Мы продолжали смотреть друг на друга, и я почувствовала в нем что-то до боли знакомое, хотя и понимала, что это невозможно.
— Кто вы и почему здесь?
Может, если я повторю вопросы, он ответит.
Он остановился на расстоянии вытянутой руки.
Возможно, это неверное толкование; однако пространство, которое он мне предоставил, придало мне немного уверенности. Я подняла лицо повыше.
— Если вы подойдете ближе, я закричу.
Уголок его губ слегка приподнялся.
— Доктор Карлсон… — Его глубокий голос прогремел во мне, как гром в пасмурный день: — …если бы я хотел причинить вам вред, вы бы не стояли здесь.
— Тогда что вы хотите?
Он покачал головой, бессовестно глядя на мою грудь и обратно в глаза.
— То, чего не должен.
От его ответа покалывало кожу. И все же мне удалось сказать:
— Вам не следует здесь находиться.
В моем сознании было много возможностей его желаний, очевидно, я думала, что констатация очевидного была важна.
— И вам не следует. Это небезопасно.
— Я просто… — я начала объяснять и остановилась. — Ладно. Подвиньтесь, и я уйду.
— Ваша формула, — сказал он.
— А что с ней?
— Я хочу ее. Мой работодатель хочет ее.
— Финансовое спонсорство следует обсудить с доктором Олсеном.
Он покачал головой. Сухожилия на его шее напряглись, когда он заговорил.
— Вы меня неправильно поняли, доктор Карлсон. Мой работодатель не хочет финансировать ваши дальнейшие исследования. Мой работодатель хочет финансировать прекращение исследований. Эта же организация готова пойти на многое, чтобы получить все права на вашу формулу, какая она есть сегодня, и гарантировать, что дальнейшие государственные или частные исследования прекратятся. Я бы посоветовал вам согласиться на сделку. Вы закончите с этим маленьким проектом и станете богатой женщиной, способной работать над другим проектом или, возможно, никогда в жизни не работать. Выбор за вами.
— Что?
Я пыталась следить за его словами, но они не имели смысла.
— Нет, это невозможно.
— Это лучше, чем альтернатива, доктор. Примите предложение. Что бы вы ни решили, исследование окончено.
— Это еще не конец. Мы слишком близко. Вы не знаете, о чем говорите.
— Вы снова ошибаетесь. Мой работодатель знает все о вашей формуле и потенциале соединения, а также о более сомнительном использовании. Думайте об этом как о предложении, от которого не можете отказаться.
— Доктора Картрайт и Олсен…
— Могут и не узнать об этом предложении — ради их же безопасности.
— Это просто смешно. — Я указала на дверь. — Там целая комната людей, которые знают, что мы делаем. Это не может просто исчезнуть.
— Какова ваша цена, доктор Карлсон? Сколько?
Его зеленые глаза изучали меня с головы до ног.
— Я не продаюсь.
На этот раз обе стороны его губ поползли вверх.
— Очень жаль. Если бы вы были на аукционе, я бы удвоил самое высокое предложение.
— Что?
— У каждого есть цена, доктор, а это значит, что каждый продается, — его губы на секунду сжались, и он продолжил. — Сейчас мы говорим о вашей работе. Если предложение включает вас, мне, возможно, придется присоединиться к торгам.
Я не знала, должна ли быть потрясена его намеком или польщена. В любом случае, его слова подействовали на меня так, как я не предполагала.
Когда он полез в карман пиджака, я ахнула и прижалась к стене, подозревая, что он тянется за пистолетом или чем-то столь же гнусным. Вместо этого он достал визитную карточку и протянул ее мне.
Я с опаской протянула руку и схватила карточку.
Поверхность была черной, а на лицевой стороне были тисненые золотой фольгой буквы. На самом деле это была не надпись. Там не было слов, только десятизначное число. Я перевернула карточку. Задняя сторона тоже была черной.
— Этот номер нельзя отследить, — сказал он, — Так что даже не пытайтесь. Я буду ждать звонка в течение недели с ценой. Подумайте об этом. Подумайте о своих родителях в Айове, о сестре и племяннице в Иллинойсе. Что вы могли бы сделать для них с неисчислимой суммой денег?
