И вот мы стоим, словно на сцене театра, а на нас устремлены десятки пар глаз «свидетелей». Они сидят молча, затаив дыхание, точно зрители в ожидании начала спектакля. Мы с Максом находимся друг напротив друга, взявшись за руки и пропуская мимо ушей приторную речь ведущего. Какие-то банальные слова о любви и верности тонут в порывах ветра. Жаль, что он слишком слаб для того, чтобы снести пышную арку в озеро и прекратить это шоу под названием «выход замуж».
— А как перемотать его словоблудие до того момента, где можно будет поцеловаться и, наконец, покинуть эту сцену? — хихикнула я, обращаясь к Максу, но, судя по тому, как запнулся и кашлянул ведущий, получилось чересчур громко.
Макс широко улыбнулся в ответ, крепче сжал мои ладони в своих — и вдруг резко притянул меня к себе, обнимая. И тут же поцеловал, достаточно легко и прилично, ведь вокруг была целая толпа зевак. Но мне и этого хватило, чтобы растаять в родных руках мужа.
— Как пожелаешь, дьяволенок, — чуть слышно прошептал он, прерывая поцелуй. — Ты же знаешь: все будет так, как ты хочешь, — и бросил грозный взгляд на ведущего, мол, пора закругляться.
Тот промямлил что-то неразборчивое и протянул нам розовую подушечку с нашими же кольцами, которые мы носили все это время, от первого ужина с шейхом и до сегодняшего дня, и сняли только за полчаса до начала церемонии. Я закатила глаза: ну просто цирк, кому это нужно?! Но возмущенный вздох Амелии, раздавшийся в толпе, напомнил, кому именно.
Макс рассмеялся, наблюдая за моей реакцией, и взял сразу оба кольца: одно бережно надел на мой палец, а второе — резким движением натянул на свой. Потом взял меня за талию, разворачиваясь лицом к гостям.
— Дорогие гости, можете поздравить молодоженов, — обиженно буркнул ведущий и опять закашлялся.
Первой к нам, конечно же, подошла мама. Хмуро обвела взглядом обоих, задержавшись на Максе.
— Максимилиан, ты же обещал! — неодобрительно покачала головой.
— Ну, церемония же состоялась! А как — это уже другой вопрос. Свадьба — это такое непредсказуемое мероприятие. Драки не было — и то хорошо, — хохотнул Стравинский и сильнее прижал меня к себе.
— Тьху-тьху, этого еще не хватало! — строгим тоном произнесла Амелия, но я заметила, что сквозь ее напыщенную маску проступает улыбка. — Поздравляю вас, будь счастливы, — поцеловала меня в щеку, а потом, помедлив, все же приблизилась к Максу и обняла его.
— Будем, я прослежу, — серьезно пообещал ей Стравинский.
Амелия отстранилась, и я заметила в ее глазах слезы. Да уж, совсем расчувствовалась мама. Я нежно улыбнулась ей и погладила по плечу. Но тут же насторожилась, краем глаза заметив направляющегося к нам отца. Непроизвольно сложила руки на груди и приготовилась защищаться. Смена моего поведения не укрылась от Макса. Он успокаивающе провел рукой по моей спине и, чмокнув в висок, шепнул:
— Не кипятись, моя хорошая. Все в порядке.
Огнев застыл в шаге от нас, не решаясь сократить дистанцию, и задумчиво смерил обоих непроницаемым взглядом.
— Поздравляю, — без эмоций выдал он, на что Макс кивнул, а я упорно молчала. — Карина, я говорил тебе, что ты не разбираешься в людях… — сделал паузу, заставив меня понервничать. — Я был не прав, — произнес он слова, которых я никак не ожидала от него услышать. — И как отец я благословляю ваш союз, если это имеет для вас значение…
— Для нас это очень важно, Константин, — ответил Стравинский за нас обоих. — Спасибо, — и первым протянул руку папе.
На нашей свадьбе Макс вел себя словно на подписании некоего архиважного контракта, сосредоточенно, спокойно, без излишней импульсивности, располагая к себе окружающих. В общем, подошел к делу со всей присущей ему серьезностью, оставив за мной право психовать и нервничать за двоих. Вот и сейчас, с Огневым, он будто заключал сделку и, кажется, довольно успешно. Обменявшись рукопожатиями, они вдвоем замерли в нерешительности.
