Но я не хочу оставлять Лейлу.
— Аспен! — кричу я снова.
Не успеваю я полностью произнести ее имя, Аспен опускается на колени рядом со мной.
— Отойди! — кричит она, отталкивая меня в сторону. Я падаю на спину и смотрю, как она поворачивает Лейлу набок, чтобы освободить дыхательные пути. Затем она снова кладет ее на спину и начинает массаж сердца.
Чед тоже пришел. Он подбирает мой телефон и разговаривает с оператором скорой помощи. Я обхожу Аспен и наклоняюсь над Лейлой, бережно обхватывая ее голову.
— Ты сможешь, Лейла, — молю ее я. — Прошу, вернись. Пожалуйста. Я не справлюсь без тебя. Вернись, вернись, вернись.
Она не возвращается. Также безжизненна, как и в тот миг, когда я вытаскивал ее из бассейна.
Я плачу. Аспен плачет.
Но Аспен не бросает попытки спасти ее. Делает все, что может. Я пытаюсь помочь, но от меня никакого толка.
Кажется, что прошло уже гораздо больше пяти минут.
Кажется, прошла чертова вечность.
Однажды меня уже посещала мысль, что каждая проведенная с Лейлой минута наполняется особым значением, но никогда прежде эти минуты не значили для меня больше, чем в этот миг, когда мы пытаемся спасти ее жизнь.
Истерика Аспен усиливается, отчего меня посещает мысль, будто она понимает, что уже слишком поздно. Прошло слишком много времени. Я слишком долго держал ее под водой?
Я виноват?
Чувствую, будто оседаю вниз… словно сливаюсь с бетоном. Я стою на четвереньках, крепко сцепив руки на затылке, и испытываю такую боль, какую никогда еще не испытывал в жизни.
Почему я позволил ей уговорить меня на это? Мы могли найти способ жить, как прежде. Я бы выбрал жалкое существование рядом с ней, чем вообще никакого.
— Лейла, — шепотом произношу ее имя. Она меня слышит? Здесь ли она сейчас, если не находится в своем теле? Наблюдает ли за нами? Наблюдает ли за мной?
Я слышу булькающий звук.
Аспен немедля поворачивает Лейлу на бок. Я смотрю, как вода вытекает изо рта Лейлы на бетонный бортик.
— Лейла! — выкрикиваю ее имя. — Лейла!
Но она не открывает глаза. Не реагирует, как и прежде.
— Будут через восемь минут, — говорит Чед, убирая трубку от уха.
— Слишком долго, — бормочет Аспен и продолжает делать массаж сердца. И вновь Лейла давится.
— Лейла, вернись, вернись, — молю я.
Аспен хватает ее запястье, чтобы проверить пульс. Все звуки на свете будто сразу замолкают, пока я жду ее вердикт.
— Пульс есть. Очень слабый.
«У тебя есть лишь пять минут, чтобы спасти мою жизнь».
Я тотчас просовываю руки под ее тело и поднимаю с земли.
— Что ты делаешь? — спрашивает Аспен в панике.
— Нужно ехать навстречу скорой! — кричу я. — Поехали!
Чед помогает мне отнести Лейлу в передний двор. Мы кладем ее на заднее сиденье моей машины, и Чед с Аспен забираются назад рядом с ней. Аспен не убирает руку с запястья Лейлы, следя за пульсом, а я выезжаю со двора.
— Быстрее, — торопит Аспен.
Я не могу ехать быстрее. Педаль газа вдавлена в пол.
Мне кажется, мы проезжаем много километров, пока не встречаем машину скорой, хотя на самом деле, скорее всего, проехали километра два. Едва заметив сигнальные огни над холмом, я мигаю фарами. Останавливаю машину посреди шоссе, вынуждая машину скорой помощи остановиться из-за нас.
Я помогаю Чеду и Аспен достать Лейлу с заднего сиденья. Она так и не подает признаков жизни.
Врачи встречают нас с каталкой. Завозят ее в салон машины, но едва я начинаю забираться следом, Аспен хватает меня и тащит назад. Затем проталкивается вперед меня и забирается в машину скорой помощи. Встретившись со мной взглядом, она смотрит на меня как на чудовище.
— Держись подальше от моей сестры.
Двери закрываются.
Скорая помощь мчится прочь.
А я падаю на колени.
Глава 27
С момента, как я достал Лейлу из воды, прошло тридцать восемь минут.
