— Как только я вернусь. Ты же знаешь. Я обещал тебе.
— Ты обещал мне и раньше.
— И ты всегда относилась к этому с таким пониманием, — горячо ответил он. Его губы касались ее волос, а руки легко поглаживали спину. — На этот раз я не нарушу своего обещания. Когда я вернусь…
— Но это может занять месяцы.
— Возможно, — жестко произнес он, отклоняя ее голову так, чтобы видеть ее лицо. — Мне жаль.
— Я больше не хочу ждать, Хол.
— Что ты имеешь в виду?
Она сделала шаг ближе, загородив ему дорогу своим телом:
— Люби меня.
— Я люблю тебя, Дженни.
— Я имею в виду… — Она облизнула губы и словно бросилась в пропасть. — Возьми меня. Ложись со мной. Люби меня сегодня ночью.
— Дженни, — простонал он. — Зачем ты это делаешь?
— Потому что я в отчаянии.
— Не в таком, в какое ты вгоняешь сейчас меня.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
— Я должен.
— Пожалуйста, останься.
— Это мой долг.
— Женись на мне, — прошептала она, прижавшись к его шее.
— Обязательно, после того, как все это кончится.
— Мне нужно подтверждение твоей любви.
— Оно есть у тебя.
— Тогда докажи. Люби меня сегодня ночью.
— Я не могу. Это будет неправильным.
— Для меня не будет.
— Будет. Для нас обоих.
— Мы любим друг друга.
— Поэтому мы должны чем-то жертвовать.
— Ты хочешь меня?
Вопреки себе, Хол прижал ее ближе и поцеловал в шею.
— Да, да. Иногда я мечтаю о том, как это будет — делить с тобой ложе, и я… Да, я хочу тебя, Дженни.
Он поцеловал ее. Его губы встретились с ее губами, его рука заскользила по шелковому изгибу ее бедра. Его язык едва преодолел влажный барьер ее губ, как столкнулся с ее языком, вопрошающим, жаждущим, зовущим. Он застонал снова.
— Пожалуйста, люби меня, Хол, — взмолилась Дженни, сжимая его рубашку. — Ты нужен мне сегодня ночью. Мне необходимы твои ласки, твои объятия. Мне надо верить, что все это на самом деле, что ты вернешься.
— Я вернусь.
— Но ты в этом не уверен. Я хочу, чтобы ты любил меня прежде, чем уедешь. — Она в исступлении принялась покрывать его губы, лицо и шею быстрыми, яростными поцелуями. Он отстранился от нее, но она не останавливалась. Наконец он сжал ее руки и жестко отстранил от себя.
— Дженни, одумайся!
Она уставилась на него круглыми глазами, будто он ее ударил. Не в силах вздохнуть, она проглотила тяжелый комок.
— Мы не можем. Это против всех наших принципов. Я собираюсь исполнить возложенную на меня Господом миссию и не могу позволить тебе, прекрасной и желанной, отвлечь меня. Кроме того, мои родители внизу. — Он наклонился и целомудренно поцеловал ее в щечку. — А теперь ложись в кроватку и будь хорошей девочкой.
Хол отвел ее в кровать и откинул покрывало. Дженни покорно свернулась калачиком, и он накрыл ее одеялом, намеренно отводя взгляд от ее груди.
— Увидимся рано утром. — Он нежно коснулся ее губами. — Я действительно люблю тебя, Дженни, и именно потому не могу сделать то, о чем ты меня просишь. — Он погасил лампу, подошел к двери и закрыл ее за собой, погрузив комнату в полную темноту.
Дженни повернулась на бок и зарыдала. Слезы, обжигающие и соленые, полились ручьями по ее щекам на подушку. Еще никогда она не чувствовала себя такой брошенной, даже в тот черный день, когда потеряла всю свою семью. Она осталась одна, совсем одна, и большего одиночества она не ощущала за всю свою жизнь.
Даже ее спальня казалась чужой и незнакомой. Возможно, это был эффект действия снотворного. Дженни пыталась различить в темноте очертания мебели и силуэт окон, однако все словно расплывалось перед ее взором. Ее ощущения были затуманены наркотическим действием таблеток.
Ей казалось, что сон настигает ее, что она впадает в некое бессознательное состояние, но душившие ее слезы не давали уснуть. Как унизительно. Она преступила через все свои моральные принципы. Она пожертвовала ими ради мужчины, в которого была влюблена. Хол тоже утверждал, что любит. Однако он недвусмысленно оттолкнул ее!
Даже если бы он и не занялся с ней любовью, мог лечь подле нее, обнять, доказать, что испытывает к ней страсть, дать ей подтверждение его любви, оставить сладостные воспоминания перед своим отъездом.
Но он лишь грубо оттолкнул ее. Как же низко он ее ставил в списке своих жизненных приоритетов. У него были дела поважнее, чем любить и утешать ее.
А потом дверь спальни отворилась.
Дженни повернула голову на звук и попыталась сфокусировать затуманенный слезами и наркотиком взор на вспышке света, прорезавшей окутавшую ее тьму. На секунду в полоске света возник мужской силуэт. Мужчина вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Дженни села на кровати и протянула к нему руки. Ее сердце радостно забилось.
— Хол! — вскричала она, не помня себя от счастья.
Он приблизился к ее кровати и присел на край. Его силуэт был едва различим в окутавшей комнату темноте.
— Ты вернулся, ты вернулся, — как заведенная повторяла Дженни, вцепившись в его руки и судорожно прижимая их к губам. Не помня себя, она целовала костяшки его пальцев. — Мое сердце просто разрывается на части. Ты нужен мне этой ночью. Возьми меня. — Эти слова победили его скованность, и он горячо обнял ее. — О да, держи меня крепко.
— Тсс… Тсс.
Обессиленная волнением, она упала на постель, прижавшись щекой к его ладони. Он нежно провел пальцами по ее щеке, вытирая слезы.
— Тсс.
Когда слезы высохли, она уткнулась головой в его плечо.
Он наклонил голову, прижался подбородком к ее макушке. С легким любопытством пальцы ее заскользили по его груди, стремясь добраться до лица. Дженни нежно провела ноготками по едва пробивающейся щетине на его подбородке, случайно коснулась пальцами его губ.
Дженни услышала его вздох. Казалось, он донесся откуда-то издалека, и она почувствовала, как постепенно оживает его тело. С едва слышным бормотанием, похожим на стон, он повернул к себе ее голову, и его нежные губы приблизились, приветствуя ее. Он тесно прижал девушку к своей груди. Запрокинув голову в соблазнительном, манящем приглашении, Дженни оставила последние разумные мысли и отдалась волне чувственных инстинктов.
Его губы приоткрылись. На этот раз он медлил недолго. Прошло лишь несколько мгновений, прежде чем его язык проник в сладчайшие глубины ее уст, касаясь самых потаенных уголков, возбуждая желание.
Дженни прижалась к нему. В голове шумело, и она не могла понять, были принятые ею таблетки или его жаркие поцелуи причиной охватившего всю ее чувства блаженства. Поцелуй продолжился, с каждой секундой становясь все более страстным, заставляя сердце яростно колотиться. Ей казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки.
