Яна медленно поднялась по ступенькам, открыла дверь и тут же была атакована котом. Маленький злой комочек кусал за все, что мог ухватить.
– Все-все, успокойся. Сейчас будем есть. Не злись, проглот.
Быстренько обслужив Кита, бросив ему новую игрушку, Яна ушла в ванную. Стоя под душем, она думала, что ей надеть. Придумала…
А Мартин в это время просматривал результат одного, конкретного анализа среди кучи других, хотя он и так был уверен в себе. Марат с недоумением смотрел на брата.
– Мартин, что за спешка? Завтра же все равно увиделись бы.
– Нет, Марат, мне сегодня надо. Спасибо!
И сверкнув улыбкой, ушел. Марат остался один в кабинете. Он, конечно, все понял, но продолжал делать вид, что ему нет дела до подружки старшего брата, и чем они будут заниматься… В груди жгло и ныло, хотелось просто заплакать от горечи, сдавившей горло. Но он отучился от этого. Мартин был его примером – никогда ни одной слезинки, как бы больно и плохо ему ни было. И все же сейчас слезы жгли зажмуренные веки. Марат сдавил пальцами переносицу и сидел, не шевелясь. «Черт, как больно…»
Мартин приехал домой, когда уже совсем стемнело – заезжал в магазин за продуктами и, конечно, за цветами. Простой букет тюльпанов.
Он зашел в квартиру. Было тихо и темно. Свет включен только на кухне. Мартин положил букет на столик в коридоре и ушел в ванную. Целый день неудовлетворенного желания давал о себе знать – через пять минут он уже выходил, даже не просушив тело, в полотенце на бедрах. Или он это сделал специально?..
В кухне его ждала Яна, она сидел на высоком барном стуле, и видно было, как она волнуется. Губы покраснели, глаза вопросительно-испуганные, пальцы нервно мнут друг друга.
– Яна, ты что, боишься? – спросил Мартин, подходя к ней ближе.
– Не боюсь. Но волнуюсь…
– Не надо… А где кот? – поинтересовался он, чтобы отвлечь Яну.
– Дракула накормлен и спит в своем замке.
Мартин улыбнулся, потом сходил в коридор, принес папку с документами и протянул ей.
– Смотри.
– Не хочу. Я верю тебе.
Что-то, едва уловимое, промелькнуло в его глазах. Но Яна тут же забыла об этом мгновении, потому что Мартин подхватил ее и усадил на стол, холодный, стеклянный. Разгоряченное тело и охлаждающая поверхность – Яну подбросило от этих ощущений.
Глаза Мартина потемнели до черноты, волосы разметались. Он встал вплотную, разведя ей ноги. Прошелся руками вверх по бедрам. Яна, как завороженная, смотрела на него. Он уложил ее на стол и провел ладонью от самой шеи до того места, где соединялись их тела. Она потянулась за ним всем своим существом.
– Мартииин…
Ее шепот выбивал последние предохранители.
– Руками ухватись за край стола, над головой. Не отпускай. Глаза закрой.
Яна, вдохнув глубже, выполнила все его указания. Короткое платье поднялось еще выше. Мартин отодвинулся, встал на колени… Его голова оказалась на уровне ее бедер. Она ощутила его дыхание на внутренней стороне ног.
– Где ты? Куда ты ушел?
– Я здесь. Очень близко… Очень горячо.
Дыхание Мартина гоняло мурашки по чувствительному телу. И тут его губы… по ее коже, выше, выше. Янка держалась за край стола, и ничто бы ее не оторвало без его слов. Она чувствовала его горячее дыхание совсем рядом с изнывающим от желания местом.
– Март… Мартин… я хочу…
– Скажи, чего ты хочешь.
Его шепот был таким «громким», что Яна послушалась:
– Тебя хочу. Сейчас. Мартин!
Он встал, скинул полотенце, одну за другой расстегнул пуговицы на платье и с наслаждением провел ладонями по ее тонкому телу. Кожа просвечивала. Яна дышала часто-часто, было видно, что она уже возбуждена до последней капли. Мартин осторожно стянул с нее белье, обнажая полностью. Теперь только платье на плечах скрывало ее кожу.
– Яна.., ты такая… прозрачная, воздушная! Я больше не могу терпеть…
– И не надо!