— Максимилиан, — заговорил отец, а я опять насторожилась. — Я слышал, что у тебя проблемы с Емельяненко. Если нужна какая-то помощь, я готов…
— Вы не в курсе, Константин? — перебил его Стравинский. — На днях Емельяненко задержали на взятке. Ему грозит лишение депутатской неприкосновенности и серьезный срок…
Огнев удивленно охнул, а я с подозрением покосилась на мужа.
— Хорошая моя, не переоценивай мои возможности, — засмеялся Макс, перехватив мой взгляд. — Это карма! — невозмутимо пожал плечами, но я лишь прищурилась недоверчиво.
Отец усмехнулся, слушая нас, и вернулся к Амелии, которая как раз пыталась усмирить неугомонную Алексу.
Кажется, нашей малышке тоже не очень здесь нравилось. И это неудивительно! Суета, шум, смех и перешептывания. Мне и самой хотелось поставить все на паузу и хотя бы пару минут насладиться тишиной.
Но по направлению к нам бесконечной вереницей следовали гости, словно паломники к какой-то святыне. Каждый считал своим долгом пожелать «счастья, здоровья, любви», обслюнявить мою руку или оставить след от помады на щеке.
Списком приглашенных, безусловно, тоже занималась Амелия. Поэтому сегодня здесь, помимо нашего с Максом узкого круга общения, собрались какие-то дальние родственники, мамины подруги, папины партнеры и даже люди, которых я вообще ни разу в глаза не видела. Бросая бесчисленным гостям холодное «спасибо» и не прекращая искусственно улыбаться, я мысленно посылала всех… по домам.
Настоящим счастьем для меня было увидеть в толпе семейство Гудманов в полном составе. Поприветствовав всех, я тепло посмотрела на Стива. Он подошел к нам последним и некоторое время просто стоял на месте, спрятав руки в карманы, видимо, опасаясь непредсказуемой реакции Макса. Я выбралась из крепких рук мужа и, подбежав к англичанину, радостно обняла Стива.
— Как ты? — шепнула на ухо.
— Все хорошо. Я счастлив, — искренне ответил он. — А ты?
— Я тоже! Очень! — призналась, всматриваясь в его добрые небесные глаза.
Услышав за спиной отрывистый кашель Стравинского, я отстранилась от англичанина и недоуменно оглянулась. Он же не злится на нас? Но по виду мужа не смогла понять, о чем он думает в данный момент.
— Стив, — уверенным тоном произнес Макс, а мой друг напряженно уставился на него. — Я благодарен тебе за все, что ты сделал для моей жены и дочери. В нашем доме ты всегда желанный гость!
Стив округлил глаза, приятно удивившись, потом расплылся в широкой улыбке и даже порывался обнять Стравинского, но тот лишь пожал англичанину руку.
— Не переживай, ты не в его вкусе, — рассмеялась я, когда Гудман отошел. — И он уже занят, так что… — хмыкнула я, намеренно не закончив фразу.
— Дьяволенок, ты просто невыносимая! — неодобрительно покачал головой Макс, но тут же поцеловал меня в щеку.
Хотела уж было ответить ему что-нибудь колкое, как заметила среди гостей Мари. Сама подскочила к ней, беря за руки. Подруга выглядела грустной и озадаченной. Но, лишь завидев меня, мгновенно переменилась в лице, одарив своей сияющей улыбкой.
— Поздравляю! Я так рада за вас! — слова Мари звучали искренне. — Я же говорила, это судь-ба! — лукаво подмигнула мне.
- Так, а где же твоя судьба? — осмотрелась я по сторонам. — Ты же обещала познакомить нас с ним на свадьбе.
Я заметила мрачную тень на лице подруги, но Мари быстро взяла себя в руки, воскликнув эмоционально:
— Я же говорила о своей свадьбе, — рассмеялась звонко. — Познакомлю обязательно! Просто сейчас он, — так и не выдала имя любимого, — уехал за границу по делам. Как только вернется, познакомлю!
— Мари, — не унималась я.
Напрасно я пыталась докопаться до истины — подруга была непреклонна. Да и вскоре наш разговор прервали счастливые Пьер и Марго. Последняя, к слову, простила Макса. Хоть Марго и жалела брата, но все же была благодарна за то, что Стравинский избрал для него самую безобидную меру наказания…
В числе последних к нам приблизились отец и мачеха Макса. Странно, что они не поздравили нас сразу… Я непроизвольно скользнула взглядом по животу Виолы, вспоминая слова Стравинского о ее беременности, но срок был еще слишком маленьким для того, чтобы что-то заметить. Женщина поняла, куда я смотрю, и лишь мягко улыбнулась.
