лишь кивнула и потянулась за новой порцией поцелуя, но нас резко прервали звонком в дверь. Мы резко приподнялись и одновременно взглянули в сторону звонка.
– Ты кого-то ждёшь? – спросила я у Криса.
– Нет, – удивленно ответил он.
– Может, родители?
– Одевайся, я открою.
Крис потянулся за джинсами и натянул их сразу без боксеров. Я же надела все, что Крис с меня снял, чтобы не вызвать подозрений. Хотя… Его обнаженный торс и так вызовет подозрения, как и выпуклость в джинсах.
Крис распахнул дверь, и я мельком увидела званного гостя, окинувшего нас черными, как тьма, глазами.
– Ты?
– Мистер Гранд послал за Амандой.
Мы ехали в машине в полной тишине, не проронив ни слова. Я не хотела ничего говорить, а он… он просто вез меня домой. Молча, без комментариев. И эта тишина угнетала меня, убивала изнутри. Моя душа переполнена таким фонтаном эмоций, что я не могла предположить, что его можно испытывать одновременно. От счастья и удовлетворения до чувства вины и стыда.
Кажется, я попала по полной программе. Снова.
Снова запуталась, снова не желала ничего решать. И это убивало меня изнутри, изнуряло, заставляло чувствовать то, что не должна. Не обязана. Но чувствую. Путаюсь. Саморазрушаюсь. Он, скорее всего, понял, что произошло между нами, а отец просто послал его забрать меня отсюда. Он звонил много раз, писал, оставлял голосовые в мессенджере, которые я не прослушала.
Нам рано или поздно нужно поговорить, я должна признаться в произошедшем с Крисом и расставить наши отношения по местам, чтобы… Чтобы избежать этого гадкого чувства дешевой шлюхи. Или, может, Пенни права, назвав меня таковой вчера на вечеринке и сегодня в школе? Может, я заслужила эту травлю, раз предала человека, который был со мной рядом в самые трудные моменты и поддерживал?
– Я… я хочу…
– Поговорим позже, – перебил меня мужчина.
Он спокойно удерживал руль одной рукой, пальцы твой поглаживали образовавшуюся складку между бровей, которая выдавала его негодование и злость. Я бы хотела снова разрушить эту тишину, сказать, что ночь с Крисом ничего не значила. Но разве я смогла бы соврать ему? Соврать самой себе?
Он просил доверять ему, не играть. Но я заигралась с чувствовали, с привязанностью и возможностью забыть одного в лице другого. Клин клином. Но это не работает в реальной жизни. Это невозможно. Иначе пострадают все, как сейчас. Страдал Крис, потому что мы не могли быть окончательно вместе, страдал ой телохранитель, потому что его возлюбленная изменила с другим, и страдала я от чувства вины, поглотившего меня до краев.
Я долго ехали до дома, и мне казалось, что каждая минута длилась как целый час. Однако мы приехали не домой, а в тот пентхаус, в котором останавливались два года назад. Мы поднялись на тот же этаж, зашли в тот же номер. Я оглядела знакомые стены, которые не изменились с тех времен. То панорамное окно, к которому меня прижимал мой охранник, прежде чем заключить в свои объятья и поцеловать…
Воспоминания никуда не ушли, ощущения от них тоже.
– Завтра я пойду к твоему отцу и уволюсь, – произнес он наконец-то, разрушая долгожданную тишину в тот момент, когда я этого совершенно не хотела.
Я обернулась к нему и застала уставшие темные глаза. Он не отрывался от меня, наполнял своими эмоциями, своей усталостью и бесчувственностью. Я боялась найти в них злость на меня, в глубине души думала, что он похитит меня и запрет здесь. Будет мстить. Но вместо этого он держался на расстоянии, не трогал меня, и даже сейчас не спешил подойти, чтобы привлечь на свою сторону.
Он был не таким, как вчера, и меня это напугало больше, чем его предсказуемая жесткость…
– То есть уволишься?
– Уволюсь и уеду обратно в Америку. Я там нужнее.
– А как же…
Я не решилась сказать «мы». Этого «мы» никогда не существовало. Я пыталась забыться в его объятьях, а он… я не знала, что он испытывал ко мне. Мы ни разу не говорили о любви, о чувствах, о реальных отношениях. Нас тянуло друг другу невидимыми магнитами, однако…
– Как же что? Мы? – усмехнулся он и закинул голову кверху. – Ты только что трахалась с другим, Карамелька. Думала, я не догадаюсь, и ты будешь держать нас обоих за яйца?
– Ни за какие яйца я не держала, просто…
– Просто что?
Просто твой уход заставил мою душу сжаться до маленьких размеров. Твои слова приносили боль, словно я испытывала к тебе что-то большее, чем привязанность и желание, чтобы ты взял меня прямо здесь, у окна, как у нас не вышло два года назад. А еще…
– Я не хочу, чтобы ты уходил…
– Тогда не нужно было ехать с папенькиным сосунком к черту на рога. Я думал, ты умнее и не свяжешься с малолетним инфантилом.
– Но…
– Уже поздно, ложись спать. Я в душ.
Он взял что-то из своего рюкзака и скрылся в ванной комнате. Как тогда. Снова оставляя меня наедине со своими проблемами и неразберихой в голове. Мысли и чувства так сильно перепутались, что я не могла сконцентрироваться на какой-то из них. Хотя бы на одной.
Наверное, я никогда не прощу себя за мысли, за свои поступки, за то что делаю сейчас. За то, что поддаюсь эмоциям раньше, чем обдумать их и принять решение. В будущем я буду сожалеть об этом, но я хотела, чтобы мне стало легче. Нам стало легче.
Он не закрыл ванную на замок, и я беспрепятственно зашла к нему. Прозрачная стенка душа открыла вид на его идеальное тело, на напряженные, рельефные мышцы, которые перекатывались под загорелой кожей по мере его движений. Он не сразу заметил меня, не сразу задался безмолвным вопросов, приподняв брови.
Я также молча стянула с себя юбку, которую недавно снимал с меня Крис, сняла кофту, оставшуюся одежду, представ перед ним полностью обнаженной и открытой.
Мой телохранитель молча смотрел на меня, окутал взглядом мое обнаженное тело. Сначала губы, которые я облизала и слегка прикусила, затем грудь с затвердевшими сосками, пупок, который хотела проколоть несколько дней назад, пока этот мужчина не вернулся в мою жизнь. Он рассматривал меня как экспонат в музее, к которому ему дали эксклюзивный доступ.
