Она невольно замерла, когда Иван вдруг присел на край постели, где она лежала.
— Как Ваше имя? — спросил он. И Катя вновь перевела взгляд на его мрачное лицо.
— Екатерина, — ответила она тихо и опустила глаза на одеяло.
Его темно-зеленые глаза ласково пробежались жадным взором по густым опущенным ресницам девушки и далее по ее тонкому носику, и он тихо заметил:
— Катюша, чудесное имя. — Он прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание и продолжил только после того как девушка подняла на него своей голубой нежный взор. — А по батюшки? Вы дворянка? — Катя упорно молчала, вновь ощутив, как ее сердце пронзило болезненное воспоминание о родителях. — Не хотите говорить? — спросил Иван. — Ну что ж…Ваше право, — добавил он, пожав плечами.
— Мне бы воды, — прошептала Катя, хриплым голосом.
Отметив, что девушка вся зарделась от его близости, Иван быстро встал и направился к печи. Налив напиток в деревянный ковш, он вернулся к Катюше.
— Выпейте. Это отвар из кореньев. Он вернет Вам силы.
Катя чуть приподняла головку и Иван, склонившись к ней, поднес к ее губам ковш. Осторожно сильной рукой придержав голову девушки за затылок, Иван помог ей напиться. Девушка отпила половину и, поблагодарив его, вновь тяжело упала на подушку. У нее вновь закружилась голова.
Иван отошел к печи. Катюша вновь осмотрелась. Она лежала на широкой кровати покрытой мягкой темной шкурой. Одеяло, сшитое из множества лоскутков, на народный манер, покрывало ее тело. Странные ощущения того, что она голая вызвали у девушки испуг, и она чуть приподняв одеяло, осмотрела себя. Действительно она была полностью обнажена. Мгновенно покраснев от стыда, она устремила ошарашенный нервный взор на высокую широкоплечую фигуру мужчины, который что-то наливал из большого котелка в деревянную миску. Через силу сглотнув и ощущая дикую боль в горле, Катюша нервно пролепетала:
— Зачем Вы раздели меня?
Иван обернулся к ней и объяснил:
— Вы были вся в грязи. Я вымыл Вас.
Его фраза вызвала у Катюши очередной стыдливый спазм в сердце, и она нахмурилась. Иван вновь приблизился к девушке, удерживая в одной руку миску, из которой шел пар.
— А где мое платье? — настороженно заметила она, следя за тем, как он поставил миску рядом с кроватью на небольшую деревянную скамью и вновь отошел. Он вернулся с деревянной ложкой и по-свойски вновь уселся на постель рядом с ней.
— Оно сохнет, — нахмурившись, объяснил он. — Но я не думаю, что Вы сможете одеть его. Оно сильно порвано.
Девушка судорожно вцепилась руками в одеяло и, сглотнув, прошептала:
— Как же? Я ведь не могу…, — она замялась, несчастно смотря ему в лицо.
— Наденете мою рубаху, — заметил властно Иван и, взяв миску в руку, добавил. — Поешьте, это щи.
Протягивая ей суп, он устремил на нее настойчивый взор. Катюша, медленно села на постели, удерживая руками одеяло на своей груди. Однако когда она протянула руку к миске с супом, тяжелое одеяло нечаянно соскочило с ее стройного тела, и ее грудь на миг оказалась обнажена. Иван невольно скользнул горящим взором по ее белоснежной девичьей груди, но в следующий миг Катя резко прикрыла ее одеялом, зардевшись от стыда.
— Я подержу, — предложил Иван и протянул миску девушке.
Катюша одной рукой, удерживая одеяло на груди, другой взяла ложку и с удовольствием отхлебнула густых щей. Уже через пару ложек, девушка, желая разрядить напряженную гнетущую обстановку, которая невольно возникла от близости мужчины, тихо спросила:
— Что это за мясо? Очень вкусное.
Иван вдруг улыбнулся ей, и она отметила, что в его глазах появилась ласка.
— Косуля. Позавчера подстрелил, — ответил он. Они вновь замолчали, и Катюша осторожно продолжила есть. Спустя еще некоторое время Иван вдруг предложил. — Вы сильно больны. Оттого Вы можете остаться у меня, пока не почувствуете себя лучше. А потом я помогу Вам выйти из леса до ближайшей деревни.
— Благодарю Вас, — пролепетала Катюша, и вдруг ощутила, что у нее пропал аппетит. Она отстранила его руку с миской и вновь легла на постель, измучено прикрыв глаза.
