Несколько дней спустя после визита к Люку Хиллари все еще была в возбуждении. Нет, взбудоражили ее не сам визит и не та безобразная форма, в которой Люк предложил, вернее, приказал выйти за него замуж — и это после четырех лет молчания и забвения с его стороны! Все это, конечно, было черт знает что! Но больше всего терзал ее и не давал покоя… его поцелуй.
Она злилась на Люка за то, что он посмел поцеловать ее, а на себя за то, что ответила на поцелуй. А тут еще беспокоило здоровье отца, на котором дурно сказывалась эта несуразная вражда. Он неважно выглядел и легко раздражался, чего с ним прежде никогда не бывало. Она слышала, как он в сердцах отчитывал по телефону кого-то из своих бывших клиентов, обвиняя в предательстве за то, что тот перешел к его врагу Шону Маккалистеру.
Необходимо что-то предпринять. Может, Люк уже пришел в норму. Может, поцелуй и это командирское «выходи за меня замуж» просто способ заполучить ее обратно? Но зачем? Он ведь сам порвал с ней. Что до нее, то в их разрыве она считала себя пострадавшей стороной.
Но что бы там ни было у него на уме, может, теперь, когда он знает, как она относится ;к его предложению, у него хватит здравомыслия обсудить с нею другие возможности.
Пожалуй, имеет смысл потолковать. Она даст Люку еще один шанс. Но на этот раз не пойдет к нему, а позвонит. И она позвонила.
— Хиллари? Привет. Звонишь, чтобы сказать, что согласна? — осведомился Люк.
— Звоню, чтобы выяснить, пришел ли ты в норму, — кисло ответила она.
— Я в полной норме. А как твой папаша?
— Папа очень меня беспокоит.
— Ай-ай-ай! Так ведь дело за тобой. Я предложил тебе способ, как прекратить эту вражду. Тебе решать. Только смотри не ошибись. Правильное решение — выйти за меня замуж.
От этого непререкаемого тона она взорвалась.
— Тебе, видно, наплевать, что я не хочу выходить за тебя? Неужели это неясно?
— А я говорю — хочешь. Ты хочешь меня, Хиллари. А я хочу тебя.
— А что, если я жду от отношений с мужчиной чего-то большего, чем просто физической близости?
— Мало ли чего ты ждешь. Так и заждаться можно.
— Вот и я так считаю. Тебе придется долго меня ждать, Люк. Всю жизнь. — И она бросила трубку.
Люк на другом конце провода даже вздрогнул. Ничего, именно такую ему и надо.
— Ну что, приятель? Чем тебя порадовала твоя будущая, половина? — широко ухмыльнулся Эйб; слышавший все реплики Люка. — Убедил ты сказать «да»?
— Все путем. Вопрос времени, — отозвался Люк опуская трубку на рычаг.
Ухмылка сошла с лица Эйба, он озабоченно хмурился:
— У тебя его в запасе всего ничего. Времени, имею в виду. Учти: Энгус Робертсон появится в Ноксвилле к концу следующей недели, самое позднее — через две.
— Можешь спать спокойно. Хиллари станет моей женой, — твердо заявил Люк. — И задолго до того, как сюда пожалует Робертсон. Все будет в порядке, не сомневайся.
Хиллари была рада, что дала себе передышку, прежде чем приступить к новой работе: ей предстояло занять должность юрисконсульта в общественном Комитете по защите прав потребителей. Не то чтобы новые обязанности не вызывали у нее восторга. Напротив. Работа в комитете открывала перед ней приятную возможность приносить жителям родного Ноксвилла пользу.
Но о какой пользе могла идти речь в том состоянии смятения и растерянности, в котором она находилась последние дни? Даже сейчас, в разгар праздничного вечера, который отец устроил по случаю ее возвращения домой, она по-прежнему думала только о Люке. Вчерашний разговор по телефону никак не содействовал тому, чтобы изгнать его из мыслей. Как раз наоборот. Она все время думала только о нем и о его возмутительном ультиматуме, и чем дальше, тем больше.
— Вот ты где, — окликнул дочь Чарлз Грант, разыскав ее наконец на террасе. — Все спрашивают, куда ты делась. Ты ведь как-никак почетный гость.
— Извини, папочка. Я просто вышла глотнуть свежего воздуха.
Хиллари смотрела на отца с щемящим сердцем — она и гордилась им, и страшилась за него. Несмотря на всю свою импозантную внешность, Чарлз Грант после развода так и не женился вторично. Поэтому Хиллари до сих пор считала, что отвечает за него. Дочернее чувство ответственности в ней всегда было развито, даже сверх меры, а сейчас, когда ему перевалило за шестьдесят, еще усилилось.
— Ты что-то бледен, папочка, — сказала она. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Превосходно. Особенно теперь, когда моя детка снова со мной. — Он потрепал ее по плечу. — А когда мне удастся разделаться с этой нечистью, Шоном Маккалистером, буду совсем счастлив. Знаешь, что он на днях выкинул? Переманил еще одного из моих клиентов. Пятого за этот год. Я уже почти закончил дело о покупке участка, и тут он выхватил его прямо из моих рук. Но ничего, ничего, я с ним расквитаюсь. Дай только срок, увидишь, какой я придумал ход, этот пакостник у меня еще…
Видя, в какое возбуждение пришел отец, Хиллари поспешила прервать его монолог:
— Твоей язве это вряд ли на пользу, папочка. Поговорим лучше о чем-нибудь другом. — И, заметив гримасу боли, исказившую его лицо, всполошилась: — Что с тобой?
— Ерунда. Кольнуло немного.
— Присядь, ну пожалуйста… Вот сюда, — и она бережно подвела его к одному из черных металлических стульев, окаймлявших террасу. — Я пойду в дом — вызову доктора Бейли.
Десять минут спустя Хиллари, волнуясь, наблюдала, как доктор Бейли, измерив отцу давление, скатывает манжетку с его руки. Они расположились в уставленном книгами кабинете, где отец прятал сигары, курить которые ему уже давно было запрещено.
Доктор отвел Хиллари в сторону, предоставив своему пациенту с ворчанием застегивать на рукавах пуговицы.
— Как он? — обеспокоенно спросила Хиллари.
— Неважно. Давление повышенное. И язва, несмотря на все мои назначения, постоянно дает себя знать. Признаться, он очень меня беспокоит.
— Меня тоже.
— Эта нелепая вражда, которой он поглощен, несомненно, мешает выздоровлению. Ей необходимо положить конец, категорически заключил доктор Бейли.
— И будет положен, — ответила Хиллари: она знала, что ей делать. — Не сомневайтесь, будет.
Только после полуночи все гости разошлись, и Хиллари проследила, чтобы отец сразу же улегся спать. Ей очень хотелось выпить чего-нибудь крепкого. Но для того, что ей предстояло, нужна была ясная голова. Телефон в ее спальне не прослушивался — отдельная линия. Сняв трубку, она позвонила в справочную и попросила домашний номер Люка.
Набрала этот номер. Зуммер. Второй. Третий.
— Алло, — сказал Люк.
— Вот что, — объявила Хиллари. — Я выхожу за тебя.
