— невнятный. Если и хотела что-то сказать — забыла.
Снова пьяно смотрит на него, целует влажно, позволяя раз за разом насаживать.
Не зная, что ей только что соврали.
Глава 22
Впервые в Верховный суд Данила попал давным-давно. Тогда он ещё иначе назывался. Другие функции исполнял.
С тех пор прошли добрые десять лет. Он из совсем пацана, дерзкого, амбициозного, стал вполне взвешенным человеком.
Эти стены уже не отзываются в душе тем трепетом. Ответственность не распирает изнутри, выходя с дрожью.
Теперь она просто чувствуется. Но рядом с ней — уверенность.
С тех пор вообще многое невероятное стало обыденным.
Сегодня, к примеру, Данила шел по этому коридору, совершенно безразлично глядя перед собой. Внутри клокотало, но вопрос совсем не в деле, на которое приехали.
А в памяти неожиданно всплыло…
* * *
— Ну как тебе, Дань? — Пётр спросил, повернув голову и с улыбкой глянув на парня, в котором отчего-то души не чаял.
Тот пожал плечами, потом хмыкнул, мотая головой.
— Я ожидал чуть-чуть другого…
Признался, и чего ожидал — Петру понятно. Выросшие на американских фильмах дети всегда ждут от процесса феерии. К ней готовятся. Когда впервые надо выступать в суде — две ночи не спят. Идут к первому составленному своими руками иску годами. Особенно его ценят, холят и лелеют. Первого решения ждут, как приговора по своему же мокрушному делу.
Потом первую апелляцию. Кассацию.
Он в свое время тоже всё это пережил. Рядом с ним это пережили многие и многие.
И он каждый раз не уставал задавать вопрос. Каждый же раз с интересом ожидая ответа.
У Данилы сегодня — первый поход в Вышку. Для Петра — обыденность. Для парня — событие. Ненавидит костюмы, шкодная морда. Избегает официоза, сколько есть сил. Петр бурчит, но это ему в Дане тоже нравится. Не делает то, в чем больше пафоса, чем смысла.
А сегодня — как с иголочки. Красивый. Умный. Особый камушек в коллекции. Будущее Лексы. Сердечная привязанность его маленькой дочки… Пётр достаточно проницательный, чтобы видеть её реакции. И ему невероятно забавно из-за того, что остальные этого не замечают. Но Санта перерастет — ему понятно.
— Нам слова толком сказать не дали…
Данила пояснил, Пётр рассмеялся громко.
Наверное, даже громче, чем стоило бы в этих стенах. Здесь шуметь куда опасней, в библиотеке.
— Ты выиграл, Дань… Какое тебе ещё слово надо?
Реагируя на вопрос начальника с легкой издевкой, Данила пожал плечами…
Формально выиграл тогда не он — сам Пётр. Представителем значился он. Данила же вёл дело фактически. Составлял документы, достраивал позицию сверх того, на что предложил обратить внимание Щетинский.
К тому моменту уже вполне расслабившийся. Даниле он доверял почти так же, как себе. Где-то корректировал, что-то подправлял. Парень косячил, конечно. Кто не косячит? Но понятно было: точно не предаст. Болт не положит. Совесть не позволит.
А совесть в их деле — одна из главных вещей.
На вопрос Данила так и не ответил. Но Петр не настаивал. Он был отчасти риторический. Но и вполне реальные у него тоже имеются.
— К нам в практику просится парень — ты его помнить должен…
Петр снова заговорил после паузы, Данила вскинул на начальника новый взгляд.
Они успели выйти из Вышки, направились в сторону автомобиля Щетинского.
— Кто?
— Наконечный. Максим.
Петр уловил, что Данила кривится. Но отвечать словами не спешит. Хотя это, в принципе, уже ответ.
Максима Петр помнил ещё со времен собственных семинаров. Он всех своих студентов помнил. Кого лучше, кого хуже.
Максим тогда показался далеко не глупым, но на фоне Дани откровенно меркнул. Поэтому, когда возник вопрос, приглашение в Лексу получил Данила. Как оказалось, Пётр не прогадал. Выбрал того. Но это ведь не значит, что у остальных — ноль шансов.
Тем более, что когда-то он сам вёл себя так же, как сейчас этот Максим — бился лбом в желаемые двери, пока те не откроются.
Они с Данилой сели в машину. Петр завел, вырулил даже…
А Чернов всё так же молчит.
Смотрит в лобовое. В боковое. Как бы на ногти…
— Дань… Мнение твое жду…
Снова кривится. Не хочет он мнение озвучивать. Пётр чувствует.
— Как человек он говно. Лично мне с ним работать не хотелось бы. Как юрист — дайте задание…
По Даниле видно было — о своих словах не жалеет. Но произносит будто нехотя.
Что неправильно. Ведь кроме всего прочего, ему нужно уметь и людей оценивать объективно. У парня большое будущее. Очень большое. Двадцати пяти нет, а его позиции судам не стыдно практически слово в слово в свою мотивационную переписывать.
— Я уже дал. Исполнил вполне достойно…
Петр сказал, снова скашивая взгляд и засекая реакции. У Данилы челюсти сжаты. Взгляд неодобрительный. В нём много слов, но не спешил озвучивать…
— Я бы не брал.
Поизносит после новой длинной паузы.
Делает это, смотря на начальника. Тот тоже мельком в ответ.
Отмечает сухость и твердость. Рядом с ними — легкое сожаление. Действительно не брал бы.
— Почему?
— Для некоторых людей чужая голова — трамплин. Он из таких.
Ответ Данилы лишен одной из важных составляющих правильной аргументации: факты, на которых построен, не обозначены. Но Пётр ведь спрашивал о мнении, а не о фактах — мнение и получил.
Кивнул, повторяя в голове слова. Принял решение для себя.
— Хорошо, спасибо тебе…
Улыбнулся, получил от Данилы ответную улыбку — натянутую, которая тут же гаснет, стоит ему отвернуться к окну…
— Поздравляю, Дань…
Новое обращение Данилу явно удивляет. Они от суда толком отъехать не успели, а он забыл уже. Хмурится, смотрит с сомнением, спрашивает:
— С чем?
