вызовом уставилась на Аллочку:
– И я ни одной секунды не жалею, слышишь ты?! Ни одной!! И тебя сюда приволокла, потому что ты такая же, как он!! Тебе бы только деньги!! И эти две старые клуши – туда же!! И хрен вы отсюда живыми выйдете, слышите, вы!!! Вы мне… за эти унтики на могиле!..
