Ли быстро спросила:
– Ты обиделся? Прости. Я уважаю Мариан. Все ее уважают. Вы уважаемая супружеская чета, но я не могу не замечать мелочи, пустяки. Я слишком давно знаю тебя!
– Давай сменим тему, – сухо предложил он, – ты очень проницательна.
Она искала его взгляд.
– Да, и поэтому я всегда знаю, где остановиться. Я надеюсь, ты на меня не сердишься?
Она с такой мольбой посмотрела на него, что он невольно смягчился. В конце концов, она увидела суть и сказала об этом. Он встал и потянул ее:
– Пошли, пять кругов по палубе, всего лишь миля. Мы спорили на две?
Было так приятно находиться рядом со здоровой женщиной, которой не страшны были ни сырость, ни ветер, – а ветер был достаточно сильный, чтобы сдуть с открытой палубы. Она не мучилась морской болезнью и не уставала. Они играли в шаффлборд на верхней палубе, плавали в бирюзовом бассейне. Они облазили все магазинчики на борту. В кино они дивились звуковым картинам.
И всегда Поль сознавал, что на них обращают внимание. Люди смотрели, как Ли по-королевски выходила на главную лестницу. Ему нравилось ловить их отражение в зеркалах – он высокий, во фраке, и она потрясающе красивая в светлом атласе или черном бархате с горностаем. Она продолжала носить большое обручальное кольцо с бриллиантом. Наверняка все думали, что они женаты. Возможно, все решили, что это их медовый месяц. И, к счастью, на пароходе не было никого из их знакомых.
Подумать только, он собирался провести в полном одиночестве шесть дней на море! А оказалось, что эти дни были самыми веселыми из проведенных им когда-либо. Ему передались жизнерадостность и восторженность Ли. Он не мог припомнить, когда еще он получал такое удовольствие от танцев, скользя в ритме качки парохода, вдыхая запах духов Ли.
Только иногда… иногда, когда они танцевали, его пронзала неожиданная мысль об Анне: Ли, окажись она на месте Анны, не остановилась бы перед условностями; она бы пришла к нему, хотя бы на один день или одну ночь, она бы нашла выход. Она бы разрешила ему общаться с его ребенком. Страх никогда бы не остановил Ли.
Время летело слишком быстро. Когда на капитанском обеде за день до окончания плавания появились бумажные колпаки и маски, настроение изменилось: кто-то уже стал готовить свой багаж, кто-то занял очередь, чтобы поменять деньги утром. Поль должен был сойти в Саутхемптоне, а Ли предстояло плыть в Гавр.
Она вздохнула:
– Я бы хотела, чтобы мы смогли провести так еще одну неделю. Ты доставил мне столько счастья, Поль!
Он услышал, как дрожит ее голос, и постарался сохранить шутливый тон. Сейчас не время было разбираться в чувствах, да и надо ли было это делать вообще?
– Это был неожиданный дар судьбы, Ли. Так что давай поблагодарим ее и будем ей покорны в дальнейшем. Ты согласна?
Она ответила сразу:
– Конечно. Абсолютно верно.
– Когда ты приедешь в Криллон, поменяй твой номер на мой этаж. Я буду там первого. И развлекайся до моего приезда.
– Хорошо. Как можно не развлекаться в Париже? Но, Поль, будь, пожалуйста, осторожен в Германии. Ты очень нужен Хенку.
Умная девочка! Она не сказала «ты нужен мне», она сказала «ты нужен Хенку». Умная девочка!
– Я буду осторожен, – пообещал он.
После сказочных дней, проведенных на пароходе, Поль окунулся в реальную жизнь. Он встретился с лидерами еврейской общины Англии. Это были господа с мрачными лицами, дети иммигрантов, некоторые из них имели титулы. Все они были напуганы страшными известиями из Германии.
Почти четверть евреев в Германии были лишены средств к существованию и питались в благотворительных столовых, которые в основном содержались за счет Объединенного благотворительного комитета Америки и Центрального еврейского фонда в Англии. Передавая чек на большую сумму, Поль понимал, что по сравнению с масштабами несчастья сумма не так велика. Интересно, а сколько было бы достаточно?
Британское правительство, не обращая внимания на Балфурскую декларацию, строго ограничивало число евреев, которым разрешалось уехать в Палестину. Влиятельные промышленные круги, опасаясь испортить отношения с арабами, держали все под неусыпным контролем. Отношение британских высших классов к преследованиям евреев в Германии колебалось от равнодушия до одобрения, что особенно болезненно потрясло Поля, любившего Англию. Сам Ллойд Джордж, вернувшись из Германии, открыто хвалил Гитлера как сильного лидера, который взял под контроль разваливающуюся экономику, добился ее расцвета, создал порядок из хаоса.
Полю дали список людей, которых он должен увидеть в Германии: деятелей культуры, раввинов и бизнесменов. Он приготовился к отъезду. Несколько личных деловых встреч, которые он собирался провести в Сити, внезапно потеряли свою важность в свете скорой поездки в Германию. Садясь на пароход и глядя на зимние поблескивающие крыши пригородов, думал про себя, что покидает цветущий луг, каким всегда представлялась ему Англия, чтобы войти в мрачный подвал, каким стала Германия.
В поезде, везущем его в Берлин, он готов был заткнуть уши, чтобы не слышать английские и американские голоса. Это были оживленные туристы, которые приехали сюда развлекаться. Он испытывал чувство, какое бывает на похоронах человека, которого знал всю жизнь, – то же тянущее ощущение в желудке, тот же комок в горле. Поль сидел погруженный в свои мысли.
На громадном центральном вокзале он взял такси и дал адрес Йахима. День кончался. Улицы были заполнены покупателями и личным транспортом. Медленное продвижение такси дало Полю возможность посмотреть и прочитать вывески. Вывески на окнах и на рекламных щитах: НЕ ПОКУПАЙТЕ У ЕВРЕЕВ. И всюду «коричневые рубашки», поодиночке и группами разгуливающие с важным видом.
Он потрогал свой американский паспорт в кармане пиджака, где тот лежал вместе с чеками и списками, словно он мог защитить его в трудную минуту. Хотя Полю были известны случаи, когда иностранцы в Берлине самым таинственным образом выпадали из окон и попадали под машины.
Такси свернуло в жилые кварталы. Широкие улицы, старые деревья, ухоженные фасады зданий показывали, что это – богатый квартал. Значит, это правда – Йахим преуспевает. Двор был очень похож на виденный им раньше в Мюнхене, с высокими литыми воротами и вечнозелеными растениями в каменных горшках. Поль расплатился с таксистом и пошел в квартиру.
Дверь открыли, как только он позвонил, и Поль оказался в объятиях Йахима.
– Тринадцать лет! – воскликнул он. – Тринадцать лет! – На его глазах были слезы. – Элизабет, где ты? Наш американец вернулся.
Она прибежала из глубины квартиры:
