Все это было как во сне. Всего пару дней назад я подобного и представить не могла.
Швейцар открыл перед нами дверь, мы вышли на улицу. Нас ожидал серебристый лимузин
— Шерхан позвонил водителю, как только мы вышли из номера. Прошло минуты три, может пять — и вот, пожалуйста.
Водитель открыл дверь передо мной, затем перед Шерханом и только после сел за руль.
Мы сидели сзади, будто бы в отдельной комнатке — между водителем и нами располагалась стеклянная стенка. Салон напоминал гостиную с баром. Шерхан поставил на столик аккуратные рюмки и достал бутылку коньяка.
— Немножко для аппетита, — сказал он и принялся разливать коньяк.
Я увидела, что он 80 какого-то года и подумала о том, что он, наверное, стоит бешеных денег.
— Скажите, Родион Сергеевич… — набравшись храбрости, начала я.
— Можно просто Родион, — опрокинув рюмку, вставил Шерхан. — Но на "вы". Чтобы ты знала дистанцию. Субординация, все дела. Хотя… Ладно, завтра обсудим. Что ты хотела спросить?
— Вы так тратитесь на меня… — робко сказала я. — Это же огромные деньги…
— Ясно, — сказал Шерхан. — Значит так. Ты, походу, не врубаешься. Окей, я тебе объясню. Слушай и мотай на ус.
Он внимательно посмотрел на меня. Затем протянул вперед левую руку и, задрав манжет, согнул ее в локте.
— Сколько стоят эти часы?
Я понятия не имела, сколько они могут стоить. Золотые, с камнями, очень красивые и стильные — это все, что я понимала.
— Четыреста тысяч рублей? — предположила я, боясь сказать что-то не то.
Он вздохнул.
— Попытайся еще.
— Больше?
— Больше-больше, — устало сказал он.
— Мммм… Пятьсот тысяч?
— Больше ляма. Ну?
— Полтора?
— Двадцать девять миллионов рублей.
— Ско-о-олько? — ахнула я.
Он отреагировал очень спокойно.
— Смотри, — сказал он. — Твоя зарплата, насколько я в курсе — в среднем около пятидесяти тысяч рублей. Все верно?
— Ну, иногда у меня премии бывают… — пробормотала я. — Вы же знаете, наверное…
— А мой доход в месяц, — сказал он, — примерно в тысячу раз больше. Иначе говоря то, что для тебя миллион рублей — для меня тысяча. Вот ты бы долг в девять тысяч при своей зарплате простила?
— Не знаю… — тихо сказала я. — Зависит от обстоятельств.
— А меня кидать нельзя, — сказал он. — Это ясно?
— Да, конечно, — опустив взгляд, ответила я.
— Вот отсюда и шагаем. На тебе платье. Оно стоит примерно тысяч триста рублей. Для тебя это хорошие бабки. Для меня — то, что для тебя стоит триста рублей. Платье за триста рублей. Ясно?
— Да, — сглотнув, сказала я. — Наверное.
— Теперь объясню, для чего я его тебе купил, бухгалтерша. Мой брат финансово мне практически ровня. Я — чуть побогаче. Но я и старше. Я делать бизнес начал в конце девяностых, когда ты еще соплей была, в начальную школу ходила. И когда моего братца увидишь — ты охуеешь. Поймешь, почему ему бабы давали и дают толпами. У него этих баб было — сотни. И это без просто трахов, а типа романы. При этом он влюблялся всего один раз, насколько я в курсе. В одноклассницу. И все — как рукой сняло. Типа не взаимно было. А твоя задача — его если не влюбить в себя, то сделать так, чтобы он на стену лез от того, как тебя хочет. Иначе нихера не выгорит. А я в тебя вкладываюсь, учти. Учитываешь, бухгалтерша?
— Учитываю, — тихо ответила я.
— Вот и умница. Ну так вот. Когда ты его увидишь — ты поймешь, почему я даю десять лямов на выполнение этой задачи. Бабы текут, как только его видят. А мне надо — чтобы ты его сделала. И это, блядь, очень сложная задача, врубаешься?
- Да.
— А сроки поджимают. У нас неделя всего. И то — примерно. И поэтому тебе надо поднапрячься и быстро качнуться. Вот с платья и начали. Привыкай чувствовать себя иначе. Не бухгалтершей с копеечной зарплатой, а крутой девчонкой, для которой платье за четыре тысячи евро — норма. Это даст тебе и другой взгляд и другой тон в общении. А иначе ты обосрешься, когда он с тобой заговорит. И тогда соблазнит он тебя за пару минут. И трахнет. И все, хана всей нашей кампании. А надо наоборот. Чтобы он соблазнился тобой.