Осознание того, что теперь ей совсем некуда идти, врезалось в мысли девушки. Она не знала, все ли еще в ее родной усадьбе хозяйничали разбойники или они уже покинули ее дом. И оттого девушка совсем не понимала, что ей делать дальше. Но инстинктивно чувствовала, что в Александровку еще пока опасно возвращаться. В ее головке забрезжила мысль о том, что ей надо ехать в Петербург, к тетушке Дарье, родной сестре ее покойной матушки. Дарья Гавриловна жила со своим семейством в столице и очень любила Катюшу. Но ее муж, Петр Иванович Нелидов имел скверный желчный характер и недолюбливал ее отца и матушку. Но выхода другого не было. Она должна была отправиться к тетушке и рассказать ей обо всех злоключениях, что постигли ее.
Катюша вновь ощутила, что у нее нестерпимо горит голова, а горло саднит от боли. Поняв, что Иван прав и пока она не поправится, ей тяжело будет добраться до Петербурга, она вновь отрыла глаза, и заметила, что Иван все так же поглощающее и неотрывно смотрит прямо в ее лицо. От мужчины невозможно пахло потом, порохом и каким-то еле уловимым мужским запахом, и Катюша брезгливо поморщилась. Но тут же испугавшись, что он заметит ее отвращение, она попыталась приветливо улыбнуться ему, пролепетав:
— Если Вы позволите, я поживу у Вас некоторое время. А то я чувствую, что сильно слаба теперь. Несколько дней или неделю.
— Вряд ли Вы поправитесь за столь короткое время, — начал увещевательно Иван, поставив полупустую миску на лавку. — Жар у Вас не спадает третьи сутки. А нос Ваш совсем не дышит. Видимо Вы сильно застудились. Ну, это не страшно. Буду отпаивать Вас травами. Я думаю, через пару недель Вы поправитесь. Но Вам надо постоянно лежать. Иначе будет хуже.
— Мне неудобно так долго стеснять Вас, Иван Алексеевич.
— Вы совсем не стесняете меня, Катюша, — тихо заметил он, и его рука быстро приподнявшись, очень осторожно прикоснулась к ее темноволосой головке, и ласково провела по ее распущенным волосам. Девушка замерла и Иван, отметив это, быстро убрал ладонь с ее волос и проникновенно добавил. — Еды у меня хватит для нас двоих. Теперь зима, дел мало. Вот и позабочусь немного о Вас, хоть какое-то разнообразие в моей мрачной жизни.
Слова Ивана Алексеевича отчего-то совсем не понравились Катюше, ибо она почувствовала в них какой-то скрытый подтекст. К тому же близость этого мужчины угнетала ее и приводила все ее чувства в трепетный страх. Его темно-зеленый суровый взор, который ни на миг не оставлял ее лица, отчего-то внушал ей чувство опасности и у нее вдруг появилось неистовое желание немедленно убежать прочь. Видя алые щеки и нервный взгляд девушки, Иван вновь поднялся с постели и, захватив с собой миску, отошел к печи.
Катя, облегченно вздохнув, снова откинулась на подушку, и устало прикрыла глаза. Голова раскалывалась от боли где-то внутри, горло сильно саднило, и у нее совсем не было сил. Она лежала с закрытыми глазами довольно долго как будто во сне. Ее мысли хаотично перескакивали, и она почти не осознавала, что происходит вокруг. Иногда она открывала глаза и перед глазами плыли темные круги. Сколько времени она пролежала так, час, два или более Катя не осознавала, постоянно проваливаясь в беспамятство. Однако в какой-то момент она почувствовала, что ее мочевой пузырь переполнен, и она неистово хочет облегчиться. Она открыла покрасневшие глаза и невольно вздрогнула. Ибо Иван отчего-то стоял в изголовье ее кровати и пристально смотрел на нее немигающим взглядом.
— Извините, я бы хотела… — измученно прошептала Катюша, замявшись и зардевшись от стыда.
— На двор? — помог ей Иван, внимательно глядя на нее. Катя кивнула. Он быстро отошел к деревянному сундуку и достал из него серую рубаху из грубой холщины. Подойдя к девушке, он велел. — Оденьте вот это. Давайте я помогу, — предложил он и уже наклонился над ней, держа рубаху в руках.
— Нет, нет, — прохрипела Катюша испуганно.
