Долгое время я зарываюсь лицом в ее шею и просто вдыхаю ее запах. Сильвер пахнет летом, гарденией, фиалками и ярким весенним утром. В конце концов, я убираю ее влажные волосы с лица, притягиваю ее ближе к себе и ловлю в круг своих рук.
— Это та часть, где ты извиняешься и уходишь? — Шепчу я ей прямо в макушку.
Она тихо смеется, прижимаясь поцелуем к чернилам на моей груди в ответ.
— Нет. Это та часть, где я понимаю, что ты украл мою гребаную душу, и у меня нет никаких шансов когда-либо получить ее обратно.
Сильвер позаимствовала мою реплику, но я не возражаю. Если это правда, если мне удалось так на неё претендовать, то она может позаимствовать столько моих фраз, сколько ей, черт возьми, захочется. Черт, она может даже получить их все. Мы засыпаем, запутавшись друг в друге, истощенные, измученные и бредящие от эндорфинов.
Глава 29.
— Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я с этим сделала?
На следующее утро я смотрю на шлем в руке Алекса так, словно он вот-вот подпрыгнет и укусит меня. Проснулась, запутавшись в его объятиях, и впервые за череду, казалось бы, бесконечных, мучительных дней не была сразу раздавлена сознанием того, что мне придется идти в школу одной и встретиться лицом к лицу с Джейкобом и Кейси. Я знала, что у меня будет, по крайней мере, один союзник, бродящий по коридорам Роли Хай, и это, наряду с удивительно свежим, неожиданным солнечным светом, льющимся в окно спальни трейлера Алекса, заставило меня удивительно оптимистично настроиться на предстоящий день.
А теперь этот самый солнечный свет означает, что я должна ехать в школу на заднем сиденье байка Алекса? Он безжалостно смеется.
— От этого никуда не деться, Argento. Сегодня очень хороший день. Никакого льда на дороге.
Я морщу нос, разглядывая байк.
— Я так не думаю.
— Что? Ты мне не доверяешь?
— Конечно, я тебе доверяю. Не доверяю всем другим людям на дороге.
Алекс берет шлем и надевает его мне на голову, решительно опуская его вниз, прежде чем я успеваю остановить его.
— Не волнуйтесь. Я с тобой. Позабочусь о тебе, обещаю. А теперь садись на этот чертов мотоцикл.
Он перекидывает ногу через сиденье, затемненный козырек шлема скрывает чрезвычайно веселое выражение его лица, и заводит мотоцикл, направляя его так, чтобы я могла чувствовать пульсацию двигателя через подошвы моих ног.
Если бы моя мать знала, что собираюсь сделать... Ох, кого я обманываю? Она, наверное, не будет возражать. У папы в старших классах был мотоцикл, и она много лет ездила на нем. Было бы приятно думать, что есть кто-то, кто хочет, чтобы я не следовала команде Алекса, и что они будут очень разочарованы моими безрассудными действиями, но думаю, что даже бабушка сказала бы мне перестать быть такой киской и залезть на него.
Я имитирую легкое покачивание ноги Алекса, и, хотя уверена, что выгляжу намного менее грациозно, чем он, мне удается усесться, не упав ничком. Я скорее чувствую, чем слышу смех Алекса, когда обнимаю его как можно крепче. К тому времени, как мы доберемся до Роли, у парня будут синяки под ребрами, но это послужит ему хорошим уроком, ведь это он настоял на этом. Я сдерживаю крик удивления, когда он пинком отодвигает стойку, и мы устремляемся вперед. Однако мои страхи забываются в тот момент, когда он выезжает из трейлерного парка и въезжает на главную дорогу.
Ветер треплет мою куртку, врываясь в открытые отверстия шлема, и меня охватывает чувство чистого возбуждения. Алекс маневрирует, когда мы выезжаем на извилистую дорогу, ведущую вниз в долину к Роли, и я позволяю своему телу тоже наклониться, сопротивляясь желанию бороться с гравитацией…
...и это чертовски удивительно.
Мы летим, мотоцикл грохочет у меня между ног, и я наконец понимаю: вот на что похожа свобода.
Я отпускаю свою мертвую хватку, вскидываю руки в воздух, кричу, когда мы достигаем прямого, плоского участка дороги, и Алекс несется на всех парах. Когда через пятнадцать минут мы подъезжаем к школьным воротам, я так радуюсь жизни, что мне хочется сказать ему, чтобы он просто ехал дальше.
