— Это сделало работу над «Кутюр» чрезвычайно сложной, но мы все еще справляемся.
— А что случилось? — Я уперлась локтями в колени.
— Большие боссы потеряли кое-кого важного.
— Какое это имеет отношение к вам?
— Этот кое-кто была нашим боссом, и каждый раз, когда они смотрят на нас, они видят ее. Вот почему они никогда не смотрят на нас.
Я протянула руку и сжала руку Грея, как раз в тот момент, когда с важным видом вошел мой другой коллега. Вернее вошла.
— Ах, мои собратья прокаженные и сообщники по модным преступлениям. — Она протянула мне руку с ногтями, выкрашенными в синий и зеленый цвета. — Меня зовут Эйва.
Я пожала ей руку. Она выглядела лет на двадцать с небольшим и, как и Грей, была шикарной с ног до головы. С загорелой кожей, большими кудрями и кошачьими глазами — плюс красное кожаное мини-платье и винтажные желтые сапоги, — она могла бы составить конкуренцию любой поп-принцессе.
— Это что, наряд биполярной медсестры? — Она сердито посмотрела на мое белое платье.
Открыла рот, чтобы объяснить, что я слежу за модными тенденциями так же, как ее клавиатура, но тут девушка расплылась в улыбке, а Грейсон рассмеялся со своего места за столом, качая головой.
— Платье с запахом и конверсы? Серьезно? — Она вытерла слезы из уголков глаз.
— Что тебя больше беспокоит, платье из комиссионки или кеды? — Я прикусила нижнюю губу.
— Почти уверена, что та часть, где ты выглядишь, как ребенок, увлеченный «Джамбо Джусом», который совершил набег на шкаф миссис Клинтон. У тебя есть имя? — Эйва скользнула взглядом по моему телу.
— Джудит. Но все зовут меня Джуд.
— Хей, Джуд, — пропела она и подмигнула.
— Уверен, что она не слышала этого раньше, Эв. — Грейсон повернулся на стуле к монитору, дважды щелкнув по значку конверта.
Когда мне было лет семь, соседские ребята решили, что я слишком сорванец, чтобы носить такое женское имя. Джудит умерла медленной смертью, кашляя каждый раз, когда мне нужно было заполнить официальный документ.
Джуд может прикоснуться языком к кончику носа и пукнуть подмышками.
Джуд может научить вас кататься на скейтборде.
Джуд знает, как делать водяные бомбочки.
— Кстати, о тревожных вещах, мистер Лоран сделает объявление сегодня в три, так что, может быть, и хорошо, что маленькая мисс Риз Уизерспун одета в такое уродливое платье, что оно должно быть вне закона.
Я бросила взгляд на Эйву, и она щелкнула жвачкой у меня перед носом.
— Он дамский угодник, но не волнуйся, сын сажает его на поводок.
Часы шли, поглощая минуты и втягивая их в целый день, лишенный солнца. Я потратила их на изучение множества тревожных способов заморозить, растопить и стереть целлюлит до смерти. Когда часы пробили три, зазвенел лифт. Но это было единственное, что радовало в данном случае. Время остановилось. Так же как щелканье клавиш, и треск радиостанций по этажу вместе с общей болтовней. По тому, как воздух нависал над моей головой, словно меч, я догадалась, что прибыл мистер Лоран, владелец «Кутюр» и LBC.
Грейсон оттолкнулся от стола и жестом велел нам с Эйвой выйти из нашей кабинки. Я вытерла холодный пот с ладоней о платье.
— Главная достопримечательность здесь. Будем надеяться, что Лоран-старший никого не облапает, а Лоран-младший не уволит нас всех, потому что у него месячные. — Покачивая бедрами, Грей прошел в главный вестибюль.
Я усмехнулась. Значит печально известные нью-йоркские королевские особы, Лораны, были занозой в заднице. Для меня это не имело никакого значения. Очень сомневалась, что они работают на этом этаже или что я их часто увижу. Слышала о Матиасе Лоране, французском магнате. Он казался слишком важным, чтобы болтаться с нами, смертными, на пятом этаже, корпя над отчетами или пробуя образцы новых духов.
Как только мы вошли в уже заполненную приемную, у меня отвисла челюсть. Она упала на пол, и мой язык выкатился изо рта, как красная ковровая дорожка в мультяшном стиле.