Я меряю шагами приемную.
Чед в нескольких метрах от меня висит на телефоне, вероятно, пытаясь дозвониться до Аспен. Мы не видели ее с того момента, как вошли в приемный покой. Чеду пришлось отогнать мою машину с середины дороги и сесть за руль. Я был сам не свой.
Никто не может нам ничего сказать.
Проходит тридцать девять минут.
Сорок.
Чед вешает трубку. Я бросаюсь к нему в надежде, что он узнал что-то от Аспен. Но он лишь качает головой.
— Она не отвечает. Наверное, оставила телефон дома.
Я киваю и продолжаю метаться по комнате. Наблюдаю, как мои ноги ступают по полу, но чувство такое, будто я парю. Словно не двигаюсь вовсе. Все будто во сне.
В страшном кошмаре.
— Что она делала в бассейне?
Я оборачиваюсь на звук голоса Аспен. Она стоит подле меня и смотрит с прищуром. Ее щеки покрыты пятнами и следами слез.
— С ней все хорошо? — спрашиваю я.
Аспен мотает головой, и я чувствую, будто сердце размякает и стекает в грудную клетку.
— Я ничего не знаю. Меня не пустили в палату, — отвечает она. — Почему она оказалась в воде, Лидс? — Она смотрит на меня обвиняющим взглядом.
Чед подходит к ней и обнимает за плечи. Пытается усадить ее на стул, но Аспен отмахивается и вновь сосредотачивает внимание на мне.
— Почему, черт побери, она была в воде, Лидс?
Ее крик привлекает внимание всех людей в приемной. Она в бешенстве. Злится. Думает, что я сотворил это с ее сестрой.
— Я не знаю, — лгу я. — Но я этого не делал.
Аспен опускает глаза и в тот же миг ее взгляд замирает на моих руках. Она пристально смотрит мне на руки, и ее взгляд вынуждает меня проследить за его направлением. Оглядев себя, я вижу, что мои руки покрыты царапинами. Отметинами ногтей, из которых сочится кровь. Свежая кровь.
Я вновь смотрю на Аспен, и она заходится в истерическом плаче. Чеду приходится взять ее на руки. Он относит жену к креслу, но пока он уносит ее дальше от меня, она беспрестанно кричит:
— Зачем? Зачем ты сделал это с моей сестрой?
Никакими словами или действиями я не смогу опровергнуть вывод Аспен. Этой ночью произошло слишком много всего, чтобы она могла поверить в мою невиновность.
И если Лейла не выживет… я сам не переживу. Потому что никто не примет правду. Случись это в минувшем месяце, я бы и сам не поверил в такую правду.
Но перспектива, что Аспен никогда больше не станет мне доверять, даже если Лейла выживет, все равно меня не устраивает.
Чед изо всех сил старается успокоить жену, но она не в себе. Подойдя к ним, я сажусь перед ней на корточки.
— Аспен, — настойчиво и твердо обращаюсь я. — У нее случился приступ в воде. Я пытался ей помочь, но не справился в одиночку. Мне не удавалось держать ее над водой. Тогда я позвал тебя. Я не делал этого.
Она мне не верит. Вижу по отвращению в ее глазах.
— Почему Лейла сказала, что ты связываешь ее? — спрашивает Аспен? — Зачем она так сказала?
Я пытаюсь объясниться, но у меня нет ответа на ее вопрос. Захлопываю рот и стискиваю челюсти.
— Лидс?
Позади меня раздается голос.
Я поднимаюсь на ноги и оборачиваюсь, и в тот же миг Аспен вскакивает с кресла. В дверях приемной стоит врач.
— Лидс Габриэль? — уточняет он.
Я невольно испытываю облегчение оттого, что он избавил меня от необходимости давать Аспен объяснение, которое я дать не мог, но в то же время меня переполняет страх при мысли, что он пришел сообщить новости, к которым я не готов. Я делаю шаг вперед.
— С ней все хорошо?
Врач открывает дверь позади себя.
— Она зовет вас.
Не знаю, как нашел в себе силы сделать хоть шаг, потому что от его слов у меня перехватывает дыхание. Но кое-как мне удается пройти через комнату, дойти до двери и дальше по коридору в палату, в которой лежит Лейла, укрытая одеялом. Ее мокрые волосы перекинуты через плечо.
Я замираю в дверях, потому что не знаю, чего именно ожидать. Сложно сказать, просто взглянув на нее.
