— Что же такая приличная девушка делает в таком злачном месте? — спросила она с чуть натянутой улыбкой, которая выдавала ее волнение.
Не успев сообразить, что они не разговаривают, Джаз ответила:
— Думаю, ты и сама догадываешься. — И они обе глупо заулыбались друг другу. Огромная тяжесть свалилась с плеч Джасмин.
Потом они вспомнили о своих обязательствах по отношению к близким, и опять воцарилось тягостное молчание. Однако оно уже так не угнетало Джаз.
В тот вечер, по дороге домой, она старательно отгоняла от себя неприятные думы, но у нее плохо получалось. Стоило только Джасмин закрыть глаза, как перед ней возникала одна и та же картинка: Гарри с презрением отворачивается от нее и разговаривает с кем-то другим.
В день спектакля Джаз проснулась без четверти шесть. Ей всю ночь снились кошмары. Сперва, что перед самым выходом на сцену Фиолетовые Очки вдруг велели ей поменяться ролями с Джеком и играть мистера Бингли. «Но я не знаю его текста», — в отчаянии сказала Джаз, на что Фиолетовые Очки ответили: «Никто этого не заметит. Просто бормочи что-нибудь себе под нос». Потом Джаз приснилось, что она пропустила свой выход и после паузы, затянувшейся, казалось, на долгие часы, наконец все же вышла на сцену и вдруг поняла, что у нее на ногах надеты высокие сапоги и она сама в костюме курицы.
Джаз решила, что лучше сразу встать, хотя еще не было и шести, а не пытаться снова заснуть. Девушка пошла в кухню и приготовила себе мятный чай. Кофе ей не хотелось — нервы и так на пределе.
Джасмин собиралась провести день накануне спектакля спокойно — принять горячую ванну, почитать книгу, возможно, посмотреть на видео фильм, может быть, два. Хорошо бы Джорджия заглянула — она обещала. И еще Мо.
Одевшись, она выбежала купить газеты — все, какие были в киоске, и, придя домой, просмотрела их в поисках творения Гилберта о сексуальных групповых развлечениях Уильяма, в которых участвовала «добродетельная замужняя» Джоузи Филд. Но там опять ничего не оказалось. Джаз лихорадочно пробежала все глазами еще раз. Нет, ничего. Слава Богу. Одной проблемой меньше. Теперь ей осталось волноваться только по поводу того, что с карьерой журналистки покончено, пресса сотрет ее семью в порошок, Гарри ее ненавидит, она потеряла Мо, которая выбрала в мужья полного идиота, да еще Джорджия в неутешном горе, а благодаря ее стараниям Джоузи и Майкл разводятся. Чуть не забыла: вдобавок она еще вечером играет главную роль в спектакле, на котором будут присутствовать все знаменитости страны. Уписаться можно!
Джаз пошла в ванную.
Через полчаса она взялась за пьесу.
К десяти утра она уже повторила каждую реплику. Джасмин прослушала пьесу на кассете, пока принимала ванну, а затем перебралась на диван в гостиной и просмотрела все ремарки.
После чего сочинила пару абзацев для своей колонки, описав свои актерские переживания. Переживания у нее всегда получались хорошо. Парочка собственных шуточек рассмешила Джаз, и она расхохоталась. Бриджит пришла в восторг, узнав, что Джасмин Филд играет в пьесе. В светской хронике всю эту неделю только и говорили, что о сегодняшнем спектакле. Бриджит заказала ей написать отдельные статьи о дне спектакля и о вечеринке труппы, ну и плюс также свою обычную колонку. Когда Джаз выключила компьютер и экран стал черным, на нее нахлынула волна жалости к себе, возможно, это ее последняя публикация. Как она будет дальше без этого жить, Джасмин представляла плохо.
Она легла на пол посередине гостиной и начала глубоко дышать. Ей полегчало, и она немного успокоилась. Еще несколько минут, и Джасмин уже будет в полном порядке.
Три громких звонка в дверь до смерти напутали ее. Хоть бы это оказалась Джорджия, или, еще лучше, Мо.
Джаз открыла дверь и замерла: на пороге стоял Гарри.
— Привет, — сказала она.
— Привет.
Девушка ничего не соображала. Она думала только о том, что у нее на ногах эти идиотские шлепанцы.
— Можно войти?
— Да, конечно, — пробормотала Джаз, пропуская гостя в квартиру. — Кофе? Чай? У меня есть мятный!
— Лучше кофе, — сказал Гарри.
Он явно был немного смущен. Подойдя к дивану, который Джаз переставила в конец комнаты, он сел. Издали и в сидячем положении он не казался таким уж большим. Ему, без сомнения, было очень неуютно. Гарри закашлялся.
Джаз пошла в кухню и, следя за чайником, сделала несколько глубоких вдохов. Молчание всегда действовало на нее угнетающе.
Девушка вернулась в комнату, неся поднос с чайником и двумя чашками.
Она поставила все на кофейный столик, который находился недалеко от дивана. Гарри подошел к столику и по-турецки уселся около него прямо на пол.
— Мне поработать мамой? — спросила Джаз невпопад, стараясь изо всех сил не думать о теории Фрейда.
Он с улыбкой кивнул, и какое-то время оба сидели, держа чашки обеими руками.
— Чему я обязана такой честью? — наконец спросила Джаз очень тихо.
Гарри поставил чашку. И внимательно посмотрел на хозяйку своими темными глазами.
Джаз стало трудно дышать.
— Мне просто захотелось узнать, как у тебя дела. Ты во время генеральной репетиции была очень зажата.
Джаз снова задышала. Господи, как мило. Она и не подозревала, что Гарри Ноубл такой внимательный. Ее сердце колотилось как безумное, а все движения казались какими-то неестественными. Девушка опять попыталась сконцентрироваться на дыхании — дышать медленно и глубоко.
— Прошу прощения за ту реплику, которую я, как заведенная, повторяла несколько раз, — наконец выговорила она.
Гарри улыбнулся.
— Все нормально. Сегодня этого не произойдет — ведь раньше подобного никогда не случалось. Если реплика тебе не нравится, ты можешь ее изменить.
Изменить реплику? Сейчас? Он что, с ума сошел? Она представила, как Лиззи Беннет вдруг выходит на сцену и произносит: «Робин Бобин Барабек…» И речи быть не может.
— Спасибо, я справлюсь.
Гарри улыбнулся.
— А как все остальное, в порядке? Неужели все так плохо, как описано в твоей колонке?
Господи! Он читал ее колонку в «Ньюс».
Джаз пожала плечами.
— Мы справимся. Как говорят, на море случаются ситуации и похуже. — Почему она разговаривает, как Марта? Еще минута, и она начнет предлагать ему снять куртку и чувствовать себя как дома.
— Я хотел сказать тебе, что все будет хорошо. Я знаю это точно. — Казалось, что Гарри и впрямь уверен в этом. Он продолжал: — Гилберт не причинит зла ни тебе, ни твоей семье. Я в этом совершенно уверен.
Джаз была тронута до слез. Не знала, что и сказать. Гарри смотрел на ее ноги. «Черт, — подумала она, — эти дурацкие тапки!»
