— Магда, ты видела который час? Где тебя носило? Ты пробудила весь дом.
Мой тон получается более сердитым, чем я хотела. Краем глаза замечаю, как мама собирается меня остановить и отправить прочь. Она всегда так поступает. Остается в одиночестве с младшей дочерью и долго пытается ее успокоить. Иногда я подчиняюсь, иногда нет. Сегодня будет второй вариант. Мне надоело не высыпаться, шум по ночам. Мне жаль маму, стоящую в одной тоненькой ночной рубашке с выражением отчаяния на лице. Я не могу смотреть, как Патрик плачет через непутевую маму и пугается ее, когда та наклоняется над ним. Едва ли он слышал от нее ласковое слово.
Магда поднимается с пола и покачиваясь подходит ко мне. Взгляд угрюмый, косметика размазана по лицу.
— Как тебе не стыдно приходить в таком состоянии? Посмотри, на что ты похожа.
— Мне безразлично, — еле выговаривает она и делает еще шаг ближе. — Я делаю все, что хочу. И не твои дела, где я и с кем.
Меня мутит от ее дыхания, и я невольно отклоняюсь.
— Призираешь меня? — замечает мою реакцию и в глазах появляется злоба. — Ты у нас принцесса. Такие как я тебе не под стать.
Магда пододвигается почти вплотную и намеренно дышит перегаром прямо в лицо. Ее близость невыносима, ее вид ужасен.
— Мне стыдно за тебя. Хотя бы родителей пожалела, — стараюсь достучаться до совести, хотя вряд ли удастся. — Сколько они будут с тобой мучатся? Подумала бы о сыне.
Ее лицо перекашивает выразительная гримаса, словно вспомнив о чем-то очень неприятном для нее.
— Мне плевать на все. А на это маленький чертенок тем более. Он разрушил всю мою жизнь. Это из-за него я такая.
Я разочарованно качаю головой. Сейчас не с кем говорить. Она пьяна и не понимает, что говорит. Как всегда жалеет только себя и видит только свою персону.
— Ты сама во всем виновата, — выплевываю обвинение прямо ей в глаза. Пусть знает, что тоже несет ответственность за содеянное. — Тебя никто не заставлял спать с беженцем.
Я даже не замечаю, как она замахивается, хотя из нас двоих не трезвая как раз она. Возможно, потому, что спросонья, возможно, потому, что не надеялось, что она на такое способна. Раньше до этого не доходило.
Магда сильно бьет меня по лицу, я по инерции отскакиваю назад и сталкиваюсь со стеной. Щека и ухо мгновенно горят огнем. Сильная боль начинает пульсировать по всей стороне головы. Я хватаюсь за щеку и только замечаю, как она снова замахивается. На этот раз ловлю ее руку, крепко сжимаю запястье и с силой отталкиваю. Безумная ярость в глазах сестры ошеломляет меня. Никто никогда не вспоминал того беженца, из-за которого все началось. Никто не знал, весит ли он что-нибудь для Магды. И в этот момент я понимаю, что он был для нее всем. Что ее сломала не сама беременность, а его предательство. Он бросил ее, а этого она не смогла пережить.
Магда снова бросается ко мне, но мама ловит ее сзади и оттягивает подальше. Та кричит, что хочет меня убить, а я стою неподвижно и анализирую ее поведение. Переосмысливаю ее проблему и ищу ответ.
В гостиную влетает отец, возле него испуганный Патрик. Вот почему он не вышел, был с мальчиком, чтобы тот не видел пьяную мать, хотя это не впервые. Приложив усилия, они выводят Магду из комнаты, оставив меня с малышом. Щека сильно болит, нужно приложить что-то холодное, но я игнорирую эту проблему. Патрик стоит с широко раскрытыми глазами. Его маленькие ручки трясутся, а слезы вот-вот покатятся горохом. Я подбегаю, хватаю его на руки и несу в детскую.
Комната маленькая, но уютная. На стенах обои с самолетами, кроватка в виде машинки, в углу целая гора всевозможных игрушек. Все это покупали ему дедушка и бабушка. Маму мало интересует ее дитя и как она живет. Я ложу Патрика в постель. Она аккуратно заправлена, скорее всего, он спал у родителей.
— Мама пьяная, — лепечет мальчик, глядя на меня грустными глазами.
— Нет. Она просто устала.
Мне стыдно от своих слов. Очевидное не скрыть, даже ребенок все понимает. Он уже привык к такой маме. Еще сильнее злюсь на сестру.
— Пьяная, — подтверждает Патрик.
Его глаза так ясны и умны. Он кажется достаточно серьезным и взрослым. Я глажу его по светлой головке. Даже не знаю, на кого он похож. Отца его ни разу не видела, а от Магды только яркие голубые глаза.
— Она часто такая приходит, — щебечет мальчик спокойно, словно рассказывает обычную историю. — Бабушка постоянно с ней ссорится. Я слышу. Я всегда слышу. Они думают, что я сплю, а я притворяюсь.
Мне хочется его обнять, приласкать, оградить от всех бед. Я целую Патрика в лоб и накрываю одеялом.
— Давай вкладываться спать, — я не знаю, что еще ему сказать. Я чувствую себя никчемной и беспомощной.
— Я не хочу здесь спать. Я боюсь сам, — он смотрит на меня испуганно с тенью надежды.
Могла бы и догадаться. Ребенок переживает частые стрессовые ситуации. Наверное сам вообще боится оставаться.
— Ладно. Пойдем со мной. Будешь спать в моей комнате.
Глава 8
— Мне кажется она нарочно меня выводит. Она хочет нас поссорить.
Пациентка беспрестанно жалуется на свою свекровь, а я ее не перебиваю. Ей нужно выговориться, и я разрешаю ей это сделать. Молодая красивая женщина, дорого одетая и с качественным маникюром на ногтях. Ее проблема только в одном, у нее много свободного времени, потому ссорится с мамой своего мужа, а потом все высказывает мне. Я выслушиваю, даю советы, но она не заинтересована их выполнять. На следующую неделю снова придет с теми же словами и жалобами.
За короткое время я научилась различать людей, которые делятся на несколько категорий. Одни идут ко мне по скуке, вот как эта дама. Других гонят сюда серьезные проблемы, и они ждут помощи. Третьих приводят насильно, и с ними почти невозможно найти общий язык. Люди не понимают, что нельзя заставить кого-то делать что-то против воли. Без их согласия им не помочь.
К этому третьему типу относится моя сестра. Как бы я ни хотела, я не заставлю ее покинуть пить, оставить компанию, взяться за ум. Я не в силах привести ее в свой кабинет и заставить говорить. Открыться и пережить, что она держит глубоко в душе.
— Ведь я права? Да?
Вопрос пациентки возвращает меня в реальность. Последние несколько минут я не слушала ее и не знаю, что ответить. Но ей и не нужен ответ, она продолжает беспрестанно говорить, а я стараюсь слушать, хотя и слышала это уже сотни раз.
В двенадцать заходит Дэнни и мы вместе идем обедать. Уютное кафе в ста метрах от клиники, где удобны стулья и вкуснейшие блины, мы посещаем почти каждый день.
— Что с твоим лицом? — спрашивает парень, как только мы выходим на улицу.
Как бы я ни замазывала синяк тональным кремом, солнечный свет все равно выдает меня. Я неловко отворачиваюсь, говорить о ночном инциденте не хочется. Но Дэнни еще пристальнее заглядывает в глаза.
— В кафе расскажу, — тихо отвечаю и он только с пониманием кивает.
Скорее всего, он уже догадался. Ему известна ситуация с моей сестрой.
Мы проходим мимо пожарной части и я обращаю внимание на пожарных, которые оперативно собираются по вызову. В считанные секунды здоровые, мускулистые мужчины в красной спецодежде занимают свои места и массивная пожарная машина выезжает на дорогу. Они проезжают мимо нас и я замечаю в кабине Адама, сидящего рядом с водителем и упорно что-то говорящему ему. На мгновение он возвращается и смотрит прямо на меня. Глаза его расширяются от удивления, на лице появляется едва заметная улыбка. Затем он переводит взгляд на Дэнни, хмурится и отворачивается.
Пожарная машина исчезает в водовороте транспорта, пронзительный громкий сигнал сообщает, что нужно дать дорогу. Никогда б не подумала, что Адам может быть пожарным. В моей голове его образ сформировался в недостойного разбойника, обижающего людей, но отнюдь не помогающего спасателя.
В кафе уютно и вкусно пахнет кофе. Мы садимся за дальний столик, подальше от людей и заказываем обед. В ожидании рассказываю Дэнни ночные приключения.