«Иисус Христос».
Я практически слышала, как Иисус в моей голове размахивает кулаком: «Перестань произносить мое имя всуе каждый раз, когда вспоминаешь о совершенном грехе». У него была веская точка зрения. В таком темпе мне нужно было бы произнести так много молитв о прощении, что я не закончила бы до своего тридцатилетия.
Передо мной стоял горячий французский турист, который три недели назад творил с моим телом нечестивые вещи, выглядя не менее богоподобным, чем в ту ночь, за одним исключением — теперь он выглядел намного пугающе.
На Селиане были светло-серые брюки, которые, казалось, были пришиты прямо к его телу, белая сшитая на заказ рубашка и грозный хмурый взгляд. Он выглядел готовым обезглавить Кайлу и скормить ее конечности толпе людей, собравшихся вокруг него. Рядом с ним стоял седовласый мужчина на дюйм ниже его.
У Матиаса Лорана были маленькие, черные, пустые глаза — полная противоположность темно-синим глазам его сына. Но на его лице был такой же неодобрительный хмурый взгляд, который заставлял вас чувствовать себя грязью под их шикарными туфлями.
И, вероятно, столько же полномочий, чтобы уволить вашу покорную слугу.
— Давайте перейдем сразу к делу. Технически, это вопрос бухгалтерии, но мы решили пригласить «Кутюр», так как вы, ребята, денежная прорва глубже, чем Кидд Майн (прим. Кидд Майн Шахта — рудник цветных металлов, расположенный неподалёку от Онтарио, Канада), — начал Селиан, глаза-сосульки, которые я называла ирисами, все еще были сосредоточены на экране его телефона.
Мои глаза закатились, а колени угрожающе подогнулись.
У него был американский акцент. Не Французский. Американский. Плавный. Знакомый. Обычный. Он выпаливал фразы со скоростью света. Я слышала его, но не могла понять слова. Шок охватил мое тело, когда кусочки головоломки встали на свои места. Мой грязный секс на одну ночь был моим боссом. Моим лживым американским боссом. И теперь мне предстояло иметь с этим дело — надеюсь, очень долго, потому что я отчаянно нуждалась в этой работе.
Кто-то щелкнул пальцами, и мой взгляд метнулся от лица Селиана к Грейсону.
Он хмуро смотрел на меня.
— Ты выглядишь так, будто изо всех сил стараешься не заплакать или испытываешь по-настоящему сильный оргазм. Надеюсь, что это последнее, и ты испытываешь некое жуткое-слэш-потрясное состояние. Ты в порядке?
Я кивнула, выдавив улыбку.
— Прости. Никаких оргазмов, происходящих под этим платьем. Просто на секунду отключилась. — Вранье. Я была на грани оргазма, просто вспоминая, как хорошо чувствовала, когда Селиан раздвигал мои бедра своими большими мозолистыми руками и погружал свой язык в мою щель.
Затем слова перестали обрушиваться на головы всех присутствующих, как обжигающий душ, и я поняла, что на самом деле есть что-то хуже, чем слышать, как Селиан говорит на своем идеальном американском английском. И это было совсем не то, что слышать его слова. Потому что теперь сосульки были направлены на меня, как взведенный пистолет.
Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он смотрел на меня ровно секунду, прежде чем его внимание переключилось на Грейсона.
— Я понятно выразился, Грегори? — спросил он.
«Грегори?»
— Совершенно ясно, сэр, — ответил Грейсон дрожащим голосом.
Селиан дернул подбородком в мою сторону.
— Твоя протеже не годится для девушки с обложки.
«Боже. Чертов. Ублюдок».
Мужчина узнал меня, и я это знала. Его глаза загорелись, растапливая лед и становясь темнее в ту минуту, когда наши взгляды встретились. Он помнил, и, наверное, его убивало то, что я здесь настолько, что он хотел закопать меня.
«Я хочу вернуть свой айпод», — сказал ему мой взгляд. У меня было больше трех тысяч песен на этой штуке, и все они были слишком хороши, чтобы тратить их на этого придурка.
— Джуд Хамфри. Младший репортер. Это ее первый день, — почти умоляюще подчеркнул Грейсон. Он непроизвольно двинулся в мою сторону, как будто ему нужно было физически защитить меня от острого на язык монстра в костюме.
