Через полчаса снова вошла в каморку, где мужчина в возрасте безотрывно пялился в мониторы невидящим взором.
— Виктор Степанович, как часто происходит перезапись? — спросила с ходу.
— Три дня, — ответил, даже не повернув головы.
— А где хранятся записи?
— На удаленном сервере, пароль знает только Андрей Викторович.
— А как зайти на этот сервер? — спросила со вздохом, а он все-таки повернул голову, убедился, что я — это я, и сказал:
— Пришлю ссылку на рабочую почту.
Ответ меня вполне удовлетворил, я молча закрыла дверь и заспешила домой смотреть видео с камер, потому как пароль знала прекрасно: как и многие люди его возраста, отец предпочитал один на все случаи жизни и хранил бумажку дома под клавиатурой. Попытки объяснить ему, что это не безопасно успехом не увенчались, и я оставила затею, признав ее абсолютно бесперспективной. А через час уже сидела перед ноутбуком и смотрела, как верзила выкатывает моего больного. Снова и снова. Как будто каталка была игрушечной, а на ней не лежал взрослый мужик. А меня из скорой за волосы… вот скотина.
Итого, он за каким-то хреном умыкнул парня из реанимации, хотя даже идиоту известно, что туда так просто не попадают. Причём, по телефону он соврал собеседнику, сказав, что понятия не имеет, где он. Зачем? А вот Людмила, похоже, с ним заодно. Отвлекла дежурного на этаже, да так, что там можно было хоть всю реанимацию вынести, а перед этим наведалась к Русику, просто сфотографировав мониторы, от того верзила отлично знал, как не засветить рожу. Но я-то ее видела… то ли он уверен, что его не найдут, то ли просто не до этого. В доме он выглядел сильно нервным, похоже, у парня серьезные неприятности.
«А тебе какое до всего этого дело?» — уточнил ехидно внутренний голос, а я поморщилась. Он ушёл, оставив в живых, так что опасаться в дальнейшем попросту глупо. Как и гадать на кофейной гуще, чем я весь день и занималась.
Я легла в кровать с намерением уснуть и посмотрела на часы. Почти двенадцать. А потом резко поднялась и торопливо открыла ноутбук, скопировав на него все доступные видео, едва успев до того, как перезапишется отрезок времени, когда привезли парня с огнестрелом. С трудом уняла сердцебиение и через наконец-то провалилась в сон. Не на долго.
Это ты во всем виноват
Проснулась я когда что-то грохнуло в коридоре, нарушив ночную тишину. Замерев, я навострила уши, но больше не доносилось ни звука. Когда уже всерьез решила, что мне это попросту приснилось, поудобнее устраивая голову на подушке, из коридора донёсся слабый стон.
Я подорвалась и выбежала на звук, на ходу потирая глаза, но сначала ничего не увидела. Постояла растеряно и включила свет.
— Твою мать… — простонал верзила и сощурился, продолжая сидеть на полу. Одну ногу он вытянул в проход, вторую поджал к животу и держался обеими руками за бок.
Поза мне не понравилась, я подошла ближе и увидела, что его руки в крови, а на моем полу растеклась уже приличная лужа.
— Иди спи, — сказал он, с трудом разжав челюсть.
— Тогда отползи хоть немного, — скривилась в ответ, а он поднял голову и посмотрел с недоумением. Сил уже было маловато, но он не удержался:
— В подъезде на коврике прикорнешь? Вполне поместишься.
— Да не, — пожала я плечами с ленцой. — Просто ты скоро вырубишься, а я выйти не смогу, потому что не сдвину твою тушу ни на сантиметр. Придётся вызывать МЧС, потом полицию, потому как ты наверняка уже не очнёшься, и выходной коту под хвост.
Он слабо ухмыльнулся и прислонился затылком к двери.
— От этой царапины не сдохну. Скоро уйду.
Я с тоской посмотрела на пол и сказала расстроено:
— Ты залил мои любимые туфли.
— Свали, как там тебя… — сказал медленно и слегка прикрыл глаза, а я пошла за швейным набором, одноразовыми пелёнками, антисептиком, ампулами и прочей приблудой для полевого госпиталя, который планировала развернуть прямо в коридоре.
Когда я вернулась глаза он уже не открывал, дышал тяжело, а руки ослабили хватку.
