Джорджио не отвечал так долго, что можно было подумать, будто он ушел. Слышался только мягкий стук дождевых капель.
— Ты получишь развод, но не сейчас, — сказал он наконец. — Я хочу, чтобы мой дед умер спокойно, полагая, что у нас с тобой все хорошо.
Мейя обернулась и округлила глаза:
— Ты просишь меня вернуться и жить с тобой, словно я — твоя жена?
Джорджио выдержал ее взгляд с завидным хладнокровием.
— Максимум на месяц или на два, — уточнил он. — Наш развод очень расстроил деда. Я только сейчас это понял.
Мейя уловила подтекст в его словах.
— Так ты меня обвиняешь в его неизлечимой болезни, да?
Он возвел глаза к потолку, давая ей понять, что она ведет себя неразумно.
— Я этого не говорил, Мейя, — возразил Джорджио. — Моему деду девяносто лет. Нет ничего неожиданного в том, что он страдает от какого-то недуга в столь преклонном возрасте. Его неизлечимую болезнь можно было предвидеть. Он всю жизнь очень много курил. Ему еще повезло, что он прожил так долго. Моему отцу повезло меньше.
Она продолжала свирепо смотреть на него:
— Без сомнения, ты считаешь, что я подорвала здоровье Сальваторе. Я объявила о том, что требую развода, а через несколько месяцев выяснилось, что он умирает. Я обо всем догадалась, даже если ты не хочешь это признать.
У Джорджио дернулся подбородок.
— Мой отец умер через несколько дней после нашей свадьбы, — напомнил он. — Это была просто трагическая случайность. В этом никто не виноват.
— Я не говорила о смерти твоего отца.
У него снова дернулся подбородок.
— Выкидыши такая же неизбежность, как старение, Мейя. — Джорджио говорил очень тихо, едва шевеля губами. — Они происходят гораздо чаще, чем ты думаешь.
Мейя почувствовала, что краснеет, и отвернулась от него.
— Если мы снова будем жить вместе, то безмерно усложним себе жизнь и в конечном счете затянем развод, — произнесла она после небольшой паузы. — Мы всех обнадежим, а потом снова лишим надежд…
— Над этим нам предстоит хорошенько поразмыслить, — согласился Джорджио. — Но в данный момент я считаю, что наилучший вариант — наше воссоединение.
Мейя презрительно скривила губы:
— Зачем? Ты хочешь воспользоваться дополнительным временем, чтобы разработать план сохранения финансовых активов?
Он укоризненно заметил:
— Ты никогда не отличалась особым цинизмом.
Мейя вздернула подбородок:
— Я повзрослела, Джорджио. Когда получаешь от жизни пинки, невольно становишься циником.
Он отошел в сторону, чтобы насладиться видом безупречно ухоженных садов. Мейя заметила, что он вцепился руками в перила. Ей было известно, что Джорджио с детства боится высоты. Она узнала об этом случайно. Бесчисленное количество раз Мейя видела, как он борется с собой, стараясь искоренить свой страх. Его упорство время от времени и изумляло, и разочаровывало ее.
— Я хочу, чтобы мой дед умер в мире, — сказал Джорджио после долгого молчания. — Я сделаю все, чтобы так и было.
У Мейи не было и тени сомнения в том, что Джорджио безжалостен в достижении своей цели. Он готов пойти даже на возобновление отношений с женой, которую никогда не любил. Он, несомненно, привык лгать и притворяться ради того, чтобы получить желаемое.
Мейя коснулась рукой пока еще плоского живота, и у нее замерло сердце.
Джорджио повернулся лицом к балконной двери.
— Лука, — пробормотал он, заставив себя улыбнуться. — Я не видел, когда ты пришел.
Лука был моложе Джорджио на два года. Улыбка освещала его лицо, темно-карие глаза, такие же, как у старшего брата, сияли.
— Мы приехали поздно, — объяснил Лука. — Элла сегодня днем спала дольше обычного.
Он повернулся к Мейе, наклонился и расцеловал ее в обе щеки.
— Как хорошо, что ты пришла сегодня, Мейя, — произнес он. — Бронте будет рада с тобой встретиться. Она немного нервничает, когда приходится практиковаться в итальянском языке на виду у всех.
Мейя неуверенно улыбнулась.
— Бронте незачем волноваться, — возразила она. — Все обожают ее и маленькую Эллу.
Лука гордо улыбнулся.
— Мы должны сделать заявление… — На секунду он запнулся, затем продолжил: — Мне очень жаль, если огорчу вас обоих, но мы с Бронте ожидаем второго ребенка.
Молчание длилось всего долю секунды. Мейя заговорила первой:
— Лука, это действительно замечательная новость. Я так рада за вас обоих! Какой у нее срок?
— Не могу сказать точно, — признался Лука, выглядя немного робким. — Мы только что сделали домашний тест на беременность. Честно говоря, нужно провериться у доктора.
Джорджио одарил брата крепким рукопожатием и взял его за руку:
— Я очень рад за вас. Замечательно иметь еще одну племянницу или племянника, которого я обязательно стану баловать.
Лука почувствовал облегчение оттого, что его заявление было воспринято так позитивно.
— Ну, — произнес он, не переставая улыбаться и интригующе поглядывать то на брата, то на Мейю, — а что вы делаете здесь в полном одиночестве?
Опять наступило молчание, похожее на затишье перед бурей.
Джорджио первым нарушил тишину.
— Мы с Мейей тоже должны сделать заявление. — Он обнял молодую женщину за талию и привлек к себе. — Мы решили помириться. Развода не будет.
Меня взглянула на него, открыла было рот, но не произнесла ни слова.
Лука посматривал на них обоих, растягивая губы в радостной улыбке:
— Замечательная новость! Вы уже сообщили дедушке? Для него это будет лучший подарок на день рождения.
Джорджио самодовольно улыбнулся.
— Мы как раз собирались это сделать, не так ли, дорогая? — поинтересовался он, взглянув на Мейю.
Мейя хотела все отрицать. Она хотела сказать Луке, что его брат — корыстный и безжалостный человек, который пойдет на все, лишь бы добиться своей цели. Но она знала, что это может расстроить Сальваторе. Старик умирает, и Лука прав: заявление о примирении его старшего внука с бывшей женой — лучший подарок на день рождения.
Она едва заметно улыбнулась Луке:
— Все произошло так неожиданно…
Лука усмехнулся, глядя на брата:
— Я должен сообщить Бронте. Она очень обрадуется. Нужно принести шампанское.
Он взял пустой бокал Джорджио, а затем подошел туда, где Мейя оставила бокал с недопитым апельсиновым соком. Лука поднял ее бокал, повернулся и удивленно спросил:
— Ты теперь не употребляешь спиртные напитки, Мейя?
Молодая женщина почувствовала на себе тяжелый взгляд Джорджио.
— По-моему, я никогда не злоупотребляла алкоголем, — заметила она.
