class="p">Она же обещала, что имя Кулецкой запишут как контакт поручителя, а значит просто будут названивать, и ей придется сменить номер телефона…
Какая же я идиотка! Если это из-за меня? Бедная Татьяна…
Пока Роман мерял большую кухню широкими шагами и обзванивал знакомых и друзей, способных помочь с поиском, я буквально тряслась от страха, но не перед ним, а за Кулецкую… Пусть будет жива, пусть здорова…
Нет, так не пойдет, нужно позвонить Ульяне и всё узнать. Вдруг Кулецкая просто укатила на курорт с очередным поклонником? Она ведь красивая… Даже слишком…
— Извини, Оля, я выйду на минутку, — кивнув сестре Морозова, я пулей поднялась по лестнице на второй этаж и закрылась в первой попавшейся комнате.
Прислонившись спиной к двери, я постояла еще пару мгновений, пытаясь придти в себя, но получалось откровенно плохо. Дыхание сбилось, руки дрожали, а бешено барабанящее сердце, словно хотело вырваться из груди… Кое-как совладав с собой, я всё таки разблокировала телефон и набрала номер Ульяны:
— Алло, Ксюха, не могу говорить, тут такооеее, — из динамика раздались характерные завывания и всхлипывания, точно указывающие, что дело — дрянь.
— Что случилось? — внутри меня всё похолодело и приготовилось к худшему.
— Этот мой знакомый — такой козееееел… Он на мой и еще пару паспортов взял огромные кредиты по десять-пятнадцать миллионов у Марата Токуева и сбежааааллл. Эти мордовороты уже приезжали, Ксюха… Ищут меня… Я боююююсссь… Это же Токуееееввв… Там спасения не будет. Спрячь меня, Ксюха..
— Я перезвоню, — нажав отбой, я сползла на пол и схватилась руками за голову. Все плохо… Очень плохо…
Одно дело — телефонные звонки, из-за которых придется сменить номер, а другое — настоящий займ, тем более у такого человека, как Токуев… А, ведь, теперь ясно, что Татьяна у него…
Как её вызволять и как рассказать Морозову, что я — косвенный виновник того, что произошло? Он же будет просто в ярости… Прибьет меня…
Прощай перемирие и добренький влюбленный Мороз, здравствуй злющий Роман Сергеевич и саднящая от ремня задница…
Но здесь даже не может стоять никакого выбора: пусть орет, хоть на горох ставит и вообще наказывает по своему усмотрению, главное, чтобы с Таней всё было в порядке… Я, ведь, себе не прощу, если с ней что-то случится.
Сделав пару глубоких вдохов, я поднялась на ноги, стерла набежавшие слёзы и на негнущихся ногах направилась к Морозову.
Мне запомнился каждый шаг, который я сделала на пути вниз. Более того, когда я увидела Романа в прежней позе с телефоном у окна, вся жизнь пролетела у меня перед глазами.
Глядя на его широкую спину, я тщетно уговаривала себя заговорить, пока Ольги не было в комнате, но язык словно прилип к нёбу.
Давай же, это не сложно… Просто нужно признаться… Ради Татьяны… Выбора нет…
— Да, Артур Михайлович, я понимаю, но её нет уже неделю… Прошу, пробей по своим, — голос и поза Морозова были крайне напряженными и ясно свидетельствовали о том, что он сильно волнуется за Кулецкую, но мне было не до ревности, — Да, в столице её тоже ищут. Горин напрягся. Его жена с Кулецкой лучшие подруги.
— Роман, — робко начала я, но тут же прикусила язык, увидев, как Морозов строго глянул на меня и резко поднял руку, показывая, чтобы я замолчала.
— Спасибо, Артур, будем надеяться на лучшее… До связи, — нажав отбой, он поморщился, как при сильной головной боли, и резко развернулся ко мне:
— Ты не видела, что у меня важный разговор?
— Я просто не могла терпеть, — вместо пламенной речи-покаяния изо рта вырвался рваный всхлип, который разозлил и без того раздраженного Морозова еще больше. Сделав в направлении меня два больших шага, он наклонился, почти уперевшись своим лбом в мой, и рявкнул на всю комнату:
— Оксана, тебе девятнадцать, а не пять, но терпение и воспитание до сих пор как у ребенка! Человек пропал, мы в двух крупнейших городах страны поднимаем все связи, чтобы найти его, а ты не можешь потерпеть!
— Прости, — ну вот, сдержаться не получилось, и я всё таки заревела в голос, — возможно Таня пропала из-за меня…
Красивое лицо Морозова в этот момент застыло в настоящем изумлении, которое дико меня испугало. Он вдруг наклонился ещё ниже и, сверля меня почерневшими зрачками, прохрипел, опалив лицо горячим дыханием:
— Что ты сказала?
— Я просто ревновала немного… А Ульяна предложила… Но в итоге все вышло не так, и её обманули, — было одновременно страшно смотреть в лицо Романа и отвернуться, поэтому я просто зажмурилась, когда он заорал так, что задрожали стекла на окнах:
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?
— Ульяна передала её паспорт и номер телефона в кредитную организацию, там Танин номер должны были использовать, как контактные данные поручителя… Ульяна сказала, что она может увести тебя у меня и нужно заставить её сменить номер, — вся моя речь сопровождалась шумными всхлипываниями и обильным потоком слёз, но Морозова не пробивало. Его это заводило ещё сильнее… Резко тряхнув меня за плечи, как тряпичную куклу, он выпрямился и прорычал:
— Идиотка… Если её не найдут живой, пеняй на себя, — после чего указал мне на стол и добавил, — садись, пиши как всё было. Сейчас следака вызову.
Потом он вышел, хлопнув дверью, а я снова заревела в голос…
Похоже, я своими собственными руками разрушила любовь самого шикарного мужика и сдуру погубила хорошую девушку.
Как с этим жить?
Глава 48
Спустя неделю…
— Что там с поисками твоей приятельницы? — поинтересовался Шамай, похрустывая какой-то карамелью с ярким травяным ароматом.
— Токуева нет в стране, поэтому он сразу отпал. Да и не подберешься к нему, это больше Кощея уровень, сам понимаешь. Но в итоге Татьяна сама написала с нового номера Маше Гориной, что уехала отдыхать с каким-то мужиком, — проворчал я, поморщившись, — что за запах?
— Никотиновые леденцы с ароматом мяты. Катю мутит от другого запаха, — при виде кислого лица Шамая у меня вырвался невеселый смешок, который он тут же воспринял в штыки:
— Что ты ржешь? Зубы пересчитать?
— Просто ты такой послушный, что даже не верится, — наверно зря я это сказал, потому что Олежа ощетинился ещё больше и прорычал:
— Я на тебя посмотрю, когда Ксюха забеременеет! На одной ноге прыгать будешь и дышать через раз!
Понимая, что Шамай не настроен шутить, я поднял руки вверх в знак капитуляции:
— Я и без беременности дышу через раз. Она меня довела до той точки кипения, что я успокоительные готов горстями жрать… Раньше я думал, что развод мажоров в ночном
