— Извини, я не имею никакого права говорить тебе такие вещи.
Энди выпустил пар:
— Я бы так не взвился, не будь это чистейшей правдой.
— Так это правда?
— Конечно.
— Но они так счастливы вместе.
— Мне от этого только хуже, — сказал Энди с оттенком презрения к самому себе. — Это пытка для эгоистичного, морально незрелого юноши вроде меня. И никуда не денешься…
— Она замечательная мать. Понятно, за что ты ее так любишь.
— Любить — значит желать счастья любимому человеку. Цитата, но не помню, кто это сказал.
— На самом деле все гораздо сложнее, — сказала Диана.
— Мне ты могла бы этого не говорить. Мама обожает Чарли, он с нее пылинки сдувает. Я никогда не видел ее такой счастливой. Мой-то папаша превращал ее жизнь в сущий ад. А поскольку я всего-навсего презренный смертный, я и отношусь к Чарли соответственно.
— Что сталось с твоим отцом?
— Ничего, жив-здоров, — Энди удобнее устроился на сиденье, глядя вперед на дорогу. — Я иногда вижусь с ним. Он не такой уж плохой человек, только ленив, неповоротлив и такой же очаровашка, как я.
— Ты иногда бываешь очень милым, — осторожно сказала Диана.
Энди рассмеялся. Ему больше подходило определение «переменчивый». Вот сейчас он с кажущейся легкостью забыл, что только что был сердит на Диану и не в ладах с самим собой.
— Давай, давай, польсти мне еще как-нибудь. Хотя теперь моя очередь. Я раскрыл перед тобой душу, признал свои ошибки. Что скажешь ты?
— Тебя интересует, почему я так огорчена разводом родителей? — Диана задумалась. — Наверное, и в самом деле не стоит сильно расстраиваться. Я понимаю — у отца критический возраст и все такое. А моя мама… Она довела себя до такого состояния! Ни один нормальный мужчина не стал бы с нею жить, но ведь в конце концов именно он способствовал развитию ее болезни. И что же теперь — избавиться от нее, как от ненужного хлама?
— Она ведь дала ему повод так поступать, верно?
— Нет, не верно. Что вы вообще понимаете в этом! — Диана порылась в своем лексиконе, выискивая наиболее уничижительный эпитет, но ни один не подошел. — Вы, мужчины! — закончила она презрительно.
Энди не поддался на провокацию.
— Как ты думаешь, — спросил он спокойно, — ей станет лучше, если она узнает, что же на самом деле случилось с ее сыном? Правда может оказаться хуже, чем неизвестность.
— Ничего хуже неизвестности не бывает, — сказала Диана. — Об этом лучше всего знают жены пропавших без вести солдат и родители потерявшихся детей. Хотя, да, я думаю, ей определенно пойдет на пользу, если появится ясность. Ради чего, ты думаешь, я затеяла свой дурацкий маскарад? Она должна знать точно. — И после небольшой паузы добавила: — И я тоже.
— Его все еще не обнаружили, — говоря это, Энди положил трубку. Он позвонил в полицию, как только они вошли в дом. — Чем эти полицейские только занимаются. За это время, мне кажется…
— Оставь их в покое, — попытался урезонить его Уолт, пришедший в кухню попить воды и узнать о результатах их поездки. — Их слишком мало, чтобы организовать тотальное прочесывание местности. Рано или поздно ему придется высунуться. У него нет запасов и не во что переодеться.
— Если он высунется, начнет стрелять, — сказал Энди мрачно.
— У него нет пистолета, — возразила Диана.
— У него нет того пистолета, но меня совершенно не удивит, если у него окажется еще один. Трудно ожидать, что он вылезет на свет Божий в добром расположении духа. Нынешней ночью, кстати, обещали дождь.
— В самом деле? Вот ведь черт! — Уолт поднялся из-за стола. — Мне необходимо закончить начатое в саду. Энди, ты заедешь за Мэри-Джо? У нее скоро заканчивается рабочий день, у дурищи упрямой.
Не успел Энди уехать, как пошел дождь, не сильный, но затяжной. Люди Уолта продолжали работать, пока это было возможно. Сам он вернулся в дом мокрый и злой.
— А я еще собирался заложить завтра фундамент для беседки, — сказал он в сердцах. — Если эта мерзость продлится всю ночь…
— Брось страдания из-за сада, — отреагировал Энди с раздражением. — Мама поймет, что у нас были проблемы поважнее.
— Особенно когда узнает, что нанятый ею специалист — самозванка, — закивала Диана.
Мэри-Джо стояла у раковины и чистила картошку.
— Она не очень сильно рассердится. Добрее человека я еще не встречала.
— О Чарли я бы этого не сказал, — зловеще оскалился Энди. — Я тебе очень не завидую, Диана.
— Заткнись, Энди! — прикрикнула Мэри-Джо. — А ты, Уолт, снимай с себя мокрую одежду. С тебя уже лужа натекла.
Уолт хотел возразить, но, поймав на себе их взгляды, подчинился. Он остался в одних трусах, обнажив тело тренированного атлета с пропорциями классической скульптуры, не изуродованное гипертрофированными мышцами культуристов. На Мэри-Джо это не произвело ни малейшего впечатления. Уолт сразу смутился и вышел в холл сменить одежду.
Когда позже они перешли в библиотеку, их ждал сюрприз. Оказалось, что Уолт днем освободил пару своих работников и поручил установить на крыше яркие лампы. Включенные, они слепили, но зато и освещали лужайку на несколько десятков метров вглубь от дома. Наслаждаясь похвалой в свой адрес, Уолт пояснил:
— Я Чарльзу давно говорил, что нужно устроить наружное освещение. В особенности с этой стороны — здесь дверь словно приманка для грабителей.
Держа Мисс Матильду на коленях, Диана взялась за письма Брэда. По прочтении она передавала каждую копию Мэри-Джо и Уолту. Энди, уже знакомый с их содержанием, от нечего делать подошел к каминной дыре и принялся ковырять ее края. Если он надеялся, что это останется незамеченным, то напрасно.
— Постели хотя бы газеты на пол, — окликнула его Мэри-Джо.
Сделав, как было велено, Энди продолжал постукивать по алебастровым кромкам. Диане это нисколько не мешало. Она читала эти короткие письма со странным ощущением — с одной стороны, она поражалась, что не заметила раньше, как они скупо немногословны, а с другой — непрерывно анализировала их содержание в поисках скрытого смысла.
Писем было несколько десятков. Перечитав последние, Диана отдала их Мэри-Джо, которая читала очень быстро. Закончив, она недовольно покачала головой:
— Быть может, я что-то пропустила, но ничего примечательного здесь нет.
— Лично тебе он уделил несколько весьма доброжелательных строк, — сказал Уолт, положив последнее письмо поверх всей кипы.
— Приятные слова он нашел для каждого, включая, как ни странно, и тебя, — огрызнулась Мэри-Джо.
— «Честный, трудолюбивый, надежный…» — звучит, как характеристика бойскаута, — Уолт еще раз перебрал копии писем. — У него нашлось доброе словечко даже для мисс Массер. Интересно, кто такая мисс Хэвишэм, с которой он ее сравнил?
