Кирилл почти не разговаривал со мной, он нашел другую работу и не забывал напоминать мне о своей зарплате в 30 тысяч рублей, с помощью которых мы могли бы выплатить долг.
- Ты могла отчислиться, найти нормальную работу и помогать мне выплачивать долг. Потом бы вернулась в университет, - заявил он.
Едва не задохнувшись от упрека, я не сразу нашлась, чем ответить.
- Кирилл, на секундочку… это был твой долг. Но ты прав, когда твоя жизнь висела на волоске, я должна была проявить характер и послать Ахитова к черту. Тогда и не пришлось бы слышать от тебя такие слова!
- Ой, да что бы он сделал, Ахитов твой? Отдали бы деньги, а так еще больше встряли, Аля! Теперь самому Рудневу должны.
- Тогда я слишком ценила твою жизнь, чтобы рисковать тобой. И неужели такие люди будут ждать, пока мы вернем им пять миллионов? Он пригрозил мне, что в противном случае ждет всю сумму на следующий день. Ты совсем не понимаешь, куда ты попал, Кирилл!
Я застыла в ожидании, когда Кирилл начал медленно ко мне приближаться. В его глазах стоял лед, его тон обдувал меня холодом.
- Мне жаль, Аля, но это ты ничего не понимаешь.
- Я сделала это ради тебя, Кирилл, - шепчу я непонимающе.
- А меня ты спросила? Может быть, мне такое счастье, - он обвел меня взглядом, - не нужно.
И он ушел. А я осталась стоять, придавленная грузом его жестоких слов.
На автомате отвечаю на звонок, на автомате выхожу из дома и сажусь в черную тонированную классику. Глотая слезы, я смотрю на пейзаж за окном и совсем не понимаю, как моя жизнь так скоротечно изменилась. В чем же я провинилась? Да пошел ты к черту, Кирилл!
Смахиваю слезы. Буду сильной.
Я закончила третий курс университета, успешно закрыла сессию и планировала на лето устроиться работать переводчиком в какую-нибудь компанию, а теперь я нахожусь во власти жестокого мужчины, да и все люди, окружающие меня, опасны. Порой кажется, что и Кирилл – тоже опасен…
За мной приехали к семи.
Совсем скоро водитель сворачивает с дороги, и мы въезжаем в поселок, где дорога стелется лучше, чем на трассе, а коттеджи так и стремятся в небо, словно хотят стать выше остальных, перерасти друг друга.
- Мы приехали, - холодно оповещает водитель.
Смахиваю слезу, начиная оглядываться. Огромная территория расстилается перед не менее большим и роскошным домом, и пожилой мужчина при виде хозяйского автомобиля выходит из главного входа. В костюме и с гордой осанкой, он подает мне руку и помогает выбраться из автомобиля, а затем так и замирает – смотря мне в глаза.
Его седые брови смешно разошлись в стороны, когда он обратился:
- Виктория Алексеевна? Что же это… Артем Ильясович не сказал мне, что вы вернетесь.
- Вы ошиблись, меня зовут Аля. Авдеева Аля.
Наступает неловкое молчание, после которого мужчина глубоко вздыхает.
- Не знаю, что происходит, но я этому безумно рад. Проходите, Аля?..
- Просто Аля, - смущенно улыбаюсь в ответ на его доброту.
- Что ж, - озадаченно протягивает он, с трудом отведя от меня взгляд.
Я хмурюсь. Все становится еще более запутаннее.
На кухне у Руднева орудовала повар, и при виде меня женщина тут же оборонила половник.
- Виктория Алексеевна?
Я уже ненавижу это имя.
Женщина засуетилась передо мной, а ее взгляд выражал оцепенение и страх. Однако, я не успела ее разглядеть - навстречу мне вышел он.
Мы встретились с Рудневым взглядом, и я ждала, пока он что-нибудь скажет, однако он просто стоял и молчал. Комкая в руках ткань своего черно-белого платья до щиколоток, я ждала угроз или какой-нибудь жестокости от него, но все на кухне, в том числе и Руднев, замерли.
- Ты голодна? – наконец, хрипло спрашивает он.
Я отрицательно качаю головой.
- Тогда следуй за мной. Все на сегодня свободны, - приказал он, отвернулся и быстро зашагал к лестнице.
Ничего не оставалось, и я двинулась за ним. Когда витиеватая долгая лестница закончилась, Руднев распахнул передо мной дверь. Это была спальня.
