Ощущая идущий от его напряженных мускулов жар, Аннализа замерла. С каждым вздохом она чувствовала прикосновение к его груди, бедрам и мускулистым ляжкам, которые казались стальными.
– Он знал, что делает, черт бы его побрал! – резко и сурово произнес Тахир, и его голос резонировал в ее теле.
Аннализа попробовала не обращать внимания на их близость. Даже в объятиях Тоби, когда он брал ее на руки, она не ощущала такой интимности. Тоби уважал ее целомудрие и обещал ждать. Вот только их светлое совместное будущее так и не наступило…
– Гурия, – пробормотал Тахир, и она ощутила его горячее дыхание. По спине Аннализы пробежала дрожь и распространилась в животе. – Соблазнительница…
Он ослабил объятия и погладил ее по спине. Аннализе так понравилось его прикосновение, что она с трудом сдержалась, чтобы не выгнуться, как ластящаяся кошка.
Тахир взял ее за ягодицы и прижал к себе еще крепче. Почувствовав его сильное возбуждение, она прикусила губу. Он не имеет понятия, что делает!
И кто бы мог подумать, что так приятно прижиматься к мужскому телу?…
– Нельзя… – Он так и не договорил и прекратил ласки.
От прерывистого вдоха его грудь приподнялась, упираясь в груди Аннализы. Аннализа закрыла глаза в надежде совладать с собой и не реагировать на него. Подождав несколько секунд, она попробовала высвободиться из рук Тахира. Он мгновенно прижал ее к себе и замер.
Аннализа подождала десять минут, потом попыталась высвободиться снова, но даже во сне Тахир не желал отпускать ее.
Поняв, что не имеет выбора, она решила ждать, когда Тахир полностью расслабится.
Тахира разбудил луч утреннего света. Он сразу же ощутил знакомую ломоту в мускулах, боль от ранений в теле и разбитой голове.
А еще – сексуальный восторг.
Тахир лежал на боку, обнимая Аннализу. Ее голова лежала на его плече, она подогнула колени, а он прижимался обнаженными ногами к ней сзади.
Не осмеливаясь вздохнуть, Тахир осторожно разжал пальцы и коснулся ее груди. Аннализа была полностью одета. Что бы ни произошло на этом узком матрасе, секса между ними явно не было…
Закрыв глаза, он осознал, насколько сильно возбужден. Аннализа прижималась к нему чувственно-округлыми ягодицами, как будто неосознанно провоцируя.
Тахир почувствовал боль и понял, что слишком сильно стиснул зубы. Медленно выдохнув, он приказал себе пошевелиться. Не следует ему обнимать эту женщину. Но как сильно хочется держать ее в своих объятиях!
Он пролежал несколько долгих минут, напрягшись и не шевелясь. Его ладонь касалась ее груди. Не сдержавшись, он осторожно сжал пальцы вокруг ее напряженного соска.
Разве он из тех, кто пользуется слабостью спящей женщины? Женщины, которая проявляла к нему доброту, а не сексуальную заинтересованность.
Он прерывисто выдохнул, дыханием взъерошив ее распущенные волосы.
Тахир даже не знал, женат ли он. Вдруг у него где-то есть преданная женщина, которая сейчас далеко и беспокоится о нем? Мысль об этом резанула его подобно ледяному стальному клинку. Несколько мгновений спустя он осторожно отстранился от Аннализы, не желая будить ее.
Когда Аннализа проснулась, солнце стояло высоко.
Она помнила, как крепко обнимал ее Тахир. Поспешно расправив рубашку, она обнаружила, что в палатке его нет. Что ж, это хороший знак. Вероятно, он набрался достаточно сил и может обойтись без ее помощи.
Аннализа увидела Тахира сразу, как только вышла из палатки.
Он сидел, вытянув перед собой ноги, прислонившись спиной к пальме. На нем были брюки, которые она выстирала накануне. Хотя Тахир не был обнажен, как тогда, когда обнимал ее, она вздрогнула от жгучего волнения.
Вспомнив прошлую ночь и быстро усиливающееся влечение к этому человеку, Аннализа испытала чувство вины и смущение. За двадцать пять лет жизни она ни разу не реагировала так ни на одного мужчину!
С обнаженной грудью и босыми ногами, Тахир выглядел диким, несмотря на брюки превосходного пошива, – доказательство того, что он не принадлежит ее кругу. И все же, сидя под золотящим его плечи солнцем, он казался уроженцем этих мест.
Она проследила взглядом за тем, как напряглись мускулы на его груди, когда он наклонился. Аннализа тщетно старалась не обращать внимания на беспокойное еканье в животе – словно она была голодна.
