— Вот и всё, — говорит мама, сияя. — Это начало твоего будущего, Хлоя. Ты сделала это.
Они сжимают меня в объятиях, и мы все начинаем смеяться. Они продолжают повторять это снова и снова. Ты сделала это. Ты сделала это
Кто-то сделал всё это. Не уверена, что это была я.
Смотрю на свою сумку, в которой содержатся разные варианты будущего. Будущее в полицейских залах и судебных разбирательствах. Все эти танцы и смех на кухне резко оборвутся, когда будут проверять наши оценки и успеваемость. Возможно, даже проведут повторные тесты.
В этом другом будущем моим родителям напомнят, кем я являюсь на самом деле.
Глава 27
Я встречаюсь с Адамом в одной улице от офиса доктора Киркпатрик в пять. Он молчит, когда я сажусь в машину, и срывается с места прежде, чем успеваю поцеловать его. Удерживаюсь на краешке кресла, шокированная скоростью.
Такая быстрая езда для него не типична. И такая молчаливость.
Он выглядит бледно и изможденно, вокруг глаз залегли чёрные круги. Уверена, он совсем не спал. Вообще.
— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я.
Он не отрывает глаза от дороги. Только кивает и проверяет телефон. Минутой позже он снова проверяет его. И затем ещё раз.
— Ждешь звонка от президента? — спрашиваю я, пытаясь смягчить обстановку.
Он лишь смотрит на меня.
— Следи за временем.
— Хорошо.
Но всё не «хорошо». Что-то серьёзно держит его в напряжении. А у меня нет ни одной долбанной идеи, что это и почему он ведёт себя так. Разве сейчас не я должна быть единственным человеком на взводе?
Сейчас не время для этого. У нас крупная рыба на крючке — чёрт, да это целая белая акула.
Адам заезжает на парковку, а я ищу машину доктора Киркпатрик.
— Вот. Эта. Я уверена, эта её.
— Здесь ещё кто-нибудь работает?
— Администратор, но она уходит после того, как приходит последний пациент за день.
— А что насчёт её последнего пациента?
— Сеанс заканчивается без десяти, так что мы должны успеть. Она, скорее всего, занимается бумажной работой.
Адам паркуется не возле офиса, а через одну улицу, где его машина не будет заметна. Опускаю глаза на бумажную папку в своих дрожащих руках и желаю не быть такой безропотной.
Я должна была позвонить в полицию. Чёрт, что, если она позвонит в полицию?
Отталкиваю эти мысли и следую за Адамом в офис. Звук электрического звонка на входной двери вызывает во мне всплеск адреналина.
— Доктор Киркпатрик? — зовет Адам.
Тишина. Я прочищаю горло и машу рукой перед потрескавшейся дверью в офис. Мы подходим ближе, но всё ещё не слышим ни звука. Мне это не нравится. От тишины покалывает пальцы и шею. Я начинаю дрожать, хотя мне и не холодно.
— Доктор Киркпатрик? — Адам стучит в дверь, и она со стоном приоткрывается под его ударами. Он толкает появившийся зазор и захлёбывается при вдохе.
— Что там? — Встаю впереди него, чтобы увидеть.
Но лучше бы я этого не делала.
Доктор Киркпатрик распростёрта на столе. Гигантская тёмно-красная лужа скопилась под ней, прямо сверху органайзера. Какая-то крошечная, отстранённая часть меня понимает, что это кровь.
А другая вопрошает, может ли это быть чем-то другим. Столько крови означало бы, что она… нет. Это невозможно.
Но она вообще не двигается. Я вдыхаю и чувствую отчётливый медный запах в воздухе. И правда ураганом проносится сквозь меня.
Доктор Киркпатрик мертва.
— О, Боже. — Мой голос надтреснут. Расколот на части. — О, Боже, Адам, нам нужно позвонить 911.
Он не просто испытывает шок и отвращение, как я, а почти впадает в ступор. Как будто не может поверить в то, что видит. И кто может винить его? Потому что никто не поверит в это. Никто не должен видеть это.
На полу перед столом валяется сумка. Как я понимаю, принадлежащая ей. Содержимое раскидано по всему ковру, кошелек явно отсутствует.
Её из-за этого убили? Из-за кошелька? Тошнота накатывает волной, поэтому я отворачиваюсь от этой картины. От тела. Чёрт, это тело.
Что мне делать? Что мне делать?
Отхожу назад, вытаскивая телефон. Внезапно Адам оживает, выхватывая его из моих рук.
— Нет. Кто-то другой должен позвонить туда.
— Что? О чём ты говоришь?
Он берёт меня за руку и быстро движется, вытаскивая нас из офиса назад под лучи исчезающего солнца. Немного притормаживает, чтобы протереть ручку двери своим рукавом. Я хочу возразить и вырваться, но правда в том, что я вообще плохо понимаю, что происходит. Маленький пузырь шока удерживает меня вне реальности, притупляя чувства.
— Мы должны позвонить в полицию, — снова говорю я, но голос как будто принадлежит другому человеку.
Он продолжает идти, освободив мою руку и предполагая, что я последую за ним. И я следую. Потому что не знаю, что ещё делать. Эта ситуация далеко за пределами тех, с которыми я способна справиться.
Чувствую тошноту и тяжесть. Я уже не просто дрожу, а практически бьюсь в конвульсиях.
Адам вынимает свой телефон и начинает писать сообщение. Яростно.
— Ты пишешь в полицию?
Это вообще возможно?
Он озирается вокруг, его взгляд безумен, а лицо бледное.
— Садись в машину, Хлоя.
— Кто-то ограбил её! Кто-то… — я прерываюсь, решаясь сказать это слово. — Кто-то убил её.
— Никто не грабил её.
— Я видела её сумку на полу…
— Никто не грабил её, — повторяет Адам, и от уверенности в его голосе я холодею.
А ещё я чертовски уверена в том, что он прав, и от этого содрогаюсь сильнее. Это было не какое-то случайное преступление. В этом нет ничего случайного.
Моё лицо горит, а челюсть сводит, мне нужно перестать думать. Кусочки встают на место слишком быстро, и формирующаяся картина пугает меня до смерти.
Я сажусь в машину, потому что если не сяду, то просто упаду. Упаду прямо здесь. Я больше не могу здесь находиться, зная, что внутри тело и так много крови… о, Боже, меня сейчас стошнит.
Адам включает зажигание, и я подпрыгиваю от этого звука. Затем появляется другой звук, от которого ребра болят, а горло сжимается. Сирены. Две полицейские машины, сверкая голубым и красным, влетают на парковку.
Адам чертыхается себе под нос, трогая Камаро прочь.
— Это ты им позвонил? — Хотя я знаю, что он этого не делал. Не знаю, зачем вообще спрашиваю.
Он выезжает, не сказав ни слова, потом неловко закрепляет телефон на руле, снова набирая сообщение. Он не просто напуган. Он взбешён, смущен и в ужасе одновременно: в нём сейчас намешано столько эмоций, что моя голова идёт кругом.
