А вот на это мне сказать, пожалуй, нечего. Разве что… Вау, ну и тварь твоя мамашка! Не хочешь ответить ей в том же ключе?
— Ты тоже так считаешь? — тем временем, слышу.
— Ты о чем?
— Что я не первой свежести и мне не на что надеяться? Что я действительно убила на него свои лучшие годы…
— Ты совсем больная, что ли? — спрашиваю.
Лучшие годы? Это когда лучше паспорт спросить, чем тащить в постель, откровенно нарываясь на обвинение в развращении несовершеннолетних?
— Тогда почему ты лишний раз на меня даже не взглянешь? Почему?
— Характер у тебя дерьмовый, и с головой проблемы. Вот почему. А в остальном нормально, — бурчу, грустно поглядывая на бутылку, ради которой пришел.
— Докажи, — говорит, стягивая бретели платья с плеч.
Никогда не думал, что скажу такое, но меня загнали в угол сексом. Не выставишь же за дверь симпатичную девчонку, которую только что втоптали в грязь все имевшие для нее значение люди. Платье застряло на талии, слишком облегающее, но глазам уже достаточно, чтобы сказать, что со свежестью порядок. Ви подходит медленно, широко распахнув глаза. Боится, что я снова поведу себя как козел. Довел девчонку до того, что она приходит ко мне и просит с ней переспать.
Ну привет, дожили. И не дает покоя мысль, что поступаю я неправильно, что желания не мои. Я не хочу Ви. Физически хочу, а разумом отвергаю. Все, что к ней чувствую, навязано застарелой жаждой доказать, что я не хуже таких людей, как она. И отчего-то вспоминаю об инопланетянке, будто изменить собираюсь… С ней все было иначе, проще, без кривых преподвыподвертов. С какой, дьявол меня подери, стати?! Я с ней порвал, я не видел ее больше месяца, ничего ей не должен! Вероятно, дело в том, что я после нее ни с кем не спал. Ну так не проблема — вперед. Это просто секс: для Ви он — способ самоутвердиться, для меня — забыть ее предшественницу.
Хватаю блонди за талию и усаживаю на стол. Она вскрикивает, но не испуганно, а от неожиданности. Обвивает руками мою шею и тянет к своим губам.
— Только осторожнее, платье мнется.
— Какого хрена я должен думать о твоем платье? Терпи или иди к черту! — рявкаю и задираю его, сминая в ладонях. Благо, девчонке хватает ума промолчать.
Но секс выходит неуклюжим до болезненности. Одежда мешает, пряжка ремня больно впивается в кожу с каждым толчком, и поправить ее никто не желает. Нежности ни на грош, мы с Ви друг другу даже не нравимся, следовательно, и ласк не хотим. Нет цели доставить удовольствие даже себе, не то что другому. Просто вымотаться, чтобы перестать думать, чтобы поставить точку и перейти к следующему этапу, каким бы он ни был. Тот самый случай.
За такой трах обычно благодарят в конце, потому что он унижает обоих. Я, например, испытываю злую радость от того, что Ви выглядит ужасно потрепанной, хотя просила об обратном. Но ровно до слов:
— Не выходи отсюда, сначала я должна привести себя в порядок, чтобы никто не догадался, где и с кем я была.
— Какого… — ушам не верю.
— Ну, Сантино, ты же не думаешь, что, открыв казино, оказался с нами на одной социальной ступеньке? — спрашивает насмешливо. — Очнись, этого не будет никогда. Стало быть, никто не должен знать, что я позволила тебе меня поиметь.
Ее слова штопором ввинчиваются мне в мозг. Хочется двинуть кулаком по чему-нибудь с хорошего размаха. Нет, разумеется я понимал, что от прошлого так просто не избавиться, но полагал, что моим попыткам мешать не станут. Видимо, блондинистые стервы созданы, чтобы избавлять человечество от иллюзий. Все они.
— Только не говори мне, что ты удивлен, — высокомерно усмехается Ви.
Ну что ж, правила игры она сама придумала, остается соответствовать. В один прыжок оказываюсь около нее, хватаю за локоть и, не обращая внимания на протестующие крики, вышвыриваю за дверь. Прямо с растрепанными волосами и едва накинутым, перекошенным верхом платья.
Но этого мне мало. Прогуливаясь среди расфуфыренной толпы, играя в покер, выпивая с клиентами, я раз за разом ищу ее глазами, чтобы убедиться, что она не улыбается или делает это лишь на публику. И именно слежка за Ви позволяет мне увидеть очередного визитера. И только мы встречаемся глазами, как он растягивает свои мерзкие губенки в улыбке, и направляется в мою сторону.
— Знакомые все лица, — говорит Григорий, обводя рукой толпу людей.
Поднимаюсь со своего места и, извинившись, отхожу в сторону. Разборки при Алексе, да и вообще около стола с блэкджеком, совсем не радуют. Григорий, благо, охотно следует за мной.
— А, знаешь, на редкость приличное место, кстати; не ожидал от такого сосунка. Я-то думал, что ты все пробираешься в квартиры больших дядек в попытке хотя бы в ножках посидеть. Приятно видеть, что мои деньги не пропали даром.
— О, у тебя что-то пропало? Соболезную, — говорю. — Но понять не могу, при чем тут я. Твоих денег я даже в руках не держал. Или ты о пяти миллионах, которые выиграла Елисеева и которые стали ее?
— Знаешь, а ведь спустил бы вам тот вечер, ведь для меня эта сумма не особо крупна, если бы вы не полезли ко мне домой. Что вам там понадобилось?
— Коды японской разведки, — отвечаю нахально.
Не о медкарте же петь, в самом деле.
— Значит, вот так, да?
— Ага, — хмыкаю. Знаю, что веду себя как самоубийца, но манеру поведения не меняю.
— И о деньгах мы не договоримся?
— Ты их честно просрал в покер какой-то девчонке. При чем тут я?
— Таково последнее слово? — уточняет Григорий.
— Последнее.
— Вот и чудно, — улыбается Григорий. — В точности так, как я рассчитывал.
Он уходит, а я стою и смотрю вслед. Какого… Зачем он явился? За деньгами? Серьезно? Подмечаю напряженный взгляд Алекса. Понял ли он? Дьявол, как же меня раздражают все эти закулисные игры, шантаж и прочие прелести жизни всяких кроликов.
— Все в порядке? — спрашивает Алекс, подходя ко мне и протягивая сигару. Совсем как те, что мы курили в честь неофициального открытия.
— Вполне, — киваю.
С полминуты Алекс молчит.
— Отличное место. Мне нравится. — Он хлопает меня по плечу и вдруг заглядывает в глаза, спрашивает: — Это был Григорий, с которым вы играли в покер, не так ли?
— Точно. Знаете его?
— Не очень. Но слухи неприятные ходят. Сыграем?
Мне так и не удается полностью успокоиться из-за насыщенной событиями ночи. Злость кипит и выплескивается, но если к Григорию с претензиями не пойдешь, то стервозная блондинка все еще неподалеку, и с ней расправиться я могу. Посему, когда сонная и уставшая Ви ловит такси, я жду ее в тени поблизости; и, словно так и нужно, сажусь в машину рядом с ней в итоге.
