– Водитель говорит, – обернулся к нему Михалыч, занявший в автобусе место второго пилота, – дальше мы не проедем.
Встревоженный вид инструктора от души позабавил Михаила Вячеславовича: похоже, судьба team-building сейчас интересовала Борю больше всего. Широкие брови нахмурены, в глазах беспокойство, даже полные и обычно румяные щеки стали бледнее. Сходство Веселовского с обиженным Винни Пухом было поразительным.
– Что такое? – заулыбался Фадеев.
– Забастовщики дорогу перекрыли!
– Вот те раз, – ничуть не расстроился Михаил Вячеславович. Его счастье, от которого сердце парило, невозможно было нарушить.
– Транспорт не пропускают, – скорбно развел пухлые руки Михалыч, – или так идти, или обратно поворачивать надо!
– Спроси водителя, сколько пешком?
– Метров пятьсот по пешеходной дорожке, – после паузы откликнулся Михалыч.
– Ты, Боря, – Фадеев перешел на шепот, – давай узнай, не опасно нам выходить? Не хватало еще здесь приключений.
Пилот-инструктор пошептался о чем-то с водителем, потом обернулся довольный.
– Никак нет, – доложил он, и озорные огоньки привычно заплясали в его глазах, – туристов не трогают, в принципе тихо. Перегородили дорогу, и все.
Фадеев, сделав Михалычу знак подождать, поднялся из кресла и попросил водителя открыть дверь, чтобы проверить обстановку лично. Пока выходил из машины, почувствовал на себе встревоженный взгляд Людмилы. Он улыбнулся. Приятно, когда жена о тебе беспокоится. Даже по пустякам.
Михаил Вячеславович прошел вдоль застывших у обочины машин ближе к демонстрантам. Обычные люди в красных футболках, которых в прессе гордо именовали «оппозицией», толпились на проезжей части дороги. Играла музыка, раздавались шум, смех. Потом вдруг послышался голос из рупора, веселый гомон притих, и публика стала слушать. Михаил Вячеславович подобрался поближе. Скопление недовольного тайского народа, к его удивлению, больше напоминало молодежную тусовку, собравшуюся отметить какой-нибудь праздник. У большинства в руках были смешные разноцветные ладошки на длинных палках. Когда выступающий делал паузу, люди начинала махать палками в воздухе – туда-сюда, – и ладошки весело хлопали.
Фадеев заметил неподалеку тележки, похожие на лотки, с которых в Москве продают мороженое. Только здесь на месте холодильника стояли жаровни и противни с кипящим маслом. А продавцы в замызганных до неузнаваемого цвета колпаках что-то на них непрерывно жарили. Вообще, такие точки быстрого питания в Таиланде стояли чуть ли не на каждом углу и назывались отчего-то «макашницами». Крохотные сосиски, шашлычки, падтай – все, что нужно голодному тайцу для счастья. Кое-кто из коллег говорил, что и русскому человеку там вполне можно питаться – все съедобно, дешево и, главное, чисто. Но Михаил Вячеславович не торопился проверять этот тезис на собственном организме: не в его возрасте проводить над желудком смелые эксперименты.
Площадка для манифестации была огорожена транспортными средствами тайцев под веселящим русский слух названием «Тук-тук». Длинные деревянные повозки, похожие на трамваи – только открытые, без стекол, – выстроились поперек дороги, отсекая транспортный поток с двух сторон и образуя удобный плацдарм.
В общем и целом впечатление складывалось такое, что люди собрались, чтобы развлечься, только место для этого выбрали не самое подходящее. На появление Фадеева – как и на десяток-другой праздношатающихся туристов, примкнувших к повстанцам, – внимания никто не обратил. Михаил Вячеславович развернулся и пошел обратно к автобусу. Что ж – пешком так пешком. Не самый плохой вариант – прогуляться до ресторана под руку с красавицей-женой и в сопровождении добрых товарищей.
– Выходим! – бодро крикнул он в автобус.
– Ура-а-а! – обрадовался приказу принаряженный к обеду личный состав.
Мужчины подавали руки дамам, выходившим из автобуса. Приятное оживление коллег радовало глаз Фадеева. Вот это хорошо, это правильно, когда на молодых лицах улыбки! Он заметил, что Дарье Морозовой подал руку второй пилот – Андрей Антонов, – и усмехнулся. А вчера ему казалось, что ей актер этот нравится, который в самолете всех песнями развлекал. Кирилл Николаев. Да и бог с ними, разберутся сами: дело-то молодое.
До известного во всем мире отеля, высотой в восемьдесят восемь этажей, идти оказалось действительно недолго. Пока веселая компания авиаторов под прибаутки и шутки неугомонного Михалыча двигалась к цели, манифестанты затеяли хоровое чтение речевок. По энергии и решимости голосов чувствовалось, что дороги они освободят не скоро. Значит, и на открытие аэропорта в Бангкоке пока рассчитывать не приходится.
– Ты в Sky Way заказал? – поинтересовался Фадеев у Михалыча.
Ресторан с панорамой обзора на восемьдесят первом этаже отеля в свое время произвел на них с Людой неизгладимое впечатление. Кухня так себе, зато вид – великолепный. А ближе к ночи и вовсе такое чувство, словно забрался на небо и сидишь себе среди звезд.
– Нет, – Михалыч развел руками, – там все занято. Мы в Sky Lounge, это этажом выше.
Фешенебельный ресторан встречал гостей по-праздничному и с тайским гостеприимством. Казалось, нет в городе никаких демонстраций – все как всегда. Только в глазах управляющего, который на плохом английском рассыпался в любезностях перед большой группой русских туристов, Фадеев заметил беспокойство. Если поразмыслить, недовольство простого народа било в первую очередь по карманам тех, кто обслуживал в Бангкоке «фарангов»[2]. Еще с неделю отмены рейсов – и лучшие гостиницы, рестораны будут стоять пустыми.
Управляющий проводил дорогих гостей к уже накрытому для них столу и, поклонившись, с достоинством удалился. Фадеев, заметив нерешительность младших коллег, начал подбадривать.
– Ты, Жень, размещай свой личный состав, – подмигнул он старшему бортпроводнику Евгению Аверину, – а то девушки сами стесняются.
Аверин кивнул и начал суетиться вокруг подчиненных. Подавал руку, отодвигал стулья. На секунду Фадеев залюбовался его движениями. Вот что значит выправка бортпроводника: каждый жест гармоничен, точен, как у актера. Не сказать, что парень красавец – чересчур худощав, с острыми чертами лица, – зато, как начинает говорить или действовать, посмотреть любо-дорого! Само обаяние.
– Министр Воронов полетом доволен остался? – поинтересовался Фадеев, когда вся компания наконец расселась, – нас не ругал?
– Да что вы! – Евгений широко улыбнулся. – Говорил, что мы молодцы. Обещал благодарность генеральному директору написать.
– Надо ж, – Фадеев покачал головой, – рейс на восемнадцать часов задержали – тут вам и бомба, и черт-те что, а он благодарность.