– Держи. – Тахир не заметил ее. Он обращался к маленькому козленку, который пришел с ним в оазис. Козленок пытался дотянуться до тощего зеленого кустика. Тахир протянул руку и пригнул гибкую ветвь, чтобы козленок смог ее достать.
Аннализа впервые видела такого заботливого мужчину. Здесь, в Кьюзи, баловали только призовых лошадей. Несмотря на суровый облик, Тахир оказался добрым человеком.
– Ах, проснулась Спящая красавица! – Его глаза сверкнули из-под прямых темных бровей. Странное сочетание голубых глаз с черными как ночь волосами…
Никогда еще Аннализа не видела такого красивого мужчину. Вот он слабо улыбнулся, и на худой щеке появилась морщинка.
– Надеюсь, тебе не понадобилась моя помощь, – тихо сказала она. – Не могу поверить, что проспала.
– Не можешь? – Он уже улыбался ей во весь рот, и Аннализа вынуждена была ухватиться за край палатки.
Сердце у нее екнуло, а ноги стали ватными. Что с ней происходит?
Всю жизнь Аннализа отличалась рассудительностью, чувством ответственности и сознательностью. Даже собираясь замуж за Тоби, она не теряла голову в присутствии мужчины.
– Из того немногого, что я помню… Ты, наверное, измучилась, ухаживая за мной.
Сморгнув, Аннализа заставила себя отойти от палатки.
Ей кажется, что она покидает безопасную территорию? Но единственное, что ей угрожает, – ее безрассудная реакция на проницательные голубые глаза Тахира.
– Кстати, я упаковал твой телескоп.
Аннализа быстро повернулась туда, где вчера вечером стоял отцовский телескоп. Местоположение для наблюдения за звездами не было идеальным из-за огней от лагеря, но она не хотела уходить далеко, оставляя Тахира одного.
Она стремительно опустилась на колени и расстегнула потертый футляр.
– Спасибо, – тихо сказала она, судорожно вспоминая, закрыла ли линзы. Если ветер усилился и забил линзы песком…
– Все вроде было в порядке, когда я его убирал.
Телескоп действительно не пострадал. Чувствуя облегчение, Аннализа присела на корточки:
– Ты разбираешься в телескопах?
Он пожал плечами:
– Откуда я знаю? – Его ленивая улыбка померкла, и на миг он помрачнел, а взгляд глаз стал ледяным.
– Извини. Я уверена, ты скоро вспомнишь. – Она импульсивно поднялась на ноги, подошла и остановилась рядом с ним, застеснявшись.
– Не сомневаюсь, так и будет. – Непринужденная улыбка противоречила выражению его лица. – Посиди со мной.
Она молча уселась неподалеку от него.
– Я кое-что помню, – произнес Тахир. – Больше, чем прежде.
– Правда? Здорово! Что же ты вспомнил?
Если он и заметил веселость в ее тоне, то ничего не сказал, а только опять пожал плечами.
– Размытые образы… Вечеринка. Много людей, но их лиц не помню. Места, которые мне неизвестны. – Он помолчал. – И песчаная буря, застилающая свет…
Она кивнула:
– Так и было до того, как ты появился около лагеря.
– Помню бесконечную пустыню. – Он не отрываясь смотрел в ее глаза. – И мне интересно, как мы отсюда выберемся и хватит ли у тебя еды, чтобы мы продержались какое-то время?
– Еды полно. – По привычке Аннализа взяла с собой провизии на двоих. – Что до средств передвижения, через оазис пролегает верблюжий караванный путь.
– Скоро он возвращается?
Яркая улыбка Аннализы померкла.
– Не скоро. Через несколько дней. – Она взмолилась, чтобы караван пришел раньше и доставил Тахира в больницу.
– Еще несколько дней? – повторил он. – Или дольше?
Его голос был так взволнован, что Аннализа глотнула воздух.
– Ты и я одни в пустыне.
Она встретила его неясный взгляд, и у нее екнуло в животе. Вздернув подбородок, Аннализа постаралась унять непонятные ей ощущения.
Их близость прошлой ночью все изменила. Впервые за все время его общество показалось ей очень опасным.
Аннализе не о чем было беспокоиться. Даже сейчас, набравшись сил, Тахир не вторгался в ее личное пространство. Можно даже сказать, он предпочитал держаться от нее в стороне.
Но почему-то подобное поведение вызвало у нее непонятное сожаление.
Аннализа была вынуждена присматривать за Тахиром. По ее мнению, опасность миновала, но Тахир по-прежнему много спал. Иногда у него резко подскакивала температура. И он так и не вспомнил ничего, кроме разрозненных образов.
Как жаль, что в свое время она не послушалась настойчивых увещеваний отца и не выучилась на доктора! Ведь тогда Аннализа знала бы, что делать. Но, хотя она гордилась тем, что работала ассистенткой отца, о медицине не мечтала.
