— Да, это она. Бывшая любовница моего отца, женщина, которая преследовала нас с Кайлом, гнусная Делия.
— Ты уверена, что это она?
— Я видела ее.
Им обеим одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
— Может быть, она не видела меня? — вопросительно сказала Лаурин. — Я хочу сказать, что, возможно, она видела меня, но не узнала. Ты так не думаешь? Ну, ты защитишь меня. Тини, не будь такой озабоченной, это приводит меня в отчаяние. Давай позвоним Кайлу, узнаем, что он делает. Он, должно быть, уже проснулся.
Они отправились к телефону-автомату и набрали номер.
Звонки раздавались бесконечно долго.
Звонил телефон.
Кайл, который все еще находился в состоянии грогги, повернулся на другой бок и притворился, что все еще спит. На двадцать пятом звонке Кайл понял, что потерпел поражение, и потянулся за трубкой.
— Уже время, — сказала Джейд Олден. — Что случилось? Ты сказал, что позвонишь мне. Я бы и не знала, где тебя искать, если бы эта противная Салли не приехала ко мне в монастырь.
— Джанетт, — простонал Кайл. — Оставь меня в покое!
— Почему ты так долго не брал трубку?
— Убирайся из моей жизни, Джанетт, — умоляюще сказал он. — Я хочу жить.
— Ты в порядке? Ты какой-то раздраженный.
— Я не в порядке. Люди, которые ищут тебя, избили меня, потом какие-то другие люди, которые тоже ищут тебя, стреляли в меня.
— Ну, у тебя не такой голос, чтобы думать, что в тебя попали.
— Пуля попала мне не в горло.
— А где ты был, когда в тебя стреляли?
— В машине. Джанетт, что тебе от меня надо?
— Я решила отдаться в руки полиции.
— Правильно сделаешь.
— Не говори так, Кайл.
— Я весь продырявлен! — заорал он. — Я как перфокарта. Если я когда-то думал, что я герой, то теперь думаю иначе.
Короткое молчание, потом она произнесла:
— Мне очень жаль, что ты пострадал.
— Кроме того, я должен Эмили пять тысяч долларов. Это тоже твоя вина.
— Ах, да, Эмили, — с явным неудовольствием сказала Джейд. — Я больше не буду стоять у вас на пути. Ты можешь обрести свое счастье с этой королевой пудингов. Тебе нужно только отвезти меня в ближайший полицейский участок.
— Возьми машину.
— Кайл…
— Я дошел до предела. Да, да, Джанетт, у меня есть предел, и ты довела меня до него.
Она терпеливо ждала, пока он выговорится.
— Есть еще люди, — сказала она, — которые охотятся за мной. Я не хочу, чтобы меня убили по дороге в полицейский участок.
— Я тоже.
— Кайл, — мягко сказала она, — я, вероятно, надолго попаду в тюрьму. Мне хочется перед этим увидеть хоть одно дружеское лицо. Я боюсь — тюрьма пугает меня. Я не хочу вступать в определенные отношения с какой-нибудь из тех баб, которых в тюрьмах именуют Бертами. Не надо вспоминать о моей матери. Сексуальные пристрастия не передаются с генами. Пожалуйста, Кайл, ты единственный человек, с которым мне хотелось бы попрощаться.
Его ответ прозвучал сквозь плотно сжатые зубы.
— Я делаю это только ради того, чтобы ты исчезла из моей жизни и у меня появился шанс дожить до старости.
— Спасибо. Я знала, что могу рассчитывать на тебя.
— Ладно, ладно.
Он повесил трубку. Одежда его была аккуратно разложена на стуле. У него ушло полчаса, чтобы натянуть ее на себя. Когда он уже закрывал за собой дверь, телефон вновь зазвонил.
— Еду, еду! — заорал он. — Дай телефону отдохнуть, Джанетт.
Он с трудом устроился за рулем верной "пумы" Салли оставила ключи в замке зажигания. Несмотря на все передряги, "пума" завелась сразу же, чего с ней никогда не бывало. Кайл выехал с дорожки на улицу без происшествий. Вроде бы никто его не преследовал.
— Куда мог уехать Кайл? — спросила Лаурин у Салли, когда они оказались в стороне от суматохи мечущихся актеров и обслуживающего персонала. — Я звонила, его у вас нет.
Салли отступила, чтобы пропустить Гектора. За ним вплотную следовала Джилли.
— Я должна поговорить с тобой, — умоляла Джилли. — Я не могу оставить все вот так — это несправедливо.
— Тебе же нужно войти в образ, — сказал Гектор.
— У меня еще есть время.
— Мы начинаем через пять минут.
— Гектор, — взмолилась она, — это очень важно!
— Джилли, что бы ни было у тебя на уме, это может подождать до конца спектакля.
Салли потянула Лаурин за рукав, чтобы привлечь ее внимание.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что его там нет? Конечно, он там. Должно быть, он спал, когда звонил телефон.
— Но я поставила телефон на ночной столик. Это в двух дюймах от его уха. Кстати, почему вы ставите телефон на письменный стол? Все держат их около постели.
— Потому, — объяснила Салли, — что если кто-то звонит мне в такое время, то, скорее всего, это что-то срочное. Дело в том, что пока я пересекаю комнату, чтобы добраться до телефона, я успеваю проснуться и готова ко всему.
— Это смешно.
— Нет, совсем не смешно, — заявила Салли, защищая свою стратегию. — Я использовала это в одном из моих романов.
— А я все-таки думаю, что это глупо, — упрямо настаивала Лаурин. — Вы должны бежать к телефону через всю комнату? Ноги замерзнут.
— А я сплю в носках. Улыбнись, приехал твой отец.
Бобби Чарльз, широко улыбаясь, шел с двумя букетами белых роз.
— Привет, папа. — Лаурин чмокнула его в щеку.
Бобби оглядывался вокруг. Как раз в этот момент включили свет в противоположной кулисе, где Джилли наконец-то загнала Гектора в угол.
— Смотри, — сказал Бобби. — Вон твоя мама. Я думаю, что мне следует подойти и пожелать ей успеха.
Салли вынула блокнот и пошла вслед за ним, надеясь стать свидетельницей небольшого кровопускания или, по крайней мере, интересного диалога, который можно было бы использовать в новой книге. Она перехватила гневный взгляд Джилли и отказалась от своего намерения. Она была явно агрессивно настроена.
Зал театра был уже почти полон. Лампочки в люстрах и канделябрах начали мигать, опаздывающие торопились занять свои места.
В самом конце зала, элегантно прислонившись к колонне, стояла та самая женщина, встречи с которой Тини долго ждала, чтобы сказать ей что-то очень важное.
— Я давно хочу поговорить с вами, — сказала Тини, обращаясь к Салли. — С тех пор, как я в первый раз услышала вашу лекцию, меня не оставляет ощущение, что у вас есть что-то очень важное сообщить мне.
Салли улыбнулась ей.
— Спектакль начинается, — заметила она.
Свет в зале погас.
Кайл несколько минут ехал, не совсем соображая, куда он направляется, но потом обнаружил, что едет к театру. Он вдруг понял, что единственное, чего он хочет, это увидеть Эмили. Он верил, что если он увидит Эмили и скажет ей, как он ее любит, то это вернет ему его достоинство, сильно пострадавшее за последние дни.