— Нет, в этом нет никакого смысла. Я не владею формулой. Она принадлежит университету.
— Вы знаете, что в ней. Никто не знает этого так хорошо, как вы.
— Но я не могу…
— Сегодня пятница. Одна неделя, доктор Карлсон. Никому не говорите. Я не могу нести ответственность за то, что может случиться, если вы это сделаете.
После своего последнего слова он повернулся к двери, показывая мне тот же вид, который я видела, когда он исчез в толпе ранее вечером.
— Подождите, — воскликнула я.
Он упомянул мою семью. Было ли его последнее заявление угрозой?
Когда он повернулся ко мне, я спросила:
— Откуда вы знаете о моей семье?
— Я знаю о тебе все, Лорел. Одна неделя.
Не говоря больше ни слова, он повернул большой замок на двери и, открыв ее, вышел в коридор. Какое-то мгновение я стояла, уставившись на номер на карточке. Код города местный. Должен быть способ узнать, чей этот номер.
Мне нужно больше информации. Сунув карточку в карман платья, я выбежала из пустого банкетного зала за ним. Я посмотрела в обе стороны. Коридор был пуст, если не считать одинокого служащего конференц-центра у дверей банкетного зала, заполненного людьми, ожидающими моего возвращения. Его голова была опущена, телефон в руке.
Подойдя к нему, я спросила:
— Простите?
— Да, мэм, — ответил молодой человек, отводя взгляд от экрана.
— В какую сторону пошел мужчина?
Он покачал головой.
— Я не видел мужчину.
Я подняла руку.
— Высокий, в темном костюме. Крупный, но не толстый, пугающий.
— Нет. Никого такого. Я бы запомнил его.
Глава 6
Лорел
Замедлившись, я притормозила перед тем, как выйти к людям, ведущей к собравшимся внутри. Что только что произошло?
Это была не настоящая жизнь. Таких встреч не бывает. Ведь так?
Может это был сон.
Или, может, я просто побывала в сцене какого-нибудь психологического триллера из параллельной вселенной. В таком случае мне хотелось переключить канал и забыть о случившемся. Бросить мои исследования?
Нет, черт побери, нет.
Не было цены, которая заставила бы меня сделать это. Это похоже на рекламу кредитной карты — продолжение наших исследований бесценно.
Я глубоко вздохнула, положив ладонь на большую ручку. Могла ли я двигаться вперед, как будто этой встречи не было?
У меня не было выбора. Там была комната, полная ожидающих меня людей.
Что, если я пойду прямо к Эрику Олсену или Рассу Картрайту и расскажу им, что произошло? Я не была уверена, что они мне поверят. Честно говоря, мне самой трудно в это поверить.
Я сунула руку в карман и провела пальцами по цифрам из золотой фольги на черной карточке. Вытащив ту, я снова уставилась на номер.
Визитка была реальной.
Цифры были реальными.
Это означало, что встреча тоже была реальной.
Сделав глубокий вдох, я потянула на себя большую дверь и сунула карточку обратно в карман. Интерьер банкетного зала был таким же, каким я его оставила недавно. Если что-то и изменилось, так это то, что уровень шума разговора увеличился. Оглядывая толпу, большинство из которых держали в руках стаканы, я приписывала вину за громкость алкоголю. По словам Эрика, это должно было не только развязать языки, но и кошельки.
В современном мире можно использовать простое приложение. Настоящие деньги не переходили из рук в руки. Оглядывая толпу, я вертела в руках черную карточку. Все мужчины выглядели одинаково в своих темных костюмах, но ни один из них не был тем, кого я искала. Тот, кого я искала, исчез.
— Доктор Карлсон, — сказал доктор Олсен, подходя ко мне.
Чувствуя, как внутри все переворачивается, я вытащила руку из кармана, оставив карточку на месте. Когда декан подошел ближе, я пришла к выводу. Я была разной, но хорошей актрисой — никогда.