— Да ну сдохни ещё тут, — возмущённо всплеснула руками и ухватила его за ногу, волоком оттаскивая от двери. — Черт здоровый, — ворчала, пятясь назад, как каракатица, и с силой отталкиваясь ногами от пола.
Пара метров дались мне с трудом: я вспотела и дышала ещё тяжелее верзилы. Встала над ним, оценивая общее состояние, а он неожиданно ухмыльнулся.
— Вот скотина! — ахнула от такого коварства. — У меня чуть пупок не развязался.
— Я тебя таскал, была твоя очередь, — сказал вполне нормальным голосом, а я поняла, что он с самого начала придуривался.
— Ты, симулянт, — рыкнула, уперев руки в бока, а он слегка поморщился:
— Не совсем, — и убрал руки.
Я опустилась на колени, отодвинула куртку и осторожно задрала футболку, осматривая рану. Пуля прошла через мягкие ткани по касательной, но довольно глубоко, без швов не обойтись.
Подложив под него пелёнку, я сходила за настольной лампой и пристроилась на полу. Разрезала футболку, обработала ранение и взяла ампулу и шприц.
— Шей так, — сказал грубо, а я закатила глаза:
— Рембо хренов. Сначала я буду довольно долго ковыряться пинцетом, выискивая мелкие металлические фрагменты пули и волокна от одежды в раневом канале, а только после этого зашью.
— Не важно. Начинай.
Я тяжело вздохнула, надела латексные перчатки и промокнула кровь, а потом через лупу стала осматривать рану. Нашла первый кусочек, подхватила его пинцетом, и в этот момент он дернулся, выбив все из моих рук. Я разозлилась, подхватила свой набор и ушла в спальню, где набрала шприц.
— Эй, — позвал из коридора. — Я был не готов. Просто предупреждай когда снова полезешь ковыряться.
— Хорошо, — сказала тихо и вновь опустилась перед ним на колени. Занесла пинцет над раной, не особенно целясь, и сказала: — Сейчас.
Он на мгновенье прикрыл глаза, а я отложила пинцет и воткнула в плечо шприц, быстро влив содержимое.
— Дура, — взревел на выдохе. — А если за мной придут?!
Об этом я как-то не подумала и скисла, но он начал отключаться, а рана все ещё кровоточила, так что я просто занялась привычным делом, отбросив все мысли и сосредоточившись на процессе. Очухаться он должен был часа через четыре, но возиться на полу начал уже через три. К счастью, я успела закончить начатое и убралась в коридоре, сев рядом без сил. Глаза слипались, а тело намекало, что неплохо было бы дать себе передышку или, хотя бы, распрямиться, но я осталась разглядывать его, пока представилась возможность. Короткие тёмные волосы, мужественное лицо, губы с четким контуром, довольно длинные ресницы, нетипичные для мужчины. На груди тонкий шрам наискосок, как будто его полоснули ножом. Скорее всего, так и было. Кубики пресса притягивали взгляд, я намочила полотенце и начала осторожно вытирать с него запекшуюся кровь, а когда закончила, он неожиданно открыл глаза и схватил меня за запястье.
— Никто не приходил, — сказала быстро, но руку он не отпустил, прошипев:
— Никогда так больше не делай. Поняла?
— Без проблем, — повела я плечом и дёрнула руку, освобождаясь и начиная подниматься, а потом бросила, уходя: — Людмила тоже умеет шить.
Закрылась в спальне и повалилась на кровать, рассчитывая поспать, но дверь открылась и он медленно прошёл, тяжело опустившись рядом.
— Откуда узнала? — спросил резко, а я поморщилась:
— Не все блондинки идиотки. Не поверишь, но я даже медицинский окончила.
— Отвечай, когда я спрашиваю, — прорычал сквозь зубы, а я прикрыла глаза и хохотнула:
— Катись к черту.
В следующую секунду он навалился сверху и придавил мне горло рукой. Дышать стало невозможно, я резко открыла глаза и вцепилась в него ногтями со всей силы, но он даже не поморщился, надавив сильнее. Я начала хрипеть и только после этого он убрал руку, повторив:
— Отвечай.
Я закашлялась, одновременно пытаясь вдохнуть и отползти от него, а когда немного пришла в себя, проорала:
