– Конечно, справитесь. – Но его голос прозвучал вовсе не так уверенно, как она себя чувствовала. – А вы осознаете, что Такер к вам очень неравнодушен?
– Вы хотите сказать – неравнодушен к Джонези, – мягко поправила она его.
– Значит, вы не верите, что его чувства останутся прежними, если он узнает, кто вы на самом деле? – спросил Обедиа.
– А вы верите? – спросила Джоселин, застыдившись той боли, которая чувствовалась в ее голосе.
– То, что я думаю; не имеет значения, – мягко ответил он.
– Вы правы, – согласилась она и тяжело вздохнула.
– Я думаю, что существует намного более важный вопрос, на который вам надо ответить, – заявил Обедиа.
– Какой вопрос? – отрешенно спросила Джоселин. Все ее внимание было сосредоточено на душевной пустоте, которую она испытывала.
– Хотите вы провести всю свою жизнь, так и не узнав, любил бы вас Такер так же, как он любит Джонези, если бы узнал, кто вы?
Этот вопрос оказался ножом, который причинил ей новые раны.
– Неужели вы считаете, что я должна вернуться и рассказать ему об этом? – почти в гневе спросила Джоселин.
– Просто мне кажется, что это как раз то, что вам надо решить, – ответил Обедиа. – Это будет сложно – рассказать ему правду?
– Вы не понимаете, Обедиа. – В ее голосе чувствовалась усталость. – Такер ведет колонку, политическую колонку.
– Вы хотите сказать, что он журналист. А журналисты – это те люди, которым нельзя доверять. – Обедиа довел ее комментарий до логического конца.
– Если у вас есть хоть капля разума, то вы не будете им доверять, – ответила она.
– А вы, конечно, относитесь к разумным людям.
Джоселин уловила насмешку в его голосе, но не отреагировала на нее. Большую часть своей жизни она была чрезвычайно разумным человеком. Этот нелепый маскарад был единственным неразумным поступком, который она совершила за много лет. И она не хотела совершать еще одного.
Когда автомобиль остановился у светофора, Джоселин выглянула в окно, чтобы прочитать вывески.
– Мой отель в той стороне, – указала она Обедиа, стараясь отвести разговор от Такера и перейти к другой теме. – Можно я выйду первой?
– Вы считаете, что это разумно ночевать в отеле одной?
– Если это намек на то, чтобы провести ночь в вашем отеле, то я говорю «Спасибо», но «не стоит». – Она стала рыться в своем кошельке, чтобы заплатить таксисту.
– На самом деле я хочу предложить вам вернуться к вашей бабушке сегодня ночью, – ответил Обедиа.
Это было бы предпочтительнее, чем ночевать одной в стерильном отеле, где все висит на крючках или завернуто в пластик. Но существовала одна проблема.
– К сожалению, они ожидают меня только завтра утром. – Ее пальцы сжали бумажную купюру.
– Но это легко уладить. – Наклонившись вперед, Обедиа постучал кончиком трости по стеклянной перегородке. – Здесь за углом телефонная будка. Вы не могли бы туда подъехать, чтобы юная леди могла позвонить? Это не займет много времени.
– Я отвезу вас к телефону, но только потом вы скажете, куда нам ехать! – ответил водитель.
– Конечно. – Обедиа откинулся назад и положил обе руки на свою трость.
В камине гостиной Редфорд Холла пылал огонь, уютно освещая комнату. Языки пламени танцевали под музыку, наполняющую гостиную. При этом музыкальный центр новейшей модели спокойно стоял в углу отключенным, тогда как крышка старого трюмо была открыта. Внутри него находился старый граммофон, крутивший пластинку, с которой доносился скрипучий голос Глена Миллера, оригинально исполнявшего «Нитку жемчуга».
Блисс Уэйкфилд сидела за игральным столиком вишневого цвета, постукивая пальцем по столу в такт музыки, и раскладывала пасьянс. После двух проигрышей она недовольно поджала губы и начала снова переворачивать карты, на этот раз меняя их порядок.
Декстер сразу же заметил, что она делает, как только вошел в комнату. Он принес поднос, на котором стояли две пустые чашки и кофейник с горячим шоколадом. Декстер взял с подноса одну чашку и поставил ее на столик на колесиках рядом с Блисс.
– Вы мухлюете, мадам. – Он налил ей в чашку шоколада.
– Я выигрываю, – гордо возразила она.
– Мухлевать не значит выигрывать, – заметил он.
– О, занимайся своими делами! – возмутилась Блисс. – А еще лучше, – добавила она через секунду, – найди «Тангерин» и замени пластинку в граммофоне.
– Неужели мы снова будем слушать эту жалкую песню? – с презрением спросил Декстер, но тем не менее отправился выполнять указание хозяйки.
Но не успел он сделать и двух шагов, как зазвонил телефон. Его резкий звук неожиданно потревожил мерное звучание тромбона и саксофона.
– Боже милостивый! Кому понадобилось звонить в такой поздний час в воскресенье? – Блисс нахмурилась и тут же бросила на Декстера тревожный взгляд: – Ты ведь не думаешь, что что-то случилось с…
С совершенно не свойственной ему поспешностью Декстер пересек гостиную и снял трубку.
– Редфорд Холл, – объявил он немного быстрее, чём обычно. Через две секунды его волнение улеглось. – Да, миссис Фарнсворс.
Блисс изобразила губами слово «Мод» и с облегчением вздохнула. Но тут же снова заметила тревогу во взгляде Декстера.
– Прошу прощения, миссис Фарнсворс, но она уже спит, – сказал он в трубку, затем прикрыл ее ладонью и быстро прошептал в сторону: – Ока хочет поговорить с Джоселин. – Затем убрал ладонь и произнес: – Да, она легла немного раньше обычного. Могу я что-нибудь ей передать? – Тут он и увидел, что Блисс просит у него трубку. – Вы не хотите поговорить с мадам? – И, получив утвердительный ответ, протянул трубку Блисс.
Оставив пасьянс, Блисс подошла к телефону, взяла трубку.
– Привет, Мод! Как дела? – спокойно произнесла она.
– Все хорошо. – Ее ответ был таким же машинальным, как и вопрос Блисс. – Дело в том, что я звоню, чтобы поговорить с Джоселин. Но Декстер сказал, что она уже спит. Она устала, что неудивительно после такой напряженной двухнедельной программы. Конечно, я должна была догадаться. – Мод смущенно засмеялась. – Я вообще не должна была звонить, но сегодня произошло кое-что странное. Джоселин это бы позабавило.
– Мод, но ты же не можешь говорить, что произошло нечто странное, не объяснив, что именно? – Блисс почувствовала что-то неладное.
– Сегодня вечером мы с судьей ужинали в ресторане, и там была эта женщина! Она показалась мне такой знакомой, что я не могла успокоиться. Но когда собиралась уходить, меня вдруг осенило! – Мод помолчала специально, чтобы подогреть любопытство Блисс. – Она вылитая Джоселин! Когда я поняла, что она в парике, то мои сомнения окончательно рассеялись!
