помогу тебе стать судьёй, – мужчина делает в мою сторону размашистые шаги, а я отступаю до тех пор, пока мои ягодицы не врезаются в стену.
– Оно «мене» не надо. Спасибо за заботу, Эдуард Сергеевич.
– Брось. Какой я тебе Эдуард Сергеевич? – недовольно фыркает босс, закатывая глаза. – Зови меня просто Эдик. Я же нестарый, ведь так? Или тебя пугает разница в двенадцать лет, а?
– Нет. Не пугает, – пожимаю плечами. – Но мы же с вами коллеги и подобное обращение – излишняя фамильярность, честное слово.
– Фамильярность, – ухмыляется начальник. – Я что имею тебе сказать.
– Не надо. Не имейте, – я выставляю перед собой руку и предупреждающе качаю головой, когда между нами с боссом остаётся ничтожно маленькое расстояние.
– А я таки скажу. Чего ходить вокруг да около…
– Эдик, не надо, – повторяю, как мантру, понимая, что последует за его этим «имею сказать». – Я же замужем.
– И что? Я, как бы, тоже женат. Муж не шкаф – подвинется.
– Это не про моего мужа, – заявляю на полном серьёзе, поднимая подбородок и расправляя плечи.
– Да ладно? Ревнивый? Или ты прям такая вся верная-верная?
– Очень ревнивый. Смертельно ревнивый. И я – да. Прямо-таки верная.
Босс порывается возразить, но очень вовремя у меня звонит мобильный. Я показываю жестом, что разговор между нами с Эдуардом окончен и тут же принимаю вызов. Прикладываю к уху телефон, в спешке открываю дверь и выхожу из кабинета под разочарованный взгляд начальника.
– Тарновская, я что-то не понял, – рявкает голос Олега. – Где тебя носит, маленькая моя?
– Олег, – шумно выдыхаю. – Прости, любимый. Я уже бегу.
– Угу, прости. Не принимается! Ты знаешь, как у меня просят прощения, – усмехается Олег и я краснею, понимая, о чём он говорит. Просить прощение у Олега – настоящий ритуал. Обычное прости – не канает от слова “совсем”.
– Ну, не дуйся на меня. Я исправлюсь.
– Давай, бегом на проходную, пока я всё ещё могу держать в ладонях зуд.
Я завершаю вызов и ускоряю шаг. Подхожу к проходной. Ставлю подпись в журнале посещений и выхожу на улицу. Кручу головой по сторонам, пытаясь отыскать машину Сокола.
Чёрный Гелик стоит себе скромненько в метрах десяти от меня. Довольно улыбаюсь, примечаю сверкающие фары и несусь к машине на всех парусах. Ровняюсь напротив капота, обхожу его и останавливаюсь возле двери со стороны водителя. Тонированное стекло опускается, и я встречаюсь с хмурым взглядом зелёных глаз.
– Детка, я стою под грёбаным судом уже, как пятнадцать минут. Оно мне надо? – Олег сводит брови на переносице и поджимает губы, точно от злости.
– Олежка, ну это же пятнадцать минут. Что тут такого? – я поддаюсь вперёд и покрываю небритую щеку лёгким поцелуем.
Олег добреет. Обхватывает ладонью мой затылок, зарывается в волосы всей пятернёй и притягивает к себе ещё ближе. Углубляет поцелуй, загоняя язык по самое «не хочу». У меня подгибаются колени и путаются мысли. Сколько лет мы вместе, но страсть до сих пор не угасла. Более того, после рождения наших сорванцов, внутри меня что-то щёлкнуло, будто перегорел какой-то предохранитель и последние три года я регулярно насилую своего мужа как в первый раз.
– Машка, садись в машину, – Олег прерывает поцелуй и разжимает на моём затылке тиски своих пальцев.
Я обхожу машину спереди. Открываю дверь с пассажирской стороны и плюхаюсь на кожаное сиденье. Олег поворачивает голову в мою сторону. Окидывает оценивающим взглядом с головы до ног и, надев на глаза чёрные очки, тянется к ключу зажигания.
– Твой батя забрал детей на все выходные.
– Почему? Олег, я их толком не вижу всю неделю. Они в садике, я на работе. Я скучаю. Зачем на все выходные?
– Машка, я сколько раз тебе говорил, чтобы ты сидела дома и занималась детьми. Чего мне тут плач Ярославны устроила?
– Я не хочу сидеть дома.
– Ну да, – ухмыляется Олег. – Лучше работать в этом «убожище» в роли девочки на побегушках.
– Олег, – фыркаю я. – Это не убожище. Хватит оскорблять мою работу.
– Я никак не пойму, Тарновская, тебе таки мало денег или нравится щеголять по этому клоповнику? Ну так бы и сказала: «Дорогой муж, я хочу работать. Купи мне салон красоты, бутик». Или чем там занимаются девочки?!
– Я юрист, Соколовский, если ты забыл.
– И что? Можешь взять синий пластик и повесить в туалете. Любуйся и поклоняйся своему диплому каждое утро, – Олег смеётся, чем не на шутку меня раздражает.
– Знаешь, Олег, вот сейчас совсем не было смешно. Было грустно и обидно. Я обиделась, понятно?
Скрещиваю на груди руки и демонстративно отворачиваюсь к окну. Олег не выдерживает жуткого напряжения, которое царит в салоне авто. Сбавляет ход, а затем тормозит возле бордюра. Поворачивает корпус в мою сторону. Берёт за руку и подносит её к губам, чтобы поцеловать.
– Крошка, я же любя. Ты же моя самая умная, самая профессиональная, самая зачётная юристка.
Олег целует мой каждый палец. Ласкает языком, щекоча кожу колючими волосками на своём подбородке.
– Олег, – едва не вскрикиваю, когда его рука забирается ко мне под юбку. – Ты нечестно играешь.
– Угу, – соглашается кивком и тут же продолжает поднимать руку вверх. – Детка, раздвинь ноги.
– Нет, – отрицательно машу головой, зная, к чему всё это приведёт.
Олег игнорирует мой отказ. Тянется к рычажку возле моего бедра и одним движением рук откидывает спинку назад. Не ожидая подобного манёвра, я падаю с диким возгласом: «Олег, прекрати». Но никто не прекращает, само собой. Более того, мне затыкают рот глубоким поцелуем и немного позже бессовестно задирают юбку вверх по самую поясницу.
– Мелкая вредина, – рычит
