грохотом заваливаюсь на ринг.
Но Ви не теряет времени даром.
Снова разворачивает лицо ко мне.
- Да и ты не любишь меня давно. Не уверена, что вообще хоть когда-нибудь любил.
Усаживается на меня верхом, хватает меня за горло и начинает с азартом и увлечением душить.
Зудящий холод в позвоночнике стократ усиливается.
Что ж ты делаешь, Ви...
До этого ты убивала меня, но играла при том по правилам, а сейчас…сейчас…Это вообще-то запрещенный…самый отстойный из всех возможных прием, Заноза.
Если сливаешь в унитаз все те усилия, что я прилагал, и говоришь, что я, блядь, тебя никогда не любил…
Ну, да.
Зато ты, блядь, у нас была влюбленная святая непорочность…
Расслабленность исчезает из моего тела и все благодушное настроение, в каком пребывал последние пару часов, слетает с меня, не оставляя и тени следа.
Поднимаюсь с дивана и медленно подхожу к столу. Ви вскидывает на меня глаза и сейчас в них нет ее любимых равнодушия или надменности. Сейчас я читаю в них самый настоящий дикий безумный страх.
Но я не собираюсь трогать ее, не сейчас...
Я просто смотрю ей в глаза долгие несколько секунд, а потом разворачиваюсь и быстрым шагом вылетаю из кухни вон.
…
Вначале я сплю довольно крепко. Несколько часов в тренажерке убили меня и в принципе, похер, что сейчас вокруг происходит.
Но этот изматывающий детский плач все сильнее и сильнее врезается в сознание, пока я, наконец, не поднимаюсь с кровати и, натянув кое-как футболку со штанами, не спускаюсь и не подхожу к комнате Занозы.
На этот раз я не остаюсь стоять в дверях. Взлохмачиваю волосы, решительно толкаю дверь и вхожу.
Четвертый час ночи, а Ви, вместо того, чтобы сладко спать, ходит туда сюда с малышом на плече и пытается его укачать.
Почему он не спит?
Это просто какая-то хуйня, как по мне.
- Может, врача вызвать? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
- Нет необходимости, я уже консультировалась много раз, - произносит Заноза устало. - Просто пищеварительная система еще не до конца сформировалась, да и по складу Игорек у меня совенок.
Я тоже далеко не жаворонок, но не до такой же степени. А это ее "у меня" вместо "у нас", оказывается, больно режет, прямо так ощутимо.
- Иди спать, Демьян. Звукоизоляция ведь в особняке не настолько слабая, чтобы ты не мог из-за нас заснуть.
Может и не слабая, но заснуть я все равно не могу.
- Поедем покатаемся, - предлагаю я и Заноза вскидывает на меня глаза.
- В смысле…
- На машине. По пустынным улицам самое то. Успокаивает.
Знаю не понаслышке, сотню раз уже проверял. Когда в шумном клубе, несмотря на толпы приятелей и девок вокруг, бывало накатывает такая тоска, что хоть волком вой или головой бейся о стену, ты посылаешь всех нахер, запрыгиваешь в тачку и гонишь тупо по прямому, накатанному стрелой шоссе и думаешь, что только в этот момент ты, блядь, на самом деле существуешь.
- Давай просто попробуем, - говорю я. - Сильно разгоняться не стану, обещаю.
Виола снова косится на меня, будто о чем-то раздумывая, потом неопределенно ведет плечами.
- Конечно, можно попробовать, но…
- Переодевайся, а я пока его подержу.
Про подержу вырывается из моего рта неосознанно, я и сам не догоняю, почему.
Когда Ви передает мне малыша, все мышцы словно деревенеют и застывают.
Пока вкладывает мне в руки теплое, пиздец, как пахнущее молоком тельце, и объясняет, как правильно поддерживать головку, когда он вот так, на плече, стою истукан истуканом и еле улавливаю, доносящиеся до ушей слова.
- Две минуты тебе выдержать, Демьян, - говорит Ви и пулей несется к шкафу.
Я стою.
Не дыша почти.
Поддерживая и боясь тупо сделать хоть одно неправильное или слишком резкое движение.
Да, блядь, именно выдержать, Заноза. Как всегда, в точку.
Малыш неожиданно замолкает, тоже, должно быть, от страха.
А я…плыву…блин...где-то…как-то…захлебываюсь...
Я, блядь, наверное, умом тронулся, когда добровольно согласился на эту, форменную, мать ее, экзекуцию. Болезненную и рвущую на куски пытку.
Он очень маленький, в моих ручищах просто утопает.
Да я, блядь, великан какой-то по сравнению с ним, и стоит чуть стиснуть ладони и раздавлю его, нахрен, сейчас же ко всем чертям. А как контролировать, если они у меня едва что не трясутся?
- Все, я готова, - шелестит рядом Ви.
Забирает и я снова могу кое-как с перебоями дышать.
Иду за ними, точно приклеенный, словно на поводке меня ведет и так, оглушенного и еле соображающего, до самой машины под надсадные младенческие вопли доводит.
Только на воздухе, когда молочный запах слабеет, мне становится немного легче и я частично, хоть и не полностью, но все же хоть как-то прихожу в себя. Как еще ухитрился стянуть по пути с одного из диванов подушку с покрывалом, сам не до конца догоняю.
- Устраивайся...тесь, - говорю я, кидая все это добро на заднее, - может, получится подремать.
Ви начинает возиться, я помогаю неумело с покрывалом, потом захлопываю дверцу. Отворачиваюсь и прохожу на водительское.
Сажусь, завожу мотор и тупо выгоняю тачку с участка.
На автомате все.
Потому что, мать вашу…у меня нет просто слов пока что никаких…
А едва стоит выехать на шоссе, как малыш замолкает и через секунду уже сладко посапывает на плече у измотанной, реально измотанной, сейчас я вижу это совершенно отчетливо, уставшей, но все равно нестерпимо желанной для меня Ви. Та вначале хочет мне что-то сказать, даже открывает рот, но потом передумывает, вздыхает и просто прикрывает глаза.
Я отвожу взгляд от зеркальца заднего вида и перевожу его снова на шоссе. Время от времени кидаю его на спидометр, чтобы случайно по привычке не превысить.
Потому что да, поздравляю Ви, опять ты в моей голове и сообщаешь мне, что я не должен превышать, потому что еду с тобой и ребенком.
Веду, гипнотизирую взглядом слегка подсвечиваемую фарами дорогу, как делал уже сотни и тысячи раз до этого, и почему-то думаю, что не променял бы эту поездку ни на одну самую крутую тусу или вечеринку.
Потому что никогда до этого у меня не было настолько острого, яркого, без алкоголя опьяняющего, и выводящего на хрен знает какие эмоции, болезненного чувственного понимания, что вот сейчас, именно сейчас все правильно. Все идет именно так, как и должно. Должно идти всегда.
