О, Боже, я ходячая катастрофа.
В конце концов, я подошла к двери, всё ещё подумывая выключить везде свет и притвориться, что никого нет дома.
Мои ноги предали меня и стали двигаться в сторону прихожей. Мои руки присоединились к мятежу и каким-то образом, несмотря на то, что твердил им мой мозг, отперли засов и открыли Эзре дверь.
Он стоял там, терпеливо ожидая, одетый в повседневные тёмные джинсы и синюю рубашку с закатанными рукавами. В руке он держал бутылку вина, а на его красивом лице была полуулыбка.
Сердце, спокойно.
Мы не виделись чуть больше недели, но при виде его в своей квартире, выглядевшего, как и всегда, я задержала дыхание.
— Привет, — сказал он.
Привет.
Он сказал "привет". Не Молли. Не просто назвал моё имя. Но "привет".
То, как он произносил моё имя, творило со мной странные вещи — например, превращало мои внутренности в тёплый мёд. Но одно простое "привет" звучало до ужаса интимно. Оно было смелым, знакомым и требовательным. И нежным. И неуверенным. И чертовски сексуальным.
Господи, этот мужчина.
— Привет, — попыталась ответить я, не дыша. — Проходи?
Он вошёл в мою квартиру и поставил вино на столик в прихожей. Замок двери защёлкнулся за его спиной, и тогда его губы без колебаний нашли мои. Я не поняла, как это произошло: он прижал меня к себе, а я оказалась прижатой к стене. Но, тем не менее, мы были в моей прихожей и слились в приветственном поцелуе.
Он начался медленно, так как мы опять узнавали и пробовали друг друга. На вкус Эзра был, как мята, и пах тоже хорошо. Я не могла насытиться ни им, ни этим поцелуем. Я хотела большего. Мне было это нужно.
По-видимому, ему тоже. Наш невинный приветственный поцелуй быстро превратился в растущий аппетит по отношению друг к другу. Его губы увлекали, и от того, как они двигались вместе с моими, по моей спине побежали мурашки, и я почувствовала тепло внизу живота. Мои руки опустились на его широкие плечи, в то время как он обнял меня за талию и прижал к себе. Я не сопротивлялась, и позволила своей груди прижаться к его, наслаждаясь каждым сантиметром его крепкого тела и тем, как он наклонился к моим губам.
Он прошёлся языком по моей нижней губе, и я приоткрыла рот, позволив ему углубить поцелуй. Я схватила его нижнюю губу зубами, зная, что это сведёт его с ума. И я была очень довольна, когда это случилось. Он издал горловой звук, который я почувствовала каждой клеточкой своего тела.
Его руки поднялись выше так, что большие пальцы были практически под моим лифчиком. Его поцелуи переместились к линии моего подбородка и затем ещё ниже к шее. Я потеряла способность думать, когда он так меня целовал... Я уже забыла, почему боялась снова увидеть его. Я ощущала только наши губы, языки и зубы. И в то время как его руки становились всё смелее и смелее, я думала, что взорвусь от предвкушения.
— Хорошо, что мы решили поужинать здесь, — пробормотал он, не отрываясь от меня.
Реальность обрушилась на меня как ведро холодной воды, разрушив чары от его поцелуя.
— Ужин! — я оттолкнула его и бросилась на кухню, готовясь увидеть ужасную картину. — О нет!
Мои макароны неистово кипели, большие капли воды вылетали из кастрюли прямо на плиту. Соус сердито шипел, и я поняла, что забыла выключить его.
— О нет! — повторила я, вспомнив про чесночный хлеб в духовке. Не тратя время на прихватки, я нырнула за ним и достала продолговатый камень вместо хлеба.
Я металась туда-сюда, пока не кинула несъедобные обугленные куски в раковину.
Уставившись на свои пережаренные мясные шарики, сгоревший хлеб, переваренные макароны и скомканные листья салата, я серьёзно задумалась над тем, что я вообще делаю со своей жизнью.
— Прекрасно, — прорычала я, посмотрев на неиспользованный дуршлаг.
— Всё хорошо? — осторожно спросил Эзра сзади меня.
