— Сколько тебе лет? — он шагнул ближе, словно хотел видеть лицо в темноте. Мне стало неловко, наши губы оказались слишком близко.
— Девятнадцать… — пробормотала я, отворачиваясь.
— Я так и думал... — речь стала неразборчивой, Андрей начал глотать звуки. — Она была чуть старше. Двадцать один.
Я решила: «старше» — это про Виту, но нет, он о другой.
Андрей говорил негромко, глаза, которые я видела вблизи, приобрели стеклянный блеск, словно он в прошлом.
— Ее насиловали втроем… Никто ей не помог.
Я перестала дышать от страха. Андрей жадно затянулся.
— Она была… — он задумался, — нежная, такая хрупкая… Я не хотел, чтобы это случилось с тобой, ты бы не выдержала. Как не выдержала она.
Я ему кого-то напомнила.
Он рассказал страшную историю. Было видно, что сам много раз прокрутил ее в голове. Я не знала, о ком он — о сестре, возлюбленной, но о девушке, которая была ему небезразлична. Сырая ночь, наполненная невнятным шепотом и дымом сигарет, стала казаться жуткой. В ней оживали картины, которые он озвучил, я представила себе и ее беспомощность, ее муки… Наверное, это было легко, потому что я сама могла пережить это сегодня, если бы не он.
Вряд ли. Нет, вряд ли. Не так, но ведь это могло случиться.
Андрей замолчал и выдохнул дым.
Мне тоже было нечего сказать.
В повисшей паузе я отчетливо чувствовала его воспоминания. Он ушел в себя, мне кажется, даже перестал помнить, где он, забыл обо мне, весенней ночи и этом прекрасном виде на город. Только ощущал горечь на языке от своих сигарет.
Зачем я спросила?
Зачем он ответил? Выдумал бы что-нибудь. А теперь он в себе, мне неловко. На щеках стало горячо от слез. Так странно: в душе я была спокойна, то ли подавила, то ли еще в полной мере не осознала, что пережила в клубе, и что могло произойти. Уже не там — и ладно. Ведь спаслась, так? Но история, рассказанная им, меня тронула — она придала ночи красок безысходности. А еще его стало жаль… Сентиментальная девчачья жалость к тому, кому она не нужна.
Я шмыгнула носом, и Андрей наклонился ниже.
— Я тебя испугал?
Я распереживалась, расплакалась и прикрылась от него рукой, чувствуя себя глупо.
— Спасибо, что помогли…
Я была благодарна, что защитил.
— Пойдем в машину.
Он посадил меня в пассажирское кресло прямо в своем пальто. Вытащив пистолет, Андрей сел за руль. Оружие бросил на приборную доску. Смял салфетку и намочил водой из бутылки. Сжал в кулаке, подержал, безуспешно пытаясь нагреть и стал протирать лицо с заплаканных щек. У него чуткие пальцы, тонко чувствующие. Он словно приручить меня ими пытался, еще диковатую после клуба. В первый раз я не хотела садиться в его БМВ, но нашла здесь убежище.
— Я не хотел тебя расстроить. Это было давно.
Он придержал мою голову за подбородок. Холодные, стройные пальцы оказались с твердыми, словно отполированными подушечками. Заметив, что мне неприятно, он убрал руку.
Я почесала холодные следы, оставшиеся на коже.
Мне тоже холодно.
Несмотря на пальто, я продрогла от сырости и стресса. Еще мне неловко, что мы оба молчим, пока он вытирает мне щеки. В этом не было необходимости. Так что когда Андрей наклонился слишком близко в следующий раз, я не стала отворачиваться. Мне кажется, мы оба этого хотели.
Я почти точно.
Его губы оказались холодными: со вкусом ментола и сигарет. Я боялась, у него будет что-то с языком, но он развеял сомнения, умело поцеловав меня открытым ртом. Так чувственно, что по телу пробежали мурашки. Первый поцелуй оказался коротким. Он первый перестал. Я открыла глаза, вынырнув из спонтанных, но приятных ощущений.
Нежно поглаживала пальцами его затылок, пытаясь отдышаться, и смотрела в глаза.
У него был затуманенный взгляд.
— Не дразни меня, — прошептал он, когда я начала гладить худые щеки. — Я не смогу остановиться.
Шероховатая кожа искушала к продолжению. Легко ему сказать… В полумраке изъяны лица Андрея не бросались в глаза. Кроме, пожалуй, рта… Я посмотрела на влажные губы. С такого расстояния он должен чувствовать ими мое взволнованное дыхание.