Он приготовился… Даже страшновато было – ведь впервые в жизни секс был не защищен.
Постепенное проникновение вызывало обоюдные стоны. И хотя опыт Яны был мал, она почувствовала разницу. А уж понимание того, что вот именно сейчас они слились воедино, сжигало последние барьеры. «Это – навсегда, навсегда, навсегда. Я люблю тебя, люблю, люблю…» – отзывалось ее сердце на каждый толчок.
– Навсегда, люблю… – вторил ей Мартин.
Она и не поняла, что говорила все это вслух. Все происходящее казалось каким-то огненным потоком, уносящим ее вместе с ним. Она продолжала держаться за край стола.
Ощущения Мартина были такими необычными – крышесносными. Он каждым миллиметром своего органа чувствовал: горячо, влажно, узко. Казалось, что кожи нет, до того были острыми эти проникновения. Двигаясь внутри нее, он миг за мигом понимал, что не сможет жить без Янки, ставшей для него во многом первой. И единственной. Теперь он точно знал, почему Рик не смог найти себе жену: в сердце только одна женщина. Навсегда.
– Яна, опусти руки.
Его прерывающийся голос сквозь их стоны и вздохи подействовал, как приказ. Она отпустила стол, и тут же Мартин поймал ее ладони и посадил. Голова кружилась, тело плавилось. Яна смотрела на него замутненным взглядом, а он отмечал про себя: светло-зеленые глаза потемнели, губы припухли и румянец на бледной коже щек.
– Ты такая красивая…
Мартин снял с нее платье и оставил позади, на столе. Теперь они оба обнажены, соединены без всяких защитных приспособлений.
– Обними меня, – его слова, ее исполнение. – Не закрывай глаза.
Толчок – стон, толчок – стон… Такая острая горячая близость отбирала самоконтроль, и Мартин сорвался на бешеный ритм. Он держал Янку крепко и таранил, насаживал, рвался глубже и глубже. Она вскрикнула, тут же закусила губу, пытаясь остановить накатывающий оргазм, продлить удовольствие, но это было невозможно.
Содрогаясь в сплетении тел, переливаясь взглядами друг в друга, они падали в бездну или уносились ввысь – вместе…
Федор сидел в машине, постукивая по рулю пальцами в такт звучавшей музыке.
«Какого черта я делаю? Зачем за ней следить? Ей даже не двадцать один, а на год больше. По любым законам она уже совершеннолетняя. Да что ж я такой идиот? Правильно ведь говорил Илюха – не связывайся с дитем! Теперь вот ответственность какую-то чувствую за нее. Блин, дурища! Во все времена мужики одинаковы, у всех мысли только об одном, и не имеет значения, какое у тебя образование: экономическое или педагогическое. Чем отличаются ее сокурсники от моих? Только возрастом. Да эпохи разные. А так – одно и то же… Ведь вляпается своей задницей в какую-нибудь гадкую историю! Хотя с другой стороны, что может быть гаже, чем история со мной?»
Так, рассуждая сам с собой, Федя сидел в машине у «Мегаполиса» вот уже битый час. Время приближалось к десяти вечера, а Насти с ее компанией не было. «Жду еще двадцать минут, и уезжаю. Может, она вообще передумала…»
Его внимание привлекла большая группа молодежи, показавшаяся из-за угла здания. Человек пятнадцать, все приблизительно одного возраста. Федор не мог в темноте разглядеть, есть ли среди них Настя. Почти все одеты в неяркие куртки. Они смеялись, окликали друг друга, что-то вспоминая. Последними появились еще двое, которые медленнее других брели к входу. И одной из отставших была именно «глупая мошка». Вторым был пижонистый высокий парень, хорошо сложенный и явно заинтересованный в ее внимании.
«Надо уезжать. Мало ли, у нее тут что-то наклевывается, а я вот он, как старший брат слежу за маленькой сестренкой. Какого хе**, Федя, не заливай! Боишься ты, чтобы ее не обидела. Давай, шевели ластами – в клуб».
Матеря себя последними словами, он вылез из машины и пошел внутрь здания. И только потом сообразил, что не знает, где искать Настю. Два этажа беснующейся в темноте молодежи – это очень много. Но делать нечего. Придется постепенно обходить все.
