выдержала. Нервы сдали. — Ты сейчас была в магазине для новорожденных… — Да. У подруги ребенок родился. Ищу подарок.
— Как зовут подругу? — Что? — я растерялась. — А… Алена. То есть Марина. Марина. Подруга с работы.
Да чего она ко мне пристала?!
Во мне закипало раздражение. Оба они меня достали, и она, и Демид! — Почему вы меня допрашиваете? — выпалила я. — Какая вам разница, как зовут мою подругу? — Никакой разницы, — успокаивающе произнесла она. — Абсолютно.
Просто мне показалось, что это не для подруги. — Вам показалось! И вообще, какое вам дело? — Не знаю. Ты мне скажи. Есть ли мне дело? — Нет! — крикнула я.
Вырвала, наконец, свою руку, и пошла прочь.
44
Аня
После разговора с мамой Демида я помчалась в туалет. И меня там вывернуло.
Второй или третий раз за всю беременность. Временами меня подташнивало, но до дела, к моей радости, почти никогда не доходило.
У меня же нет токсикоза! Или он вдруг решил меня настигнуть? Не поздновато ли? Третий месяц уже.
Только этого мне не хватало! Ну, пожалуйста, дорогой организм, не надо! Я должна хорошо себя чувствовать. Мне нельзя расклеиваться. — Пожалуйста, только не токсикоз! Мне нужно работать.
Кажется, я произнесла это вслух. Стоя у раковины в туалете.
Я умылась холодной водой, привела себя в порядок. Прислушалась к своим ощущениям… Нормально.
Я чувствую себя нормально. Будем надеяться, что это было от нервов. У меня такое бывает. Я очень сильно разволновалась, встретив маму Демида. Что, между прочим, было невероятно глупо.
Наверное, я все придумала. Нафантазировала. Да не смотрела она на меня с подозрением! Да не видела она меня насквозь! Она не рентген, в конце концов.
А догнала она меня просто потому, что я вела себя странно.
Я еще и нагрубила ей… Стыдно, Аня!
Успокаивая себя подобным образом, я вышла из дамской комнаты.
Где-то позади меня звякнул замок на двери одной из кабинок. Я остановилась. А что, если она была там и все слышала?
Мне самой стало смешно от такого предположения. Ага. Солидная дама Ксения Сергеевна следит за мной. Прячется по кабинкам туалетов, чтобы услышать, как меня выворачивает и как я разговариваю с зеркалом.
Аня, очнись! Включи мозги! Она давно ушла по своим делам. А тебе пора выпить молочный коктейль с кокосом, а то от голода голова совсем не работает.
А еще у меня появилась странная привычка разговаривать с самой собой.
Вслух. Ох уж эти беременные гормоны!
Демид
Я вздрогнул от звонка в дверь. Вскочил с дивана. Торопясь взглянуть на экран домофона я, естественно, думал только об одном: а вдруг там Снежная королева?
Я не видел ее неделю. И это были очень долгие семь дней.
Но это была моя мама.
Черт. Как-то не очень хочется ее сейчас видеть. Но придется открыть. И почему она не позвонила, что едет ко мне? Обычно она не заявляется без предупреждения.
Она вошла, уставилась на меня пристальным взглядом. Как будто я что-то натворил. Почувствовал себя школьником, ей-богу!
Я чмокнул ее в щеку. Она отстранилась. — На тебе грязная футболка!
Я опустил глаза, увидел пятно от кофе. Ну да, облился сегодня утром. И что? А это сальное пятно от пиццы. — Я тоже по тебе скучал, — отозвался я. — Хочешь чаю? — Ты не ходишь в грязных футболках, — выдала маман. — И не переносишь свинарник дома. Что у тебя творится?
Ну да, квартира немного запущена. Коробки от пиццы, банки от пива, посуда там и сям… Мама залезла в холодильник. Уставилась на три бутылки виски, стоявших там. Нетронутых, между прочим. Я не пил. Только темное пиво.
И зеленую тоску ведрами. — Твоя помощница по хозяйству совсем от рук отбилась? — Я ее прогнал.
Ходит тут, мельтешит, раздражает. — Да что с тобой такое? — воскликнула маман. — По-моему, ты дня три не принимал душ!
Вряд ли три. Но два — вполне возможно. — Да что-то неважно себя чувствую, — признался я.
Прикинусь больным. Авось отстанет. А чувствую я себя, и правда, отвратительно. — Заболел? — спросила мама деловым тоном.
Подошла, потрогала лоб. Заглянула в глаза. Заставила распахнуть пасть и сказать: “А”. Ну прямо как в детстве.
Потом укоризненно покачала головой. — Мужики! — внезапно воскликнула она. — Страдальцы хреновы. — Что? Ты сказала “хреновы”?!
Никогда не слышал, чтобы моя мама выражалась. Что это с ней такое?
Какая муха ее укусила? — Температура 37 — и вы ложитесь умирать. А мы вокруг вас скачем: компрессик, бульончик. Хотя у нас все 40. Или токсикоз. Или ужасная мигрень!
Но вас же это не волнует… — Ты болеешь? У тебя температура? Мигрень мучает? — всполошился я. — Да нет у меня никакой мигрени! Накипело просто. — На папу злишься? — И на него тоже!
Она раздраженно оттолкнула от себя коробку с пиццей.
Да, мой батя бывает невнимательным, и она мне на него нередко жалуется. Но все равно — с мамой что-то не то. Никогда не видел ее такой. Да она сама не своя! — Да что случилось, можешь мне сказать? — Что у вас происходит с Анютой? — задала мама совершенно неожиданный вопрос. — С кем? — Только не говори мне, что ты не знаешь никакую Анюту! — Знаю. Но… Как она догадалась? У меня, что на лбу написано: “Страдаю из-за Снежной королевы!” — Так вот, повторяю вопрос: что у вас с ней? — Ничего, — промямлил я.
— Подробнее, пожалуйста. — Мы расстались!
Назовем это так. — Понятно. И ты тут сидишь, страдаешь.
Я видел, что мама снова закипает, но не мог понять, в чем дело. Почему она на меня злится?! — Ты знаешь, что она беременна? —
