Ольга Азарова - Сумасшедшая любовь

— Кажется, я не чувству ног. — Игриво сказала она, и слегка подтолкнула меня.

— Прости, это я виновата. — Я встала и протянула ей руку.

Она поднялась и притянула меня к себе. Я оказалась в таких родных и нужных мне объятиях, мне было так хорошо.

— Я хотела тебе кое-что сказать, но ты уснула. — Как-то грустно сказала Ник, выпуская меня из своих рук. Я внимательно посмотрела на нее. — Меня переводят в другую клинику, на обследование. Сегодня. — Она опустила глаза. Мое сердце, кажется, просто остановилось. Нет, только не сейчас. Только не забирайте ее у меня. Я смотрела на нее и боялась пошевелиться.

— Сегодня? — С ужасом переспросила я.

— Да, через час. — Она держала меня за руку. — Я иду собирать вещи, прости. Я не хочу оставлять тебя, но придется.

— Я, я, я буду думать только о тебе. — Со слезами сказала я. — Отпусти меня, просто отпусти, но я буду рядом.

— Отпускаю. — Она выпустила мою руку из своей и отступила назад. — Спасибо.

Дверь закрылась, а я все так же смотрела на нее. Все, она уедет и мы больше не увидимся, и я даже не узнаю, что с ней и как она. От этого щемило в груди и было трудно дышать. Все вокруг перестало иметь значение, была только я и моя боль. Я осталась наедине со своими мыслями, только о ней я думала. Я хотела, чтобы все было хорошо, пусть мы не будем вместе, но только бы она была жива и выздоровела. Я хотела, чтобы она просто была счастлива, вновь увидела свою маму, отметила еще миллион своих праздников, и встретила ночь на берегу океана с любимым. Больно было от того, что я знала, что этого всего с ней не произойдет. И не смотря на то, что все так плохо, она улыбалась и держала меня за руку. Было страшно представить то, что сейчас я выйду из палаты, и встречу там кого угодно, но только не такие желанные и любимые глаза, страшно было знать, что даже если я выйду отсюда, найти смогу ее в одном месте, от этого было очень больно. Не знаю, сколько я так стояла, но меня вырвали из плена этих мыслей и слез, когда вошла Ана и попросила пройти с ней. Роджерс уже ждал меня, и к моему удивлению, он был один, без Робинс. Я села в кресло, но присутствовало лишь физическое тело, а морально и душевно я была за пределами этого кабинета и вообще, за пределами больницы.

— Аманда. — Чуть громче позвал Тим. Я моргнула и посмотрела на него отсутствующим взглядом. — Ваше состояние ухудшилось? — Спросил он, а я все так же молчала. Ухудшилось? Да я уничтожена, меня нет, больше не будет, даже той Аманды, которая пол года торчала в этом дурдоме, даже ее не будет. — Что-то произошло? — Все так же тишина в ответ. — Аманда, если ты не начнешь сотрудничать, лечение затянется. Ты же хочешь выйти здоровой и адекватной? Ты ни разу за все время не поделилась своими чувствами, но именно для этого ты здесь. — Тим встал и подошел ко мне. Я смотрела в сторону и даже не подняла на него глаза. — Аманда! — Он прикрикнул и потряс меня за плечи. Мне окончательно снесло голову, как он смеет врываться в мое пространство, рушить мои мысли и мечты.

— Да иди ты к черту со своими душевными разговорами! — Я толкнула его и он уперся спиной на стол. — Это не твое дело, и мне плевать на твои просьбы, я не чокнутая! И не по своей воле я тут. — Роджерс нажал кнопку на телефоне и тут же в кабинет ворвались два санитара. Схватив меня за руки, один вколол мне снотворное и я начала медленно проваливаться в сон. Я уже знала, что меня запрут в палате на несколько дней, но мне уже было плевать.

Очнулась я с головной болью, так было всегда, после их уколов. Сколько я спала, я не знаю, несколько часов или может, сутки. Дверь, конечно же была заперта. Не удивительно, ведь особо агрессивных всегда закрывают, я ни разу не была в восточном крыле, но Сара сказала, что там держат взаперти в стеклянных камерах тех, кто вел себя очень буйно, и тех, кто убивал людей.

Я уткнулась носом в подушку и вздохнула. Мне стало немного легче, боль внутри утихла, наверное, это подействовали таблетки, которыми нас всех здесь пичкают. На самом деле, раньше, дома, я никогда не пила таблетки, мама говорила, что это сплошная химия, и они садят наш организм, поэтому мы принимали только витамины. А здесь меня всегда накачивали кучей лекарств. Поначалу, я боялась принимать это, меня даже водили на групповые занятие, где собирались девушки, которые чего-то боятся, у кого есть фобии. Я там и познакомилась с Джули, она боялась, что она никому не нужна, поэтому все время пыталась покинуть этот мир. Потом ее перевели в наш корпус, и я тоже стала для нее опорой. Она пошла на поправку, перестала разбивать руки и пытаться убить себя вилкой.

Дверь моей палаты приоткрылась и вошла медсестра с подносом. Я одарила ее холодным взглядом, и она, молча поставила его на тумбочку. Мне действительно пора поесть, за несколько дней я съела только булку, которую для меня припасла Джули, и чай в столовой. Покончив с салатом, я опустошила стакан с соком, и вернулась в горизонтальное положении. Я чувствовала себя овощем. Никому не нужным, беспомощным и безнадежным. Меня лишили всего, семьи, друзей, нормальной жизни, и самого главного, что мне было так нужно, ее. Я впервые за все время была так счастлива, я улыбалась, а теперь никогда не смогу вновь обнять ее. Я так не могу, я должна ее увидеть, я должна сделать счастливыми последние ни ее жизни.

*******

Я провела четыре дня в полном одиночестве. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать всю свою неудавшуюся жизнь, которую я сама испортила, и принять решение, которое я уже не могла изменить, никто не мог этого изменить. Я должна действовать. Я должна хоть как-то изменить свою жизнь, я не могу вот так вот лежать тут, и просто гробить себя. Я понимала, что мои желания ничего не значат для местных врачей, но я знала, кого стоит попросить.

Я постучала в дверь кабинета, и вошла. Картина не меняется, все тот же строгий костюм, волосы аккуратно спадают по плечам, безусловно, она красивая, но слишком самоуверенная и наглая.

— О, ты уделила мне немного времени? — С сарказмом в голосе поинтересовалась она, вскинув брови. — Но, я кажется не просила вызвать тебя.

— Я пришла сама. — Откуда у меня в голосе эта робость и нерешительность? Я стояла посередине кабинета и смотрела на нее. Она сидела с довольной ухмылкой и раздевала меня глазами. — Ты говорила, что можешь помочь? — Уже более уверенно сказала я.

— Могу. — Она кивнула. — Но ты знаешь, какая плата должна быть за мою помощь? — Наклонила голову на бок.

— Можно вопрос? — Я не дождалась разрешения и продолжила. — Ты спишь с пациентками ради галочки? Удовлетворить потребности, развлечься и забыть? Самой не противно?