И ты меня слушай. Потому что знаю, о чем говорю. И братца своего знаю и саму тему. У меня когда-то свое модельное агентство было. Я тогда еще многое делал сам.
— А… Родион, можно спросить?
— Спроси, — позволил он.
— А… почему тогда я? Понимаю, я уже спрашивала… Просто… Почему не девочка-модель?
— Потому что мне надо концы спрятать. Ты — бухгалтер. И репутация твоя — бухгалтера. Твоя трудовая книжка об этом орет. Но дело даже не в ней. Ты — другая. Понимаю, что ты не врубаешься, но ты другая. И на тебя — в случае правильного поведения — он среагирует. Надо тебя подготовить так, чтобы это было железобетонно. И только попробуй обосраться…
— Я очень постараюсь сделать все, как надо, — поспешно сказала я.
— Умница, — одобрил Шерхан. — Мне нравится твой настрой.
Это был не ресторан, а какой-то дворец. Золото, драгоценные камни, витражи и мозаики служили частью оформления стен. При этом не было впечатления вычурности. В уютный УГР-чилаут нас провела премилая девушка лет двадцати-двадцати двух. Небольшая комнатка с плазменной панелью во всю стену, которую по распоряжению Шерхана девушка тут же прикрыла шелковой шторой.
— Это заведение для избранных, — сказал мне Шерхан. — Знаешь, что это значит?
— Наверное, нет, — пожала плечами я, усаживаясь на приятный, покрытый бархатом, диванчик.
— Сейчас покажу, — сказал он, доставая из коробки на столе длинную, кофейного оттенка, сигарету.
Девушка тут подошла к нам с зажигалкой в руке, зажгла ее и услужливо дала ему прикурить.
Шерхан затянулся, выпустил струю дыма в сторону и сказал:
— Света, оголи грудь.
Я во все глаза уставилась на девушку, которая убрав в сторону распущенные волосы, тут же приподняла черную футболку, обнажив грудь с яркими розовыми сосками.
Шерхан поманил пальцами и девушка, наклонившись, позволила ему коснуться губами ее соска.
— Как всегда — на уровне, — сказал Шерхан. — Сегодня не соли, я со спутницей и вместо пива выпью вина.
— Будет сделано, Родион Сергеевич.
Она спрятала грудь под футболку и, улыбнувшись, нежным голосом произнесла:
— Под каким номером ужин вы желаете?
— Девяносто восьмой, будь добра. Только осьминогов замени на крабов. Они ведь свежие, не так ли?
— Конечно, — ответила Света. — Прилетели вечерним рейсом с Дальнего востока.
— Очень хорошо, — сказал Шерхан. — Сначала вино. Дегустировать не буду. Некогда.
— Вино принести сейчас, Родион Сергеевич, или спустя некоторое время?
— Сразу, — сказал Шерхан.
Светлана вышла и вернулась через пару минут с подносом. Разлив вино по бокалам, она тут же вышла, пожелав нам приятного ужина.
— Выпьем за успех нашего мероприятия, Наташа, — сказал мой босс и приблизил к моему бокалу свой. Мы чокнулись, и я пригубила вино. Оно было очень вкусным. Просто каким — то невероятно вкусным.
— Нравится? — спросил Шерхан.
— Да, очень, — сказала я.
— Французское. Тридцать лет выдержки. Я лично знаю этого винодела. Классный мужик, общительный, деловой, хотя ему уже за семьдесят. Приятель моего отца. Жан-Пьер. Иван-Петр по-нашему.
— Да, я понимаю, — сказала я.
— Ладно, вернемся к нашим баранам, — сказал Шерхан. — У нас есть четыре проблемы. И решить мы должны их за неделю максимум. Первая — твой внешний вид. Он с одной стороны должен соответствовать твоему статусу наемного бухгалтера, а с другой быть чем-то большим. Среди вещей, что моя сотрудница для тебя купила, есть пара комплекстов, которые подойдут. К стоматологу забежишь, я тебя отвезу — чуток зубы отбелят. Ну и нужно будет посетить салон красоты. Подстригут, покрасят, ламинируют. Макияж при этом нанесут довольно скромный. На собеседование придешь с распущенными волосами, поняла?
— Да.
— Маникюр тебе сделают нормальный. А не вот это говно, что у тебя сейчас.
