— Как это не захотят? Показания есть? Есть. Стабилизируется состояние и все.
— Заканчивай смотреть сериалы, они дурно влияют на людей. Все, иди принимай военкомат. Там один дрыщ остался.
— Одна? Без тебя? Без вас? — быстро поправляюсь, осматриваясь по сторонам.
— Одна, конечно. Что там принимать, блин. Давай, шевелись. У нас на все сорок минут. Живее.
Нехотя встаю из-за стола, краем глаза наблюдая за тем, как Алмазов продолжает гипнотизировать взглядом историю Измайлова.
Глава 26
— Может все-таки возьмем попкорн? — забирая большой стакан с колой, интересуется Алмазов. Наверное, мое лицо с гримасой лучше всяких слов. — Понял.
— И дрянь в стакане я тоже не буду пить.
— А я тебе и не предлагаю. У тебя же герпес, как мы будем пить с одной трубочки? Заразишь еще меня. Фи, — наигранно кривит лицо и отпивает напиток с трубочки, при этом издает неприлично громкий звук. И улыбается. Ему совершенно точно весело. Как он умудряется так быстро перестраиваться? — Я прям чую как стенки моего желудка разъедаются под натиском колы. Непередаваемые ощущения. Я, кстати, могу дать тебе отпить с трубочки, а я со стакана. Точно не хочешь?
— Чтобы и у меня разъело желудок? Нет, спасибо. В жизни и так хватает всякой дряни, чтобы еще и этим себя травить.
— Поскорее бы тебя затрахать, Поля, — приобнимает меня за плечо. — Поскорее бы, — бурчит себе под нос. — Может, тогда ты станешь проще относиться к окружающим вещам.
— Позвольте узнать, Сергей Александрович, каким образом минутное наслаждение в промежности изменит мое отношение к жизни?
— Етишкин сарафан, ну кто так вообще говорит?!
— Я.
— Действительно, о чем я вообще спрашиваю. Пойдем присядем, еще пятнадцать минут до сеанса.
Присесть не получилось, ибо свободных мест тупо не оказалось, одно свободное сиденье, больше напоминающее кресло, не в счет, так как нас двое. Кругом куча народа и шумно. Очень шумно. Вообще не понимаю, как я согласилась на поход в кино в такой час. Мне тут не нравится, единственное, что меня удовлетворяет, это как ни странно, сам Алмазов. Мне нравится с ним говорить, есть в этом что-то приятное, несмотря на то, что он открыто меня троллит. Мне хочется спросить его о многом и не только о работе. Почему-то я абсолютно уверена в том, что врать Сережа не будет. Даже спроси я снова что-нибудь о его хозяйстве.
— Давай ко мне, — неожиданно тянет меня за руку на себя, и я оказываюсь на его коленях.
— Совсем что ли свихнулся?! — я даже не уловила, когда Алмазов вообще присел. А теперь еще и я сижу на нем.
— А что не так? — отпивает колу, при этом крепко удерживает меня одной рукой за талию. — Глоточек? — сует мне трубочку в рот.
— Я сейчас своим герпесом об тебя оботрусь, если еще раз сунешь мне что-нибудь в рот.
— Конечно, суну. Зубочистку, трубочку, когда-нибудь и до Леопольда дойдет очередь…
Не знаю, что на меня находит, но я бесцеремонно тянусь к его губам и провожу по ним своими. Я не хотела его целовать и действительно собиралась потереться своим герпесом об его лицо. Просто, чтобы понял, что я не шучу, ну и сделать ему неприятно. А в итоге я не обтираюсь об него, а конкретно так задерживаюсь на его губах, и выглядит это как самый настоящий поцелуй, ну, разве что без языка, и то, только потому что я вовремя отпрянула.
— О, пошла-таки инициатива от тебя, — улыбаясь, произносит Алмазов и ставит стакан на столик. — Мне это нравится, — усмехается и тянется к моим губам.
— Что ты делаешь? — возмущенно бросаю я, обхватывая его подбородок одной рукой.
— А что не так?
— У меня герпес или ты слепой?!
— Ой, да ладно, я же пошутил про трубочку. Меня не смущает твой герпес, подумаешь, теперь у тебя губы как у некоторых особ, все равно скоро сдуются. Я не такая брезгля как ты. Можешь меня им награждать. Мне все равно. На паспорт фотографироваться не надо, свадьбы вроде в ближайшую неделю тоже не предвидится. А на остальных фото можно побыть и с герпесом.
— Прекрати. Мне это не нравится, — пытаюсь встать, но Алмазов удерживает меня на месте. — Пусти, я хочу встать.
— Рано еще. Минут десять подождем и пойдем. Что опять не так? Я еще даже ничего не сделал.
— Сидеть при куче народа у мужчины на коленях — вот, что не так. Так не ведут себя нормальные люди в обществе.
— Я тебя умоляю. Это нормальное поведение в обществе, тем более в нашем возрасте, ну в твоем точно. Вот, например, парочка, которая только что сидела напротив нас — пошли трахаться в сортир. Спорим? Как раз перед сеансом успеют.
— Не буду я ни о чем спорить, пусть трахаются, если им приспичило. Отпусти, тем более место освободилось, — пытаюсь встать, на что Сережа еще крепче фиксирует меня на месте, только уже двумя руками.
— Мы налаживаем телесный контакт. Тем более, на мне сидеть чище, чем на всяких там грязных диванах. Я забочусь о чистоте твоих оголенных безколготочных ног, между прочим. Кстати, какого хрена ты всегда в юбках?
— Это сарафан.
— Да какая разница, ноги всегда голые. Странно это. Ты же не можешь не понимать, что этим привлекаешь внимание мужчин. А если ты у нас против секса и отношений, зачем провоцируешь?
— То есть мне еще и платья нельзя надевать, только потому что у кого-то на меня может встать? Нет уж, увольте. Что хочу, то и надеваю. И я не против секса. Каждый волен делать то, что хочет. Просто не надо мне указывать на то, как жить и что надевать.
— А я и не указываю. Более того, мне это нравится, — переводит взгляд на мои ноги. — Люблю женские ножки. А тут к ним прям двенадцатичасовой доступ, — и в подтверждении своих слов, Алмазов кладет руку мне на коленку. Легонько ее сжимает и начинает медленно двигаться вверх.
— Это перебор, — сжимаю его