Цвета и звуки парковки усиливаются, когда спрыгиваю с байка, довольная тем, что каким-то образом сделала это так, как будто я выполняла этот маневр уже тысячу раз. Старая Сильвер запаниковал бы, сняв шлем, раздраженная тем, что ее волосы испорчены и торчат во все стороны, но теперь мне на это наплевать. Я даже не пытаюсь приручить их, когда бью Алекса по руке, сияя от уха до уха.
— О, парень, ты круто попал. Ты должен научить меня ездить верхом на одной из этих штуковин.
Когда он снимает шлем, осмотрительность, которую Алекс всегда носит в Роли, прочно сидит на месте, но я вижу, что он доволен, судя по легкой улыбке, которая закралась в уголках его рта.
— Боюсь, что это невозможно, — говорит он мне с совершенно серьезным лицом. — У меня не может быть девушки круче меня. Это не мой стиль.
— Я всегда была круче тебя, Моретти.
Алекс протягивает руку, берет прядь распущенных волос и заправляет мне за ухо. Его рука обхватывает мое лицо, и я льну к его прикосновению. Чувствую себя так чертовски легко. Как будто я могу оторваться от земли и просто... взлететь.
— Пожалуй, ты права, — говорит он себе под нос.
— Что это за чертовщина?
Недовольные, сердитые нотки в голосе справа заставляют меня снова рухнуть на землю. Это Зен. А позади нее — Кейси…
Обе они одеты в свои черлидерские юбки, белые носки, натянутые до колен, с одинаковым выражением недоверия.
— Алекс? — Резко говорит Зен. — Я подумала, что после той ночи мы с тобой могли бы провести какое-то время вместе. — В ее голосе звучит упрек, как будто она отчитывает его. Алекс смотрит на меня, подняв брови, как будто я могу объяснить, какого хрена она так с ним разговаривает.
— Не смотри на меня, — говорю я, тихо смеясь. — Сам виноват.
— Я разве с тобой разговаривала, шлюха? — усмехается Зен.
В мгновение ока спина Алекса выпрямляется, плечи расправляются, гнев вспыхивает в его глазах как жидкая ртуть.
— Следи за своим гребаным ртом, — рычит он. — Назови ее так еще раз, и у нас будут проблемы.
У Зен отвисает челюсть. Она выглядит уязвленной. Даже травмированной.
— Но... прости. Я ничего не понимаю. — Она прищуривает глаза, качает головой, ее кудри подпрыгивают. — Сильвер мразь, Алекс. Она просто гребаное ничтожество. Все в этой школе знают, что она отрава. Ты же не можешь всерьез хотеть ее больше, чем меня.
— Я бы предпочел тебе кого угодно, но это к делу не относится. Сильвер чертовски великолепна. У нее в мизинце больше мозговых клеток, чем у вас, злобных, мерзких маленьких сучек, скатывающихся к мелким склокам между собой. Тот факт, что она просто взглянула в мою сторону, делает меня самым счастливым ублюдком в мире. А теперь, прошу, отвалите. Нам надоело смотреть на ваши обычные, заурядные лица.
Святое гребаное дерьмо. Алекс может много не знать о Кейси и девушках, которых я называла друзьями, но он не смог бы нанести лучшего оскорбления, даже если бы попытался. Заурядные? Обыкновенные? Черт меня дери. Кейси потратила каждый момент своей жизни, делая все, что в ее силах, чтобы убедиться, что все вокруг видят, насколько необычна. Она сердито смотрит на Алекса через плечо Зен, ее ярость искажает черты лица в маску ненависти.
— Тебе действительно не следовало так говорить, Алессандро. Ты жалкий кусок дерьма, который мы решили подобрать на обочине дороги по доброте душевной. Большинство парней в Роли вырвали бы свою собственную правую руку из тела, чтобы получить место в первом ряду на то шоу, которое мы устроили для тебя. Ты не можешь отвергать нас.
— Смешно. Я, кажется, припоминаю, что отвергал тебя снова... и снова... и снова…
Кейси хватает Зен за руку, впиваясь ногтями ей в кожу. Она выглядит так, словно вот-вот взорвется.
— Ты не имеешь права оскорблять мою подругу.
