право на Микасу хоть в какой-нибудь из жизней? Их близость ― ошибка в естественном порядке вещей. Теперь всё снова встало на своё место. Он отказался от неё на пороге конца мира и не заслуживает на пике его расцвета. Он ничего не заслуживает, раз уж на то пошло…
Эрен ощущал гнетущую тяжесть во всём теле. Но если сделать усилие ― перевернуться, уткнуться лицом в подушку и перестать дышать, тогда он сможет наказать себя. Пусть этого ничтожно мало перед загубленными душами минувшего, но ему больше нечем им отплатить. Хорошо, если Микаса не будет долго горевать: поплачет немного, а после окончит школу, выйдет замуж за клятого Дементьева и обретёт столь желанный богатый комфорт. Родители и Армин будут убиваться. Жаль, он не может им объяснить, что по такому чудовищу не стоит лить слёзы. И вспоминать не стоит. Предать забвению и навсегда вычеркнуть из чьей бы то ни было памяти. Нужно лишь сделать усилие ― и всё кончится…
Микаса опустилась на колени подле кровати ― смиренная, покорная. Смочила в глубокой тарелке полотенце и приложила ему ко лбу.
Проклятая! Сидела бы дальше и таращилась в идиотское окно!
Теперь уж не шевельнуться ― не позволит. Бдительный ночной страж. Его щит от себя самого… Как в те далёкие дни.
Микаса ушла с первыми лучами солнца. Эрен крепко спал и не увидел, как вновь остался один.
В клещах темноты он казался таким уязвимым. Карла словно перенеслась на шестнадцать лет назад и взирала испуганными глазами на новорождённого сына, спящего в кроватке. Странная смесь невиданного счастья и поглощающего страха: сможет ли она защитить этого крохотного человечка от уродливого, неприветливого мира?
Опустилась на край постели, шурша домашней хлопковой юбкой, и ласково обхватила руку Эрена, покоящуюся на одеяле. Поднесла к губам и поцеловала каждый палец, затем прижала к мокрой щеке. Это не мог быть её сын — шебутной, крикливый мальчуган, лезущий в неприятности: всегда скривлённое забавными гримасами лицо стянуло фарфоровой маской, проворные руки опутало бессилием. Какие страдания поселились в его голове?
По обоям ползли обрывки теней, перепрыгивали с узора на узор, падали в складки простыни. В их окружении становилось всё тревожнее и тоскливее. Карла горько всхлипнула и сдвинула со лба Эрена чёлку. Ей хотелось сбить руки в кровь от беспомощности. Когда он был малышом, она могла сделать для него что угодно, спасти от любой напасти. Или хотя бы знала, откуда ждать беды.
Прикрыла слипающиеся веки, и её измученная душа унеслась далеко-далеко. В паршивый, суетный денёк.
В гости собиралась приехать чуть ли не вся родня. Гриша много работал, и приготовления легли на плечи Карлы. Ей хотелось проклинать горы посуды, бесконечные хождения по рыночной площади и предстоящий галдёж многочисленных родственников. Она чуть не до хрипа ругалась с ушлым торговцем овощами, который обманул её и вдобавок осыпал оскорблениями в ответ на попытку вежливо прояснить ситуацию. Она брела в сгущающихся сумерках домой: в одной руке увесистый пакет, в другой ― непоседливый трёхлетний сын, тянущий её в сторону аляпистой детской площадки во дворе богатых домов. На щеках засыхали липкие солёные слёзы, осенний ветер гадко кусал влажную кожу, забирался под ворот пальто.
― Прекрати баловаться! С ног меня собьёшь! ― сердито крикнула она расшалившемуся Эрену, на ходу плюхнувшемуся коленями в лужу. ― Ну что за поросёнок?
Швырнула на одну из скамеек вдоль аллеи пакет и опустилась подле, упав лицом в ладони. Она до смерти устала и была так зла, что хотела бросить ребёнка с мужем и убежать на необитаемый остров, где могла бы беспробудно спать неделю, позабыв о готовке, стирке и уборке. Карла никогда не жаловалась на свою жизнь: в отличие от деловых и творческих подруг, она мечтала о простом семейном счастье, но не думала, что оно порой будет сводить её с ума.
Отвратный день. Отвратный грубый торгаш. Отвратная погода. Промозглый ветер, качающий полуголые ветки. Она не в этом унылом месте, даже не в этом…
― Ма-а-м…
Бойкая ручонка потрепала подол тёплой юбки. Карла отняла от раскрасневшегося лица ладони и посмотрела в улыбчивую испачканную моську напротив. Эрен достал из-за спины еловую шишку и вручил её матери, затем сиганул в золотисто-багряные кусты. Карла молча разглядывала подарок, затем припала носом к смолистым чешуйкам и глубоко вдохнула терпкий запах. Сердце больно кольнуло. Мгновение ― и на её коленях очутился разноцветный букет из кленовых и дубовых листьев.
― Чтобы ты не грустила…
А ей хотелось разрыдаться от стыда за желание сбежать от него на необитаемый остров. Карла не хотела напугать сына и улыбнулась через силу, но искренно и нежно. Лицо Эрена озарил восторг, внутри зрачков блеснул свет зажёгшихся уличных фонарей. Он взял в свои маленькие ручки руки мамы и повёл её за собой. Остановился в луже и принялся радостно прыгать, выбивая холодные брызги резиновыми сапожками. Он неотрывно смотрел в лицо Карлы, боясь, что без его чуткого надзора оно вновь станет хмурым.
Подумаешь, трудный денёк ― какая ерунда! Подумаешь, грубиян на рынке.
Карла наконец-то чувствовала умиротворяющий горький запах прелой листвы, свежесть вечернего сладкого воздуха, чувствовала любовь и эту счастливую жизнь, о которой она мечтала. «У тебя же есть всё, глупая!» ― только и думала она, бегая по лужам вместе с визжащим от радости Эреном.
― Ма-а-м… ― протянул он измождённым голосом.
Карла встрепенулась, отойдя от дремоты, и склонилась к сыну, не отпуская его руки́.
― Что такое, родной?
Он не ответил ей.
***
Целую неделю Эрен вставал с кровати только для того, чтобы дойти до туалета или душа, плохо ел и постоянно спал. Гриша позаботился о том, чтобы лекарства поддерживали его в состоянии покоя и договорился с психотерапевтом из своей клиники о лечении, когда его сын будет готов поговорить о том, что с ним происходит. Господин Йегер также донимал своих коллег расспросами о симптомах различных неврологических и онкологических заболеваний, чтобы удостовериться, что проблема действительно в душе, а не в теле. Он хотел быть готовым ко всему.
Карла не находила себе места и без устали благодарила Микасу за то, что та приходила посидеть с Эреном. Вскоре частым гостем стал и Армин, от которого не вышло отмахнуться гриппом, чтобы не тревожить. Госпожа Йегер попыталась выяснить у ребят, чем могло быть вызвано скверное состояние её сына, но оба с изрядной долей неловкости отвечали, что ничего не знают об этом. И Микаса, и Армин были убеждены, что дело
