Помощник шерифа, воевавший в Первую мировую войну, сравнивал поход к полуразвалившейся хижине старика со второй битвой на Марне.
Ему пришлось оставить машину в нескольких милях из-за опасности провалиться на болотистой дороге. При подходе к лачуге он совсем ошалел от страха. Его оглушил грохот ружейных выстрелов, и он увидел, как с крыши под дождем слетают куски гнилых дубовых досок.
Когда он наконец собрался с духом и решился заглянуть в окно, то увидел, что Ли и старый Эпс лежат бок о бок на двух парусиновых койках. Эпс был пьян как свинья. Они оба стреляли: Ли – из револьвера тридцать второго калибра, а Эпс – из армейского ружья сорок пятого калибра, по бешено мечущейся по стропилам крысе.
После каждого выстрела в крыше появлялась новая дыра и хижину все сильнее заливало дождем. Старик Эпс грязно ругался, а Ли хохотал.
Когда помощник шерифа уводил Ли, старик так и лез на рожон:
– Только слово скажи, Бак, и я разбросаю вонючие кишки этого законника по дну Сабины. Ты не должен возвращаться в проклятое училище, если не хочешь этого!
Я улыбнулся в темноте, вспоминая про все это. Люди любили Ли! От похожей на цветок Шарон и до этого старого козла. Он был шальной и независимый, но он знал, как нравиться людям.
Спидометр большого «родстера» показывал в момент, когда переваливали хребет холма Пяти миль, шестьдесят. Потом его стрелка доползла до шестидесяти пяти, потом – до семидесяти и наконец остановилась на семидесяти пяти. Ли сидел за рулем развалясь, в своем широком охотничьем пальто. Он поискал в кармане сигарету, щелкнул зажигалкой, и на мгновение маленькое пламя осветило его склоненное индейское лицо и гладко причесанные темные волосы. Он улыбнулся мне поверх сигареты:
– Мы перестреляем их всех, сынок.
Затем он начал напевать «Милашку из Сигма Чи». Так же как и я, он не мог правильно напеть ни одной мелодии.
В холодном полусвете зари, с расширяющейся на востоке розовой полоской, «бьюик» казался единственным живым существом. Вокруг все было тихо, призрачно и морозно. Боковые стекла машины были подняты, но я все равно держал руки в карманах, чтобы они не мерзли. Когда мы пересекли маленький ручеек ниже владения Эйлеров, повсюду виднелись лоскутья тумана, низкого и похожего на пелену. Мы разрывали его, поднимая облака красной пыли.
В тихом утреннем воздухе под нашими шинами жалобно пощелкивали расшатанные доски очередного деревянного мостика. И вот уже мы бесшумно поднялись на холм, где я встретил Сэма Харли. Причем машина поедала мили глинистой и песчаной дороги, как краснохвостый снаряд.
Перед тем как отправиться в путь, у нас возник спор. Я хотел поехать на старую ферму Крейнов, чтобы поохотиться и одновременно взглянуть на постройки и на землю. Ферма была теперь моей, и я хотел выяснить, в каком она сейчас состоянии. Однако Ли настоял, чтобы мы выбрали именно этот путь. Не понимая почему, я все же уступил. Только позднее я понял, что его привлекало.
Майк сидел между нами, с интересом глядя сквозь лобовое стекло на мелькавшие за ним картины. Думаю, эта собака была бы сильно удивлена, если бы ей пришлось ехать с кем-нибудь другим и она обнаружила, что машины могут двигаться со скоростью тридцать или сорок миль в час. Он повернулся и лизнул Ли в лицо. Тот похлопал его по голове. В этот момент мы как раз совершали длинный объезд по крутой кривой и шины под нами жалобно завизжали.
– Ах ты, старый негодяй с холодным носом! Вот сейчас выброшу из машины и пойдешь пешком! – воскликнул он ласково.
На вершине холма Ли съехал с дороги и развернул машину. Я вылез на обочину, а старый Майк, выскочив, начал энергично рыскать вокруг.
– Давай ищи, Майк! – крикнул Ли и шутливо ткнул пса в ребра.
Майк посмотрел на него с явным обожанием и, перескочив через канаву возле дороги, исчез внизу среди стеблей кукурузы и сухих плетей гороха. Зарядив ружья, мы последовали за ним.
Солнце только-только поднималось над вершиной далекого гребня на востоке, но я чувствовал, как оно начинает пригревать мне спину. Оно осыпало бриллиантами замерзшие ветви кустарников. Его красно-золотые лучи падали на холм впереди нас, экстравагантно расцвечивая деревья кизила, гикори и красного дуба. В воздухе висела голубая октябрьская дымка, и ее особый незабываемый запах проникал в наши ноздри. Пар от нашего дыхания слегка шевелил совершенно неподвижный воздух.
– Он нашел птиц! – обрадовался Ли. И я увидел, что Майк замедлил бег и, крадучись, приближался к кромке поля. Поза его яснее всяких слов выражала: «Они здесь. И близко». Затем он сделал стойку и замер.
Небольшая стайка вспорхнула из сплетенных стеблей гороха почти у нас из-под ног. Полдюжины или около того маленьких коричневых комочков разорвали тишину утра, как взрыв. Ли безо всяких усилий сбил одну, просто вскинув ружье. Но я оказался неловок и промахнулся из обоих стволов. Промахнулся грубо, не задев даже ни одного перышка, как, впрочем, всегда и бывает, когда промахиваешься.
– Я знал одного парня, – изрек Ли, когда Майк принес ему добычу и он засунул ее в ягдташ.
– Да? Ну и что?
– Он был, этот парень, настоящим охотником. И что он всегда делал? Он стрелял в птиц. Или, по крайней мере, в их направлении.
– Ну ладно, ладно, – усмехнулся я, – что делать, не попал в одну!
– В одну? – Он сгреб меня за воротник пальто и встряхнул. – Эх ты, большой швед! Ты не попадешь даже в задницу коровы!
И так продолжалось почти все утро. Майк находил птиц, мы их поднимали, Ли сбивал одну, а иногда и двух, а я каждый раз промазывал. Я никак не мог приноровиться, и Ли безжалостно надо мной подтрунивал.
К полудню в моем ягдташе было всего две птицы.
– Они полетели вон туда, мистер! – весело кричал Ли, указывая на улетающую стаю, когда я дважды промахнулся при ее взлете.
У всех охотников бывают такие дни с пустыми выстрелами, даже у исключительных стрелков. Вот и со мной случилось то же самое, поэтому я не очень огорчался. Стоял чудесный день, и мне было просто хорошо здесь, рядом с Ли, после двухлетней разлуки.
Ли пребывал в отличном настроении.
– Черт возьми. Боб, – сказал он, – я, право, рад, что ты вернулся. Нам тебя не хватало. Я не понимаю, почему ты не мог поступить в какую-нибудь школу рядом с домом? Их везде полно, таких, как твоя. И мне всегда хотелось, чтобы вы с Майором наконец нашли общий язык и договорились.
– Ну, это как раз одна из причин, почему я уехал.
– Мне кажется, что в прошлом году его это начало беспокоить. Я имею в виду то, как вы расстались. Он довольно часто спрашивал, знаю ли я что-нибудь о тебе.
– Неужели? – Я попытался изобразить хоть малейший интерес, но это у меня не очень-то получилось.