Из меня вырвался истерический смех. Нет. Всё не хорошо. Но я даже не знала, с чего начать свои объяснения. Улики говорили сами за себя. Но что мне теперь надо было делать?
Я издала раздражённый вздох.
Эзра посмотрел в раковину через моё плечо.
— Это был ужин?
Закрыв лицо руками, я попыталась придумать решение, найти какой-то выход из всего этого, но решение не находилось. У меня не было вообще никаких идей, кроме того, что это идеальный момент для начала зомби-апокалипсиса.
Хуже всего было то, что рядом со мной не было моей лучшей подруги, потому что я собиралась убить Веру за то, что она вообще предложила приготовить что-то для Эзры. Это была её вина. Чем она думала?
Чем я думала, когда послушалась её?
— Я его испортила, — призналась я, не отрывая рук от лица. — Он совсем испорчен.
Он издал звук, похожий на то, как если бы он смеялся или даже содрогался от смеха. Может, это был тот самый звук, после которого он должен был сбежать?
— Не может быть всё так плохо.
Я отошла в сторону, чтобы он мог сам посмотреть. Скрестив руки на груди, я подождала, пока он, со всем своим великолепием ресторатора, установит время смерти моей основательной, но провальной попытки приготовить ужин.
Он потыкал хлеб.
— О, — сказал он.
Затем он перешёл к макаронам. Они пребывали в кастрюле с того самого момента, как я отказалась от идеи промывать и подавать их.
— Ох, — проходя мимо салата, он понюхал его. — Я не... я не знаю, что сказать.
Он протянул руку и выключил конфорку, на которой всё ещё готовились мясные шарики.
— Мне обязательно знать, что под крышкой?
Я подняла голову и встретила его изумлённый взгляд.
— Я не против, если это останется загадкой.
Он усмехнулся, в очередной раз, изучив беспорядок и испорченный ужин.
— Молли, я... Ты... Что пошло не так?
Мои глаза сделались шире, когда я осознала всю тяжесть своих неправильных решений. Я пригласила Эзру Батиста к себе домой, зная, что я не умею готовить. Этот мужчина владел четырьмя самыми успешными ресторанами в Дареме. Он иногда сам готовил в "Бьянке", потому что он "умел работать на кухне". Он, вероятно, питался в пятизвёздочных ресторанах последние десять лет своей жизни. По крайней мере, несколько раз в неделю.
И вот этого мужчину я пригласила к себе, чтобы испугать своими кулинарными способностями.
Миссия выполнена.
— Я-я даже не знаю, откуда начать, — сказала я ему.
Боже, это было унизительно. Всё моё лицо вспыхнуло, красные пятна распространились по всему моему телу от корней волос до пальцев ног. Одной рукой я закрыла рот, а другой обхватила себя за талию. Мне был нужен кто-то, чтобы утешить меня. И этот кто-то, видимо, была я сама.
Насколько будет уместно попросить его уйти? Это казалось лучшим решением, чем позволить ему стать свидетелем моего унижения.
В конце концов, когда молчание растянулось в неловкую паузу, и никто из нас не мог придумать, что сказать, чтобы исправить ситуацию, я выпалила:
— Это ты виноват! Ты начал целовать меня и... потом это всё случилось!
Наши взгляды встретились, что-то зашевелилось внутри него, что-то большое и широкое, оно расправило крылья, которые были больше чем вся моя квартира.
Он улыбнулся, заставив меня сказать:
— Там надо было очень следить за временем... и ты отвлёк меня.
— Не двигайся, — он пошёл в прихожую и вернулся с бутылкой вина, которую принёс с собой. — Нам надо открыть это.
Он огляделся вокруг и затем спросил:
— У тебя есть штопор?
Не говоря ни слова, я достала из ящика штопор и отдала ему. Он взял его и, подняв к своему лицу, начал изучать.
— Неплохой штопор, — прокомментировал он.
Я моргнула. Он и, правда, так быстро оправился? Нас окружала ужасная еда! И грязные тарелки. Разве его профессиональная аккуратность не была сейчас оскорблена?
— Я не умею готовить, — призналась я. — Но к вину я отношусь очень серьёзно.
Он был сосредоточен на открывании бутылки, которую принёс, но его рот расплылся в улыбке.
