— Да вот там, — машинально махнула в сторону кухни.
Пока Зацепина осматривали и приводили в чувства, я все ногти сгрызла. Просто не могла спокойно наблюдать.
— Стопроцентно будет пневмония, он явно был давно простужен, но снимок всё же придётся сделать. Надо оформить выезд врача на дом, чтобы уколы делал, или госпитализация?
Я поморщилась, беспокойно глядя на Зацепина, которого прикрыли одеялом. Температура стремительно падала.
– Да у него наверняка ДМСка есть. Так что можно оформить врача на дом…
ДМСку пришлось искать в барсетке с документами, и она нашлась, слава Богу. Когда врач уже собирался уходить, Ваня медленно приходил в себя, а я сидела у кровати, держа в трясущихся руках рекомендации и рецепт на лекарства.
— Ты как? — спрашиваю жалобно, видя, что парень заворочался.
— Кобра блондинистая? Ты, что ли? А я думал, что ты, зараза, мне приснилась, — сказал и тут же что-то невнятно застонал, отворачиваясь от меня и прячась в одеяло. Ну вот сволочь же! Спасай его после этого!
Перегнулась через парня, откопала его голову и потрогала лоб ещё раз. Проверка, так сказать. Убедилась, что температура действительно падает и на теле Зацепина яичницу больше не пожаришь, и отправилась в прихожую за своей сумкой.
Нашла телефон и набрала отца, привалившись к стене. Такое чувство, что вагоны разгружала. Отец ответил быстро, а голос как всегда — сталь.
— Да. Ты где пропадаешь? — сразу перешёл он в наступление.
— Пап… — тяну виновато. Хотела соврать, но передумала. Не маленькая уже, чтобы лепить отмазки вроде «у подруги осталась». — Зацепина Ивана знаешь? Сын твоего партнёра… он заболел. Очень тяжело. Я с ним до утра останусь, иначе один он не справится.
— Зацепин? — недоверчиво переспрашивает отец. — Утром пусть позвонит мне. И… будь осторожна, — внезапно легко соглашается, чем настораживает.
— Спасибо… — выдыхаю и отключаюсь. И что мне теперь делать? Наверное, тоже ложиться?
Наливаю в стакан воду, на тумбе раскладываю лекарства, что удалось найти в кухонной аптечке и, не раздеваясь, ложусь с краю на кровать, чтобы, если мажору ночью станет плохо, я была рядом. Подумав, завожу будильник через каждые три часа, чтобы температуру этому несчастному мерять. Вдруг пропущу. Мы же в ответе за тех, кого заболели…
Глава восьмая
о температуре, отцовском позволении и плохих домработницах
Иван
Я проснулся рано, по привычке.
Открыл глаза, как раз до будильника. Мой день обычно начинается с пробежки, контрастного душа и завтрака, а еще, приоткрывая глаза, я знал, что сегодня никуда не побегу. Меня знобило и в голове стучала боль, но все это потеряло всякий смысл, когда я понял, что рядом со мной на кровати лежит какая-то блондинка.
Я сошел с ума? Впервые напился до беспамятства? Где я вчера шлялся, что припер в дом это?!
При попытке приподняться рухнул обратно, едва сдерживая стон. В груди очень сильно болело и дышать было тяжело, но и эта мысль в моей голове сбилась от осознания, что я совершенно голый под одеялом. Какого?
Только тут я вспомнил про тупую блондинку по имени Кира. Эта гадина толкнула меня в дурацкий фонтан, а потом увязалась за мной и яду предложила, а теперь еще и в кровать мою залезла. Вот же…
Или не залезла?
Вспомнить, что вообще происходило после нашего с ней появления у меня дома, я был не в состоянии, поэтому попытался встать и зашипел, потирая зад — его словно приложили чем-то тяжелым. От этого вопросов стало только больше.
Осмотрелся. В комнате все было как-то не так, но вникать я не стал, решив, что сначала все же надо надеть штаны и хотя бы умыться.