Все проходит как в тумане, и я не успеваю ничего разглядеть. Я захожу внутрь под гнетом его янтарных глаз, но затем резко оборачиваюсь. Руднев закрывает за нами дверь.
- Мне лишь сказали встретиться с вами в торговом центре, тогда долг будет списан и нас с Кириллом оставят в покое. Поверьте мне, прошу.
Руднев прищурился, начиная наступать на меня. Шаг за шагом.
- То есть ты хочешь сказать, что твой парень проиграл в казино, которого не существует, пять миллионов, но некий Ахитов, которого тоже не существует, потребовал не проклятые деньги, а тебя? И ты хочешь сказать, моя маленькая лгунья, что злой старый дяденька простил тебе эту сумму просто за то, что ты погуляла по торговому центру?
- Я понимаю, это звучит странно, и я сама не знаю, как могла на такое повестись… - бормочу я, отступая от него.
Руднев усмехается. Не верит.
- Аля, неужели ты была готова убить человека за пять миллионов? Ведь ты могла прийти ко мне и попросить у меня помощи вместо того, чтобы обрести в моем лице врага!
- Я не знала, что мне делать. Когда Кирилла держали на прицеле, чтобы прострелить ему ногу для материала к делу об убийстве, я была совсем не в том положении, чтобы задавать вопросы. Как вы не понимаете?
Еще один шаг. Еще одна усмешка. Еще один взгляд, как на ребенка, несущего чушь.
- Ты видела, как Кирилла держали на прицеле?
Я качаю головой. Я не видела, мне так сказали.
- Нет, но я… я… Ахитов был так опасен, разве я могла не поверить ему?
На лице Артема появляется жестокая ухмылка, а от следующих слов меня бросает в холодный пот:
- Во-первых, этого казино и в помине нет. Во-вторых, никакого Ахитова не существует! Либо ты дуешь мне в уши, либо хорошо надули тебе.
- Я могу его нарисовать!..
- Раздевайся, Аля. Рисовать ты будешь в другом месте.
Я замолкаю, сбитая его железным тоном. Я упираюсь в кровать, но в последний момент выставляю перед собой ладони. Касаюсь его груди, часто вздымающейся, и шепчу:
- Вы не хотите меня слышать, но я убеждена! Я убеждена, что когда-нибудь вы пожалеете о том, что не поверили мне.
Его взгляд меняется, но всего на секунду.
- Я просто хотел найти свою жену, девочка. Поэтому я поверил тебе однажды. Как оказалось, доверие – это слишком дорогой ресурс в наше время, Аля. И ты его не заслуживаешь.
Его холодные пальцы коснулись моей щеки, вызывая во мне дрожь оцепенения.
- Ты в моем доме, Аля. И я хочу тебя. В душе.
Глава 7. Артем
«Ты украла у меня жизнь, ты ее мне подаришь», - эти слова вертятся в моем затуманенном разуме, когда я сначала раздеваю ее, а затем касаюсь пальцами ее влажной кожи. Я не гоню эти мысли прочь, пусть будет так – пусть лишь из-за долга я касаюсь ее, а не потому, что меня магнитом тянет к ее молочной коже.
Не к ней, а именно к ее коже. Есть разница, не правда ли? Мне нужно лишь ее тело. Мои загорелые руки чертовски привлекательно контрастируют на фоне ее белой кожи.
Все так и есть. Я презираю эту девчонку, посмевшую забавляться со мной ради денег. Посмевшую лгать мне, смотря прямо в глаза, посмевшую покуситься на мою жизнь.
Я слышу ее судорожный вздох и выныриваю из своих мыслей. Понимаю, что в прострации я немного сжал ее шею. Отпускаю. Мы уже в душе. Аля прижимается к стенке душевой кабины и кидает на меня взгляд исподлобья. Я обвожу взглядом ее мокрые слипшиеся волосы и трогаю глазами прозрачные капли на ее теле, которые струятся вниз под напором включенной воды.
Я делаю неторопливый шаг, упираясь в ее тело. Почти что вдавливаю ее спиной в матовое стекло, представляю следы на распаренном стекле душевой от ее тела, и склоняюсь ниже, к ее губам. Губы этой строптивой девочки горячие и податливые, но со мной они не ласковы. Тогда я толкаюсь языком внутрь, она позволяет мне даже это, но сама не идет навстречу. Слишком холодна и горделива. Вероятно, так отдается долг.
