– Пожалуйста, Ева, – умоляюще прошептала Роза.
Но ведь ей нужно на работу. За прогул могут и уволить. Ева посмотрела на Розу и… кивнула. Что ж, если мистер Кимбл прогонит, придется найти другую работу.
– Да, поеду. А что еще остается?
Джон Галло улыбнулся.
– Вот и я оказался в таком же положении, когда увидел, что они делают с тобой. Иногда человек просто поступает так, как считает нужным.
Значит, он посчитал нужным сломать руку Мартинелли и чуть не убить Лазаро?
А вместе с тем спасти ее от изнасилования и, может быть, смерти.
– Спасибо, – смущенно пробормотала Ева. Конечно, она понимала, что должна быть благодарной этому парню, но в ее жизни слишком редко случалось так, чтобы кто-то приходил ей на помощь. – Но ты мог бы и не вмешиваться. Я бы как-то выпуталась. Придумала бы что-нибудь.
– Нисколько не сомневаюсь. Черт, может, ты и впрямь обошлась бы без меня. – Он начал набирать номер. – Именно в этом я и убеждал себя, пока смотрел, как ты с ними расправляешься. Не впутывайся, говорил я себе. Это не твое дело. С ней ничего не случится, а ты вполне можешь загреметь в больницу или за решетку. – Он посмотрел на Еву, и их взгляды встретились. – Не помогло. Пришлось ввязаться.
С другого конца линии ответил оператор, и Джон Галло заговорил в трубку.
Ева смотрела на него и не могла оторвать глаз. Но почему? Что в нем такого особенного? Парень как парень. Да, симпатичный и немного… немного не похожий на других, но это ведь не важно.
Почему ее притягивает к нему?
Больница Грейди
Три часа спустя
– Они сказали, что с Мануэлем все будет хорошо. – С улыбкой во все лицо Роза спешила по коридору к комнате ожидания, где оставила Еву. – Всего лишь ушиб, может, сотрясение или что-то еще. Он поправится.
– Отлично. Когда разрешат забрать Мануэля домой?
– Когда придет мой папа. Со мной его не отпустят. Они сказали, что хотят поговорить с моим отцом. – Роза нахмурилась. – Представляю, как папа разозлится. Он все время говорит, что я могу оставить ребенка, только если малыш не будет мешать. – Она покачала головой. – Эти доктора задавали такие чудные вопросы. Трясла ли я Мануэля. Бросала ли его на кровать, когда злилась из-за того, что он плачет.
– Ты рассказала им про Лазаро и остальных?
Роза кивнула.
– Да. Но когда приехала «Скорая», ни Рика, ни других там уже не было. А полицейские сказали, что никто из соседей ничего не видел.
«Конечно, не видели, – с горечью подумала Ева. – Никому же не хочется наживать себе врагов в лице Лазаро и его дружков».
– Ну, твой папа ведь расскажет им, как хорошо ты обращаешься с сыном.
– Его почти никогда не бывает дома. Все время на работе. Может, скажет, что ничего не знает. – Роза нервно облизала губы. – Вообще-то он не хочет, чтобы я оставила Мануэля. Отец не любит детей. Они слишком часто плачут. Но все изменится, когда он подрастет.
«Да, изменится, но только при условии, что Розе разрешат оставить сына», – подумала Ева. Чинуши из департамента по делам семьи и детей нередко забирали ребенка при малейшем подозрении на жестокое обращение с ним. Впрочем, они так же быстро возвращали его, когда власти урезали бюджет ведомства.
Но ведь Роза ничем такого отношения не заслужила. Она хорошая мать и сына любит.
– Поговори с отцом, как только он придет. Расскажи, что случилось.
Роза неуверенно кивнула.
– Рассказать-то расскажу, но у меня же нет никаких доказательств. Они мне просто не поверят. Скажут, что я все сочинила.
– Тогда сошлись на меня. Пусть поговорят со мной.
– Ты – моя подруга. – Роза помолчала. – И лет тебе столько же, сколько мне. Тебе тоже не поверят.
Верно. Ей самой всего шестнадцать, а если будет проверка, они узнают, что ее мать употребляет наркотики. И, конечно, к ней отнесутся соответственно.
– Тогда мы попробуем убедить их как-то иначе. Я сама обойду весь дом и поговорю с жильцами. Кто-нибудь обязательно скажет полицейским правду.
– Поговоришь? Правда? – Роза расцвела, словно цветок под солнечным лучом. – Ты поможешь мне оставить Мануэля?
Не зная, что ответить, Ева беспомощно смотрела на подругу. Такой простой вопрос, да только не все так просто в мире трущоб, где они родились и выросли. Иногда попытка помочь приводила к обратному результату.
– Я обещаю, что Мануэля у тебя не заберут. А если все же заберут, мы его вернем.
Роза торопливо обняла ее и отстранилась.
– Мне надо возвращаться. Оставаться в палате с Мануэлем разрешено только в присутствии медсестры, но я могу смотреть на него через окошечко.
Роза побежала по коридору. Ева проводила ее взглядом. Чего они боятся? Что она задушит своего ребенка? Но ведь ясно же, что Роза обожает сына. Мир свихнулся.
– Привет! – Ева повернулась – от лифта к ней шел Джон Галло. – Как малыш?
– С ним все хорошо, – коротко ответила она. – И это просто чудо. Они ведь запросто могли убить его.
– Ты выглядишь усталой. – Он повернул к автоматам. – Кофе? Или, может, колу?
Ева кивнула.
– Кофе. Черный. – Она опустилась на стул. – И я не устала. А ты что здесь делаешь?
– Зацепило. Постоянно думаю о малыше. – Он протянул ей пластиковый стаканчик, а себе взял банку колы. – Не представляю, как можно пить черный кофе. Для меня он все равно что смола.
– Когда я была маленькой, мама дома готовила только кофе.
– Ну, теперь-то ты далеко не маленькая.
– Мне шестнадцать.
– Чего я и боялся. Надеялся, ты немного постарше. – Он сел рядом. – Слышал, Роза называла тебя Евой. Ева… а дальше?
– Ева Дункан. – Она сделала глоток. Кофе был крепкий и противный на вкус. Какая разница. Главное, что горячий. – А какое тебе дело до того, сколько мне лет? Хочешь позаигрывать?
– Нет. Когда захочу, ты сразу поймешь. – Он поднес к губам банку. – Просто интересно. Ты еще в школу ходишь?
– Заканчиваю в следующем году. А ты?
– Я свой курс завершил год назад. Покатался по стране с приятелями. Немного оторвались. Вроде как дали прощальный салют.
– Пойдешь в армию?
Он кивнул.
– Родители умерли, денег на колледж нет. Я так прикинул, что армия – самый лучший для меня шанс чему-то научиться и малость выдвинуться. По крайней мере, не самый плохой вариант. – Он помолчал. – И в ту ловушку, что задушила моих стариков, я уже точно не попаду. Работа с минимальной зарплатой, дети, которых никто не хотел. Ты, наверно, думаешь, что ваш район плохой, да? Я сюда из Милуоки приехал, а место, где жил, называлось Брикс. Там каждые два месяца кого-нибудь убивали, а полиция никогда не совалась туда без подкрепления.
