— Ой, ДиДи, не ной. Ты молодой. Если еще можешь выдержать вечеринки до утра, а потом отпахать на съемках, значит, выдержишь и такой режим работы.
— На вечеринках хоть весело, — зудит Дилан, а я слышу это, словно жужжание надоедливой мухи. — Ладно, — деловым тоном соглашается он, присаживаясь в соседнее кресло. — У нас две темы для разговора. Одна приятная, а вторая — нет. С какой начинаем?
— С неприятной, само собой.
ДиДи раскрывает свой блокнот и водит обратной стороной ручки по записям. Никогда не могу разобрать его каракули, поэтому даже не пытаюсь заглянуть туда. Пью кофе и рассматриваю локацию, думая о том, что еще можно было бы поменять, чтобы сделать фон сочнее.
— Дина! — кричу я, а ДиДи подскакивает и охает, вызывая мою улыбку. Когда художник-постановщик поворачивается в мою сторону, я показываю ей на дальнюю стену. — Мне кажется, нужно убрать оттуда белые цветы. В кадре они будут смазанными. Лучше замените их на красные.
— Мы пробовали красные, показалось вульгарным.
Я хмурюсь и прищуриваюсь, пытаясь представить себе на месте белых цветов красные, но у меня ничего не получается.
— Ладно, подождем Дэвида с перерыва и посмотрим, как это смотрится в кадре. Что у тебя, ДиДи?
— Иногда мне кажется, что у тебя синдром Туретта, Долли.
— Это профессиональное, — смеюсь я. — Давай свою поганую новость.
— Не новость, так, информация. Звонили из адвокатской конторы. Первое слушание назначено через три недели.
— Мы как раз уезжаем в тур.
— Долли, это не самая неприятная часть. — Я сжимаю челюсти и прикрываю глаза, готовясь выслушать то, что он хочет сказать. — Оливер хочет привлечь прессу.
— Сукин сын, — рычу я. — Пиариться за мой счет? Поговори с Мими, пускай придумает, как все это красиво обставить в нашу пользу.
— Уже разговаривал. Она сказала, что все придумает, но просит поговорить с продюсерами «Крашез» о преждевременном анонсе фильма. Ну, знаешь, там, короткое интервью для какого-нибудь музыкального канала. Нам нужна новость от тебя, которая перебьет спонтанную пиар-кампанию Оливера.
— Я тебя умоляю, ДиДи, это же Голливуд. Здесь каждый день какая-нибудь звезда страдает передозировкой или напивается и светит трусами в общественном месте. Большую новость Оливера никто и не заметит.
— Этот ублюдок бывает изобретательным, — возражает Дилан.
— Ладно, дай мне пять минут.
Я встаю и выхожу из павильона. Команда в сторонке вдыхает едкий дым сигарет и болтает. Отхожу на другую сторону и коротко улыбаюсь проходящему мимо работнику студии. Набираю знакомый номер и жду, пока пройдут гудки.
— Малышка До, — ласково отвечает на звонок Дрю.
— Привет.
— Привет. Как твои дела?
— Слушай, повторю твои слова и скажу, что позвонила не из праздного любопытства, а по делу.
— Всегда рад тебя слышать, даже если по делу. — Я слышу улыбку Дрю, и это немного снижает уровень напряжения в моем теле.
— Мне нужна твоя помощь.
Я коротко обрисовываю ему ситуацию и терпеливо дожидаюсь, пока в нем иссякнет поток ругательств в адрес моего бывшего. Выдохнув, он говорит:
— Я поговорю с Марком и мы придумаем, как все обставить.
— Скажи ему, что мы через пару недель можем снять промо-видео тура. Это будет реклама и дополнительно правильный пиар для нас, если мы анонсируем фильм.
— Я ничего не обещаю, но сделаю все возможное, Долли. Мне нравится идея анонса фильма.
— Хорошо.
— Долли?
— Что?
— А как все-таки у тебя дела? — спрашивает Дрю, и я улыбаюсь.
— В порядке. Сейчас на съемках. — Машу рукой Дилану, который кричит о том, что перерыв закончился. — А у тебя?
Я не хочу прерывать звонок, хочу еще немного послушать успокаивающий голос Дрю. Он всегда так влиял на меня. В школе он не уступал мне по темпераменту, но было в нем что-то, что немного гасило мое сумасбродство и подпитывало его одновременно. Теперь же, когда все мы стали взрослыми, он спокоен. Его сексуальность увеличилась в десятки раз, а голос стал еще приятнее, в него добавились бархатные нотки и теперь он как тягучая карамель или хороший виски. Я даже могу почувствовать его у себя на языке, и Дрю подпитывает эту жажду.