— Не останавливайся, — тихо сказала я.
Глава 6
— Ты об этом пожалеешь.
— Нет...
Он поцеловал мои голодно-ждущие губы.
С удовольствием, с многообещающим вожделением. Это был поцелуй-обещание, за которым последует что-то страстное. Он словно пытался поймать меня на крючок этими ласками, но попался сам. Раз, еще, третий — с каждым поцелуем распалялся сильней. В машине неудобно, теплое пальто упало с плеч, когда я потянулась к нему, сплетая на шее руки. Как от него пахло... Я ткнулась носом в щеку, вдыхая слабый запах лимонной туалетной воды, мяты, холода и сигарет. Андрей подхватил меня под ягодицы и притянул к себе. Я села сверху, и пока мы откровенно целовались взасос, раздвинутыми бедрами ощущала, что он уже возбудился.
Ну нет… Я не пожалею. Не об этом.
Даже если разобьюсь об него вдребезги — любовь для того ведь и дается, правда?
Сначала мне хотелось отблагодарить его за помощь. Я помню его взгляд, когда одевалась там, в клубе, помню, с каким непонятным голодом он смотрел и кажется, для этого и привез сюда.
А если отдаваться — то ему хочу, он больше заслужил, чем кто-либо в моей жизни.
И пусть я его совсем не знаю: кто он и какой в постели, я поняла, что мы оба не хотим расстаться утром, друг друга так и не узнав.
Было неудобно. Тесно. Андрей не отодвинул кресло — просто не успел, захваченный вспышкой спонтанной страсти. Я привстала и неловко мазнула грудью ему по лицу. Это свело его с ума: он попытался жадно найти соски сквозь ткань и порвал лиф, чтобы добраться до тела, в исступлении начал целовать грудь. Он терял над собой контроль. То, что начиналось, как романтичная близость в машине, превращалось в животный секс.
— Андрей, — прошептала я, не остановить хотела… подождать.
Повозиться подольше. Я может, еще поцеловалась бы с ним, мало ли что мы бы придумали… Но в ответ загремела пряжка ремня. Он расстегивал джинсы, очень торопился, опустив голову — вниз смотрел, на свой пах. Я ощущала перенапряженный член. Я на нем сидела.
Мне кажется, в этот момент он обо всем забыл: где мы познакомились и как меня зовут, так ему сорвало крышу. Об одном думал: пальцы скользнули под подол, второй рукой он удержал меня за правую ягодицу. Очень крепко взял — словно вобрать в себя пытался. Я и не думала отодвигаться, не хотела и не могла — некуда. Наоборот… Развела ноги, позволив Андрею сделать то, что он должен был сделать в клубе.
Первое же прикосновение — легкое, почти невесомое, вызвало такой трепет, что я застонала. Вспышка страстного желания, возбуждения такой силы, что стало больно. Я выгнулась и оперлась ему на плечи, перенося вес вперед.
Я ему себя предложила и Андрей медленно проник пальцами внутрь. Это безумно приятно. Он изучал меня и мои реакции и я запрокинула голову, открыв рот. Хотела ему показать, что мне нравится. Занималась любовью с его пальцами, пока они не оказались во мне полностью, и делала это с закрытыми глазами, стесняясь на него смотреть.
— Ты влажная, — прошептал он.
Дыхание стало сумасшедшим. Обхватив меня за талию, он заставил меня присесть — больше не играет, не ждет, не ласкает — наша прелюдия заняла всего минуту. Слишком мало...
Я немного не этого ждала. Растерялась.
— Андрей, — взволнованно позвала я, ощущая, как технично меня прогнули и направили прямо туда, чтобы насадить на…
— Я предупреждал.
Он так глубоко вошел в меня с первого раза, что я вздрогнула, изо всех сил вдавив пальцы ему в плечи. Со стоном закусила губу — пусть я влажная, но он слишком быстро… Сомнения растворились в первых же импульсивных движениях. Он трахал меня быстро — полностью отдался своим, а не моим желаниям. В исступлении уткнулся губами в шею и укусил. Руки на талии уверенно управляли ритмом моих бедер. Весь напряженный, даже агрессивный — совсем не похоже на первый ласковый поцелуй, которым он меня соблазнил. Я попробовала привстать, но добилась только того, что Андрей сдавил меня сильнее и, как похотливый кот крепче загнал зубы в шею...
