«Я стану такой же, – пообещала она себе. – Однажды я буду так же вышагивать по суше с гордо поднятой головой».
– Квинз-роуд, – сказал шофер грузовика, нарушив молчание, которое царило в кабине, пока они ехали из Абердина. – Ты знаешь, где магазин твоей тети?
– Не совсем точно, но я его сразу узнаю, – ответила она. Грузовик как раз остановился на красный свет, и так как доброе лицо шофера снова стало скептически кривиться, она поспешно поблагодарила его и, открыв дверь, выскользнула на неподатливую мостовую.
«Спокойное море» отлично знала, как ей найти нужный магазин – она легко распознает бисерные узоры своей матери и бабушки. При воспоминании о ловких пальцах своих родных, так терпеливо учивших ее вышивать, – тех, с кем она провела немного счастливых часов за шитьем, – на нее снова нахлынула тоска. Но теперь их уже нет, а она оказалась в запретном месте, о котором когда-то мечтала. О, если б только она могла повернуть вспять события, вызванные ее недостойными мечтами…
Она закрыла глаза и, чувствуя, как покачнулось ее стройное тело, шагнула вперед, будто снова была на палубе, и отчаянно взмолилась, чтобы когда она снова откроет глаза, этот кошмар кончился. Она снова будет на палубе «Жемчужной луны», а мать позовет ее, потому что настало время дневной работы. С какой радостью она помчится к ней, не оглядываясь на берег и поклявшись никогда больше не мечтать о мире за драконами.
Но открыв глаза, она снова оказалась в новом мире, и, несмотря на всю его чуждость, это странное место было ей знакомо благодаря выставленным в витринах атласу и шелку. Ее глаза уловили знакомый блеск, напомнивший о золотых лучах восходящего солнца на сверкающей изумрудной поверхности моря.
Магазинчики на Квинз-роуд были совсем маленькими. Их сверкающие товары перетекали, переливаясь всеми цветами радуги, на улицу. Лучшее, что мог предложить каждый магазин, было выставлено в самом центре витрины. Именно на этом почетном месте она наткнулась на собственные узоры; плоды фантазии ее родных тоже были тут, но чуть позади, и это вызвало у нее очередной приступ тоски. Она прошла мимо своих работ, подошла к их вышивкам, и ее глаза наполнились слезами.
Когда «Спокойное море» сказала шоферу грузовика, что она хочет найти на Квинз-роуд свою тетю, единственную, кто уцелел после тайфуна, это была первая ее в жизни ложь.
Но эти слова оказались пророческими – она была принята в семью Вивьен Жун, владелицы магазинчика.
Именно Вивьен Жун помогла «Спокойному морю» выжить, оплакать родственников и потом выйти в мир. Вивьен, бодрая старуха шестидесяти пяти лет, была бездетной вдовой, богатой и веселой. У нее был один из самых процветающих магазинов в Гонконге, и у ее портних была не только приятная, но и хорошо оплачиваемая работа.
Убеждение Вивьен в необходимости справедливых отношений между работодателями и работниками было всего лишь одной из ее революционных идей. Она считала к тому же, что женщины ничем не хуже мужчин и могут достичь не худшего успеха в жизни. Несмотря на путы многовековой традиции, китаянки в Гонконге могли наслаждаться необычайной свободой – тут процветал самый дикий капитализм, равнодушный к полу и к национальности людей.
Вивьен сказала девочке, ставшей ее долгожданным ребенком, что китаянка вполне способна основать дом международной моды. Разумеется, при этом она должна быть необычайно привлекательна, очень трудолюбива и предана своей мечте. А так как Гонконг – британская колония, ей не только необходимо английское имя, она должна безупречно владеть английским.
Так «Спокойное море» стала Джулианой Гуань, единственной надеждой Вивьен. Джулиане хотелось начать реализовывать ее мечту прямо сейчас, пока еще жива Вивьен, чтобы та вкусила плоды своих усилий и мечтаний.
– Нет, Джулиана, – тихо сказала Вивьен по-кантонски, так как девочка только приступила к изучению английского, – пройдет немало лет, прежде чем ты по-настоящему будешь готова начать. Будь терпеливой, твой день придет, ты сделаешь это. У тебя есть магический дар, и однажды «Жемчужная луна» станет самой модной одеждой в мире.
– «Жемчужная луна»? – нахмурилась Джулиана, чье сердце разрывалось между женщиной, которую она полюбила на суше, и своими родными, которых она любила и потеряла в море. – Я думала, что это должна быть марка «Вивьен Жун».
– Спасибо, моя милая. Но это должна быть «Жемчужная луна». Ты меня понимаешь?
Они сидели на веранде дома Вивьен, милого домика в викторианском стиле на Маунт Камерон-роуд, в зеленых холмах, с видом на Долину Счастья. Прозрачный воздух был напоен ароматом цветущего жасмина, небо было совершенно чистым, без той дымки, что часто обволакивала северный горизонт. В такую погоду, как в тот день, казалось, можно дотянуться рукой до черных гор, за которыми лежал Китай.
Глядя на зловещий мрак этих гор, Вивьен тоже нахмурилась.
– Когда-нибудь, Джулиана, тебе нужно будет получить британское гражданство.
– Британское? – удивленно повторила ее слова Джулиана. Она с младенчества слышала об англичанах, этих злых варварах, бессовестных пиратах, которые травили ее предков опиумом – «заморской грязью» – и потом втянули их в несправедливую кровавую войну. Китайцы отчаянно сражались за свою землю, но военная мощь Британской империи была намного больше, и в конце этой опустошительной войны Гонконг оказался добычей британцев. «Спокойное море» унаследовала от своих родителей древнюю ненависть к гуйло, «бледным демонам», похитившим у Поднебесной самую ценную глубоководную гавань между Шанхаем и Сингапуром. Однако Вивьен открыла Джулиане другую, более важную истину: чтобы преуспеть в современном Гонконге, нужно играть по правилам англичан. Только это имеет смысл. Но стать англичанкой?
– Нет… я не могу…
– Придется. – Вивьен перевела взгляд с черных гор Китая на Джулиану и нежно улыбнулась ей. – В девяносто седьмом тебе будет всего пятьдесят лет. Сейчас тебе это кажется старостью но, дорогая моя, это не так. Ты будешь достаточно молода, чтобы переместить Дом «Жемчужной луны» в Англию и начать все заново, если так сложится жизнь.
Уроки истории, которые Джулиана усвоила в плавучем поселке джонок, были основаны только на фактах первой опиумной войны. Именно в результате этой войны, по Нанкинскому договору 1842 года, остров Гонконг и рыбацкие деревни отошли Британии. «Спокойное море» так и не узнала тогда о второй опиумной войне, в результате которой Британии достался весь полуостров Цзюлун, не знала она и о том, что первого июля 1898 года Англия согласилась с тем, что так называемые «Новые территории» взяты ею в аренду у Китая на девяносто девять лет.