— У меня тоже все хорошо. Рад слышать, что ты не падаешь духом из-за этого мудака. И знаешь что, Доллс?
— Что? — почему-то спрашиваю шепотом.
— Мне нравится, что ты до сих пор носишь яркую одежду.
— Ты говорил, — отвечаю я, рассматривая носки своих фиолетовых балеток.
— Я готов повторить это еще много раз, если буду слышать, как ты улыбаешься.
— Дрю, ты соблазнитель. — Пытаюсь вложить в тон игривый упрек, но это больше похоже на комплимент.
— Надеюсь, что на тебя это тоже повлияет. Я позвоню, — произносит он и отключается.
Блокирую экран и продолжаю стоять на месте, глупо улыбаясь. Я не думала, что в двадцать девять мужчина еще способен всполошить бабочек в моем животе одними только словами. Но это так. И ощущение, скажу я вам, чертовски волнительное и вместе с тем пугающее. Теперь я буду постоянно нуждаться в такой подпитке, а, значит, снова стану зависима от Дрю. Страшно? Несомненно. Но как же это будоражит!
Глава 8
Месяц пролетел незаметно. Такой сумасшедший график съемок просто не оставляет ни секунды свободного времени. Все, на что у меня нашлось время, — это слетать в Вашингтон к Трише с Адамом, когда родились близнецы. О, это было эпично. Как и все, что касается моей подруги.
Она позвонила мне в десять вечера и простонала в трубку, что рожает.
— Что, прямо сейчас? — выкрикнула я, невольно останавливая съемочный процесс. Вся команда уставилась на меня в недоумении.
— Да! — так же громко крикнула Триша. — И это охренительно больно! Ненавижу Скотта! Напомни мне больше с ним не трахаться! А-а-а!
— О, господи. — Я вскочила со своего места и заметалась по павильону. — Дыши, Триша. Давай, детка, ты справишься. Вот так. — Я начала быстро и шумно дышать, как видела в фильмах, вызывая смех съемочной группы, но мне было плевать.
— Долли! А-а-а! — кричала Триша.
— А-а-а! — повторила я за ней.
Меня за рукав кто-то дернул, отвлекая от разговора. Я сделала самое суровое лицо из всего своего разнообразного арсенала и гневно посмотрела на того, кто посмел меня прервать. ДиДи показывал на планшете, что забронировал для меня билет до Вашингтона, и вылет должен был состояться через полтора часа. Тогда я подумала, что надо бы парню прибавить зарплату.
— Триша! — Она только кричала в трубку и не слышала меня. — Триш!
— Скотт! Ненавижу тебя и твой здоровенный член! — крикнула она.
— О, черт, эта информация не для моих ушей, — пробубнила я, скривившись. А потом громче позвала: — Триша!
— Что? — резко крикнула она, и снова застонала.
— У меня через полтора часа вылет в Вашингтон. Я скоро буду рядом. Ты слышишь?
— Хочешь, чтобы я тебя дождалась?
— Хочу, чтобы ты родила до того времени, иначе я сдохну от ожидания.
— Я не знаю, Долли. Господи, вколите мне кто-нибудь обезболивающее! Вырубите меня на время, пока все не закончится! Адам! Ты же врач! Сделай что-нибудь!
Я слышала, как Адам пытался успокоить Тришу, но она только ругалась и кричала. Мне даже казалось, что у меня живот болел вместе с ней.
— Триш! Триш, ты слышишь меня?
— О, боже, немного попустило, — простонала она. — Слышу, Доллс.
— Я отключаюсь, потому что мне нужно ехать в аэропорт. Держись, ладно?
— У меня нет выхода. А у этих маленьких засранцев есть, но они им почему-то не пользуются! — хныкала она.
— Они обязательно воспользуются. Из роддома еще никто беременным не выходил. Держись, подруга, я скоро буду рядом.
— Ты не знаешь, что это за боль, Долли! Ты ее не испытывала! — выкрикнула она и снова застонала, а я не знала, что ответить. Понимала, что подруга был в агонии и сказала это не специально, но сердце все равно сжалось от боли, а незаживающая рана в нем начала кровоточить с новой силой. Я сцепила зубы, чтобы не послать подругу подальше, потому что не могла винить ее за сказанное в состоянии аффекта. Вдохнула и выдохнула.