Выполнить нехитрые действия оказалось проблематично. Во всём теле мучила слабость, голова кружилась. Чувство, что снова поднимается температура. А в мыслях крутился навязчивый вопрос: «Мы переспали или нет?», иначе как объяснить то, что блондинка в моей кровати? Я так отрубился, что ничего не помню…
Представить обстоятельства, при которых я потащил бы кого-то в кровать, было сложно. У меня вообще все и всегда сложно. В последний раз, когда вокруг меня вилась девица, хлопая глазками, а я повелся, пришлось стыдливо улыбаться родителям. Мне было шестнадцать и мозгов у меня тогда было… ну побольше, чем у Киры, конечно, но поменьше, чем сейчас. Умная интересная девушка в форме моей частной школы, что так случайно каждый вечер попадалась мне на глаза, оказалась молодой журналисткой и так переврала некоторые мои неосторожные высказывания, что пресса захлебнулась слухами о конфликтах в нашей семье. Больше я на женщин не ведусь и уж тем более не привожу сюда никого, но…
В итоге я стою как дурак с щеткой во рту, в шортах, домашних тапках и толстовке (холодно же) и пытаюсь понять, как же меня так угораздило.
«Надо позвонить ее отцу, иначе меня собственный просто убьет» — понимаю я, бросаю щетку с пеной, полоскаю рот и бегу в кабинет. Телефон мой оказался там на столе. По привычке положил его у ноутбука, как пришел домой. Там же рядом — договор. Не подписанный.
Это она зря, но сначала Рогозин. Его согласие на этот самый договор мне нужно, ну и чтобы никаких недоразумений.
Пока я роюсь в шуфлятке стола, понимаю, что еще немного и начну зубами стучать — так меня трясет, но ничего, она у меня ответит… Знать бы только, что у нас ночью было и чего не было.
Забираю с дивана плед, заворачиваюсь в него и с ногами сажусь на рабочее кресло, через приложение на телефоне поднимаю температуру в квартире. Вдруг поможет?
Нахожу в записной книжке нужный номер. Набираю, плохо представляя что говорить.
«Доброе утро, вы там хотели, чтобы я женился на вашей дочери, так вот, я понял, что точно не хочу, но сейчас она спит в моей кровати, и я не знаю, что было вчера»?
Неплохо, конечно, если хочешь выставить себя ненадежным болваном, но я после окончания университета буду напрямую помогать отцу и рано или поздно унаследую банк, если, конечно, не буду валять дурака, а я не буду. Конечно же, мне совершенно не выгодно портить себе репутацию.
Молодые, все бывает? Может, и бывает, но, честно, если бы кто-то так обошелся с моей сестрой, навсегда бы угодил в список людей, с которыми я не стану вести дел.
Ее отец мне был нужен, вернее даже не он, а его уважение, так что, несмотря на дрожь во всем теле, мне пришлось собраться.
— Слушаю, — ответил мне строгий мужской голос.
Человек явно не привык спать долго, а это значит мы точно найдем общий язык.
— Доброе утро, Константин Игоревич, — говорю я и сразу замолкаю. У меня страшный охрипший голос, такой жуткий, словно мне лет сто.
— Как я понимаю, Иван Сергеевич Зацепин? Верно? — говорят мне неожиданно в трубку.
— Да, — отвечаю я. — Извините, что звоню вам так рано и в таком состоянии, но это касается вашей дочери.
— Твой отец говорил, что ты не настроен на брак, — неожиданно говорит он. — Что изменилось?
— Ничего, — честно отвечаю я. — Надеюсь, вы не будете против, если я скажу вам все прямо?
— Попробуй, — хмыкнул мужчина, будто говоря: «давай, удиви меня, мальчик». Наивный, а ведь я могу и удивить.
— Ваша дочь глупа и совершенно не приспособлена для жизни в моем круге. Я учусь с ней не один год и точно знаю, что ни одну работу за все это время она сама не сделала.
— Я это уже знаю, — со вздохом ответил мужчина и сменил градус разговора, — но она юна, перебесится…
— Она не звереныш, чтобы беситься, — перебиваю его я.
Никогда не любил подобных суждений, мол, перебесится — поумнеет, наломает дров — поймет. Если бы так говорил мой отец, боюсь представить, где бы я был, а мне просто давали выбор. Хочешь это — будет это. Пойдешь туда — получишь то. Меня не заставляли идти учиться, мне просто сказали, что если я докажу свои знания, то получу банк, а если знаний у меня не будет, то даже в наследство он мне не будет нужен, потому что деньги должны работать всегда, особенно у банкира.
